Разыскивая в этом бурлящем котле своих ребят, я с определённой долей тревоги подумал о Колтуне, которому просто фатально не везло на подобного рода происшествия. Каково же было моё удивление, когда с подбитым глазом оказался Дунвест, самый рассудительный из всех.

— Ну серьёзно, как так-то? — спросил я его. — Тоже защищал честь отряда?

— Упал, — буркнул он, явно не желая вдаваться в подробности.

Допытываться я не стал, оставив бывшего рыцаря в покое. Но разве могли в такой ситуации смолчать его товарищи? Конечно, нет. Не прошло и пары минут, как Шуст уже по секрету выкладывал всё, что знал.

— На этот раз была задета честь дамы, — театрально закатив глаза к небу, сказал он. — А если дама в беде, то как не помочь?

— И где эта дама теперь? — спросил я, уже почему-то догадываясь, как повернулось дело.

— Да всё там же, вон, меж тех телег, со своими товарками. Там сена накидано для удобства, и уже два десятка человек в очереди стоит. 3 медяка посмотреть, 2 серебра поучаствовать.

— А в глаз-то ему кто дал?

— Тот, кто с этого процент имеет. Девицы не одни приехали, а с «кавалерами», те следят, чтобы народ платил, да девок не попортил. Он как расклад узнал, так даже мстить им не стал. Вон, ходит понурый, даже браги кружку выпил, а ведь до этого от одного её запаха морщился и иначе как мочой не называл.

— Ясно, главное, что все целы. А даму сердца лучше в ином месте поискать. Это и к тебе, Шуст, тоже относится, а то я смотрю ты уже все цены и подробности знаешь. У Зефа и так дел невпроворот, чтобы ещё на ваши чешущиеся письки отвлекаться.

— Да я так… ради интереса же, — заюлил он. — Глянул только…

— Ага, за три медяка. Иди, скажи всем, чтобы сворачивались. Нам завтра выступать, головы поутру должны быть ясные.

— А куда? — спросил он.

— А это я как раз и собираюсь выяснить.

Настойчивое внимание мастера Ульдага я почувствовал отчётливо и даже безошибочно определил направление. Солнце светило как раз со стороны надвратной башни замка, и распознать по чёрному силуэту, кто именно там стоит, было сложно. Но я не сомневался, что это был он.

Устало вздохнув, я отправился во внутренний двор, к лестнице, ведущей на стену. Обилие еды и несколько бокалов вина отбивали всякое желание карабкаться по ступеням вверх. Поэтому, добравшись наконец до мастера, я не сдержал сарказма.

— Так нравится открывающийся отсюда вид?

Но Ульдаг, по своему обыкновению, даже в таком простом вопросе нашёл философскую подоплёку.

— Хороший обзор создаёт иллюзию контроля. Тебе кажется, что ты видишь далеко и ясно, но в такие моменты обычно не замечаешь того, что творится под собственным носом. Именно поэтому проиграл магистр Шад.

— Что ж, магистр действительно отступил, а король Загоррик закончил свой жизненный путь. Бродрик уже седлает коня и готов выступить в Греш, чтобы занять пустующий трон. Думаю, и у вас, мастер, в связи с этим найдутся неотложные дела. Так не пора ли нам рассчитаться и отправится каждый своей дорогой?

— Рассчитаться… А чего ты хочешь больше, очередной кусочек правды или горсть золотых монет? Если выберешь второе, то ничего не будешь мне должен за заклинание, которое я тебе передал. Подумай, прежде чем ответить.

Думать действительно полезно, но для себя я уже всё решил.

— Трудно оценивать то, что ещё не видел и не слышал. Но всё же, я предпочту не менять условия сделки.

Ульдаг понимающе кивнул и повесил «купол».

— Тогда тебе придётся послушать историю про одного маленького мальчика. Не помню, когда именно это началось. Может, мне тогда было 9 или 10 лет. Я начал слышать голос. Не слова, но мысли. Он звал меня, просил освободить, накормить. Эти просьбы сводили с ума, не давали думать ни о чём другом. Семья считала меня спятившим, отец и вовсе дважды «забывал» меня в лесу, но я всё равно находил дорогу домой. Когда он в третий раз попытался избавиться от меня, я не стал возвращаться, а отправился на поиски того, кто меня звал всё это время. Я не помню дороги, не помню, как дошёл до места, пред глазами лишь тот момент, когда я уже стоял у входа в храм забытых богов. Сделай шаг, и потеряешь душу. Но я сделал. Сделал и следующий. Дошёл до конца и оказался в большом зале. Голос здесь звучал сильнее. Он просил впустить его, но там не было дверей. Лишь большой и ровный камень, похожий на алтарь. А затем пришли другие. Несколько мальчишек и девчонок, таких же как я. Их тоже привёл сюда зов. И когда мы все собрались в этом зале, голос сказал нам, что нужно делать.

