— Чьи, Бродрик? — спросил Хермир. — Твои или мои?

— А не всё ли равно? — князь пожал плечами. — Мёртвым на это наплевать, а живые сами решат.

— Мы пришли не для того, чтобы определить проигравших. Мы хотим сделать предложение, которое принесёт победу обеим сторонам.

— Слова, Хермир, слова. Тебе ли не знать, что для победы нужна жертва. Если ты получаешь что-то, значит, другой это потерял. Так кого ты собрался принести в жертву ради нашей общей выгоды?

— Они уже принесены, Хой’о’гор, — Ульдаг, наконец, вышел на первый план и откинул капюшон.

Его белоснежная лента без единого намёка на дорожную пыль или грязь словно светилась изнутри. Сам он смотрел на князя спокойно и уверенно, ничуть не уступая под тяжестью, присущей взгляду бывшего главы Вепрей.

— Ульдаг, мастер белой ленты, — узнал его Бродрик. — Ты даже помнишь моё имя. А помнишь ли ты моего отца, которого убили 17 лет тому назад в очередной грызне за грешский престол? Отец называл её Игрой, священным жребием… А ведь твои маги охраняли его.

— Они погибли вместе с ним.

— Верно, среди них не было предателей. Они даже помогли мне сбежать, ценой своей жизни. А ведь вся эта возня была напрасной, на трон сел Загоррик, который и так был 1-м наследовал титул. Смерти всех тех, кто стояли в очереди после него, ничего бы не дали.

— Только лишь потому, что они не справились. Загоррик оказался достойным и сел на трон в Той’о’туре по праву.

— А теперь вот присланные им маги охраняют меня. Но кому они на самом деле послушны?

Князь будто по-новому оглядел свою свиту.

— Ты всегда был умён, Бродрик. Хоть большинство и видело в тебе лишь огромного и яростного рубаку. Даже отец не понимал тебя и на твоё совершеннолетие окрестил тебя как Хой’о’гор — рычащий медведь. А ведь сам он не имел и половины твоего ума. Иначе остался бы жив.

Ульдаг щёлкнул пальцем, и шесть грешских магов синхронно шагнули назад и в сторону, не проявляя враждебности, но в то же время своим видом демонстрируя, что в противостоянии с мастером Ульдагом защищать князя они не станут.

— Что ж, довольно красноречиво. И весьма доходчиво. Я готов вас выслушать. О каких жертвах ты говоришь, и что вообще происходит в Греше, раз ты здесь?

И снова «купол тишины», под которым сейчас оказались лишь те, кто уже и так всё узнал, и князь, которому только предстояло это сделать.

— Король Загоррик умирает. Лекари говорят, что он не доживёт до дня солнцестояния. А значит, пришло время для нового жребия.

— Жребия? Помнится, в очереди на трон я был седьмым. Неужто ты думаешь, что мне есть дело до тех, кто решит ввязаться в игру. Мне и здесь хватает дел. Прямо сейчас, как видишь, пытаюсь укротить строптивых баронов, затеявших в моих землях бунт. Да и с юга в меня того и гляди начнут тыкать острыми копьями солдаты неспокойного соседа. Не с твоей ли подачи, Ульдаг, все так воодушевились?

Упоминание о себе, как о кучке бунтовщиков, бароны восприняли на удивление спокойно. Даже обычно резкий на слова барон Клевер сейчас лишь сплюнул в траву, давая понять, что он об этом думает. Мастер Ульдаг же вместо ответа сунул руку в карман плаща и достал небольшой камушек, который пульсировал сейчас неярким светом. Ухмыльнувшись одному ему известному знанию, он сунул артефакт обратно. Впрочем, полученную так вовремя информацию он утаивать не стал, и поделился ей со всеми.

— Седьмым ты был, когда снег у подножия Сенехима ещё до конца не растаял. Когда я его покидал, ты был уже пятым. Этим прекрасным солнечным утром стал третьим. А вот сейчас… Вторым.

Обычно невозмутимый Бродрик на несколько секунд опешил от услышанного, после чего громогласно и неожиданно для всех рассмеялся.