Ульдаг смотрел в даль, на набегающие с севера белые облака, но взгляд его сейчас был обращён внутрь, он словно перенёсся на сто с лишним лет назад, в своё прошлое, и заново проживал тот день.

— Сначала мы убили самого слабого из нас, не способного дать отпор. Камень впитал его силу и кровь, но этого оказалось мало. Тогда последовала новая жертва, а затем ещё одна. Наверное, я сообразил раньше всех, чего именно добивается голос, и не стал ждать, когда очередь дойдёт до меня самого. Не успела последняя из жертв закончить свою агонию, как я уже вцепился зубами в горло ещё стоявшего на ногах «напарника». Он был сильнее меня, но я был злее и смог с ним справиться. С ещё бьющимся сердцем я затащил его тело на алтарь. Всех этих жертв едва хватило, чтобы, если и не отворить дверь, то хотя бы приоткрыть щель. Я как зачарованный смотрел на искрящийся танец света, видел, как истончается кромка материального мира, был готов узреть чудо. Но вместо чуда я познал голод. Не уверен, что нормально питался, пока брёл до храма, но то чувство, которое завладело мной в тот момент, не шло ни в какое сравнение с тем, что испытывает человек, не евший несколько дней. Мой разум, моё тело больше не подчинялись мне, а я снова куда-то шёл, не разбирая пути. Я был бесправным наблюдателем, но даже такой возможности меня постепенно пытались лишить. Сколько я скитался по лесу, пока не вышел к людям, я не знаю. Но точно помню, что они не обрадовались встречи со мной. Началась охота, а я превратился в беглеца. Тогда голос вновь заговорил со мной, и на этот раз он уже звучал внутри меня самого. Он пытался получить информацию об этом мире, приспособиться, подстроиться… иногда передавал контроль и следил за тем, как я веду себя, когда принимаю решения сам. Так прошло несколько лет, я даже смог вернуться к нормальной жизни, но перед своим совершеннолетием повстречал мага, который, распознав во мне одержимого, вознамерился избавить меня от страданий. И снова моим домом стал грешский лес, который так часто укрывает беглецов и преступников. Там же в лесу случилась наша встреча с будущим королём. А затем была клятва, принесённая в Той’о’туре — служение трону. И это не просто слова. Мой народ сохранил немало реликвий из прошлых времён. Неожиданно это стало тем барьером, который помог мне выиграть время, чтоб стать сильнее и говорить со своим вторым «я» на равных.

Мастер ненадолго замолчал, а его взгляд снова был здесь и сейчас смотрел на меня.

— Спрашивай, но помни, что если задаёшь вопросы, то значит сам готов давать ответы, — добавил он.

Вопросов было море, но если за каждый из них придётся делиться своей собственной информацией, то нужно быть осторожным.

— Срок клятвы истёк, об этом вы сказали Бродрику. Значит, и барьера больше нет. Так что же защищает вас теперь?

— Барьеры мне больше не нужны. Много позже принесённой клятвы случился экзамен на ранг мастера, который сплавил воедино две половины. С тех пор нет больше того мальчика, что однажды откликнулся на зов. Как нет и того, кто его так усердно звал.

— Это и есть тот путь, который вы предлагаете мне?

— Как один из вариантов. Или же я могу разделить вас, но тогда ты утратишь дар, а тот второй станет для меня пищей.

И вновь в улыбке Ульдага проступил оскал голодного хищника. Будто его второе «я» иногда пробивалось наружу.

— Что ж, думаю, у меня ещё есть время, чтобы принять решение.

— Но так ли его много? — спросил маг, протянув руку к моей груди, от чего я невольно сделал шаг назад. — Твой барьер прочен, он не даёт никому влезать в твои мысли и чувства без твоего на то разрешения. Но как долго ты будешь оставаться под его защитой?