— Так вот, что ты за думал, меченный! — просмеявшись, воскликнул он. — Решил, наконец, скинуть личину и показать свои острые зубы? Но как ты сбросил поводок? Ты грешец по крови, а значит, твоя клятва, принесённая королю под сводами Той’о’тура, нерушима. На том и зиждется власть короля, потому и кидается жребий, когда приходит время выбирать нового.

— Так было, так есть и так будет, князь. Вот только кто из ныне живущих помнит, как именно звучала моя клятва, которую я принёс твоему далёкому предку. 100 лет службы на благо престола, 100 лет жизни ради Греша, а в обмен свобода и право расплести волосы. Срок договора вышел, но Загоррик захотел его продлить, чем нарушил уговор. Клятвы в Той’о’туре приносят обе стороны, и Загоррик знал, что это его убьёт. Но также он знал, что и так уже умирает. Решил напоследок пожертвовать отведёнными ему днями ради королевства и его безопасности. Это делает ему честь, но не соответствует моим личным интересам.

— Хотел как лучше, а в итоге натворил делов, — Бродрик покачал головой. — Его последнее желание может обернуться огромной потерей для Греша.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — одобрительно сказал Ульдаг. — Но я не враг Грешу, и готов заключить с тобой новый договор и скрепить его клятвами. Условия мы сможем обсудить чуть позже.

— Ты заглядываешь так далеко, хотя твой план откровенно граничит с безумием. Сейчас меня куда больше интересует, какую цену ты попросишь, если я приму твою помощь?

— О, сущий пустяк, — Ульдаг лукаво улыбнулся, обнажая ряд не слишком ровных белых зубов. — Княжество в обмен на королевство. Выгодней сделки трудно себе представить!

— Быть живым князем лучше, чем мёртвым королём, — не согласился Бродрик. — Чтобы сесть на трон мало пережить всех тех, кто стоит перед тобой. Нужно ещё не дать себя убить тем, кто идёт за тобой следом. Как ты себе представляешь мой путь до Той’о’тура, когда придёт время?

— С этим я смогу помочь, — Ульдаг излучал уверенность, и на любой вопрос находил ответ. — Со смертью короля Загоррика и до воцарения нового власть над всеми меченными магами перейдёт ко мне. Они, как и положено, будут защищать своего правителя, пусть ещё и неподнявшегося по лестнице предков.

— Правитель ещё жив, но они уже слушаются тебя.

— Лишь здесь, вдалеке от Сенехима и в пределах принесённой ими клятвы. Они не могут выступить против законного короля или того, кто им по праву может стать. Но и мешать мне они не станут, реши я это сделать сам.

— Но что, если Загоррик отправит сюда свои войска, чтобы силой притащить тебя к нему, а заодно сменить наместника Северного княжества?

— С чего ты решил, что король отдаст такой приказ? Он связан клятвами, не меньше, чем его подданные? Традиции Греша куда сильнее его королей. Сила и власть реликвий нашего народа стоит над всеми смертными его представителями. Игра священна, и только достойный вправе занять трон и править, пока смерть не оборвёт его мирской путь. А потому король не вправе вмешиваться в её ход.

— И всё же, остаться наблюдателем и договориться с победителем… это выглядит куда разумнее.

Ульдаг снова усмехнулся. Ему, словно, доставляло удовольствие разбивать вдребезги аргументы князя, тем самым закрывая все лишние двери и ведя его по заранее намеченному пути.

— Увы, но я бы на это не рассчитывал. Младший брат Загоррика и твой дядя, светлейший Сандар, по мнению тех же лекарей, проживёт едва ли дольше короля. Он тоже в почтенном возрасте, да к тому же давно мучается сильными болями. Он принял решение уйти вместе с братом. Но, боюсь, он отправится в Серые воды даже раньше. Так что, какое бы решение ты не принял, судьба уже держит тебя меж своих жерновов и спешит проверить тебя на прочность. Так готов ли ты прислушаться к зову собственной крови и положить на алтарь предков всё, что у тебя есть, Хой’о’гор?

Голос Ульдага звучал столь громко и убедительно, что казалось разносится с вершины холма по всему травяному морю во все стороны, вплоть до самого горизонта. Лицо князя стало твёрже камня, а в глазах сверкнула сталь.

— Готов, — ответил он.

Мастер кивнул, а стоящий рядом Хермир куда тише, чем маг, добавил:

— Ну вот и славно. Осталось теперь подготовиться ко встрече гостей.