Главная сложность, с которой столкнулись американские специалисты, работая над шифрами, состояла в том, что у них не было на руках ни одного образца японских шифровальных машин (у тех же британцев было несколько моделей «Энигмы», которые помогли им начать ее взлом) – приходилось работать по перехваченным снимкам, на которых были видны устройства Purple и Magic (так их назвали американцы). Успеху в деле взлома японских шифров предшествовала череда маленьких побед. Кроме того, компания IBM разработала для дешифровщиков передовые табуляторы, помогавшие перебрать множество вероятных комбинаций кодов. Эти изобретения были очень важны: ведь ничья память не совладала бы с различными японскими словами и военными терминами, которые надо было увязать друг с другом и объединить в целостную картину.

И, конечно же, специалистам из США помогали австралийцы и британцы. Победа Соединенных Штатов была в интересах Австралии, так как японцы могли рано или поздно позариться и на их земли. Эксперты из Блетчли-парка Алан Тьюринг и полковник Джон Тилтман (о нем мы еще поговорим подробнее) также принимали участие в работе по взлому японских шифров. Криптографы поняли, что имеют дело с пятизначным шифром, но это все, что им удалось обнаружить. Американские дешифровщики под руководством капитана Джозефа Рошфора так и не смогли извлечь ничего ценного из тех небольших фрагментов японских сообщений, которые им удалось расшифровать. Именно поэтому атака на Перл-Харбор стала для американского командования полнейшей неожиданностью.

Это коварное нападение, погубившее тысячи жизней и десятки военных кораблей, стало причиной не только вступления США в войну, но и удвоения усилий, направленных на взлом японских шифров. Результатом кропотливых трудов, в ходе которых все расшифрованные термины тщательно анализировались, стало то, что к 1942 г. американские криптографы раскрыли около 20 % кодов японского военно-морского флота. Они наконец-то могли читать засекреченные сообщения, и с тех пор работа начала продвигаться гораздо быстрее. Теперь пришла пора американскому флоту начать собственную грандиозную операцию по обману противника.

Посреди необъятных просторов Тихого океана есть небольшой атолл Мидуэй, где прежде располагалась военно-морская база США. Со стратегической точки зрения это было идеальное место, так как оттуда американским кораблям было удобно патрулировать обширные морские пространства. Но удаленность островка от континента делала базу столь же удобной мишенью для атак. Но капитан Джон Рошфор и командиры ВМФ Соединенных Штатов нашли возможность заманить японцев в ловушку. Между атоллом и базой американского флота на Гавайях проходил подводный кабель связи, надежно защищенный от прослушивания. По нему командование флота передало на Мидуэй приказ отправить незашифрованное радиосообщение, которое гласило бы, что водоопреснительная установка вышла из строя и на базе теперь нехватка питьевой воды. Как и было задумано, это послание передали по открытому эфиру, что давало криптографам шанс проследить за реакцией японцев. А они клюнули на наживку: вскоре их эфир наполнился сообщениями, в которых часто упоминались слова «вода» и «опреснять». Возможность захвата Мидуэя была слишком соблазнительной, чтобы ее упустить. Отбить эту базу у американцев значило захватить контроль над торговыми путями из Америки в Австралию и над океаном в целом.

Помимо табуляторов от IBM и команды первоклассных специалистов, капитан Рошфор также имел в своем активе владение японским языком и обширные познания в культуре Японии. Примечательно, что дополнительную службу в деле взлома японских шифров сослужила американцам пресловутая учтивость японцев. Сообщения, адресованные вышестоящим командирам, всегда начинались с невероятно витиеватых формул вежливости, вроде «Великая честь для меня сообщить Вашему Высокопревосходительству, что…». Расшифровка таких пространных оборотов давала криптографам возможность найти ключ, которым пользовались японцы при шифровке своих посланий. И – приятный контраст! – природа японских «подсказок» была диаметрально противоположна тем, которые давал британцам вермахт. Дело в том, что после настройки шифровальных машин молодые немецкие солдаты, работавшие за «Энигмами», отправляли другим операторам тестовые сообщения, в которых зачастую шифровалась отборная немецкая брань. Как заметил по этому поводу Кит Бэйти, «шпана – она шпана и есть». Поэтому любой, кто знал пару-тройку немецких ругательств, мог бы воспользоваться ими в качестве шпаргалки.

Итак, японский флот завершил все приготовления к атаке, а датой нападения выбрали 4 июня 1942 г. Подплывая к Мидуэю, японская армада обнаружила, что американцы хорошо подготовились к встрече. Развернувшаяся у атолла битва была ужасна: обе стороны понесли несметные потери, но в общем итоге на дне Тихого океана оказались преимущественно японские суда и самолеты. Все четыре авианосца ВМФ Японии, участвовавшие в этом бою, были потоплены. На одном из них находился адмирал Нагумо. Говорят, увидев, что творится с его кораблями, он впал в прострацию, чуть ли не в беспамятство и отказался покинуть тонущий авианосец, даже когда пламя начало пожирать самые недра корабля. Жестокое сражение продолжалось два дня. Американский флот тоже понес потери, но в конце концов вынудил японцев отступить.

Это поражение стало таким серьезным ударом для японского правительства, что изначально было решено не сообщать о нем гражданам. Только император Хирохито и высшее командование знали об истинных масштабах трагедии. Битва за Мидуэй стала переломным сражением в ходе Тихоокеанской кампании союзников. А одним из преимуществ, которые американские криптографы выиграли для своих крепчающих вооруженных сил, стало сохранение контроля над атоллом Мидуэй и его преобразование в еще более крупную и стратегически важную базу. Теперь здесь могли останавливаться для дозаправки подводные лодки, базирующиеся на Гавайях, что позволяло во много раз увеличить радиус их боевого патрулирования.

Эта битва стала не только выдающимся образцом морского сражения между двумя большими группировками кораблей, находящимися вдали от большой земли и важных портов, но и знаменательным моментом для американских криптографов. Стало ясно, что усердие, нестандартное мышление и изобретательность людей, работающих в тайных подземных помещениях, может привести к кардинальным переменам во внешнем мире.

Эти изображения навевают мысли об алхимической лаборатории. Люди, сидящие в банках странных форм, не поддающиеся описанию цветы и растения, жуткие образы голых людей, сгрудившихся в странных стеклянных комнатах, женщины, купающиеся в какой-то зеленой жидкости. И сопровождается этот набор сюрреалистических картинок текстом, написанным плотным, мелким почерком. Буквы выглядят очень знакомо, но при более детальном рассмотрении оказывается, что они ни на что не похожи. Эту книгу, или кодекс, по слухам, изучали еще придворные мудрецы императора Рудольфа II, склоняясь над ней при свете свечей в заснеженной Праге XVII в. Всего в книге насчитывается 240 страниц размером 20 × 16 см. В очередной раз выплыв на свет в ХХ в., она поставила в тупик самых искусных криптографов из Соединенных Штатов и Великобритании. Потому что работа с нацистскими шифрами даже отдаленно не напоминает то, с чем столкнулись специалисты при изучении этого мистического средневекового артефакта. Рукопись Войнича до сих пор пленяет и завораживает: ведь старинная загадка оказалась не по зубам многим поколениям ученых.

В данный момент манускрипт хранится в Библиотеке редких книг и рукописей Йельского университета. Пергамент, на котором он написан, был создан несколько столетий назад, и это единственное, о чем мы можем говорить наверняка. Считавшуюся утраченной на протяжении многих веков рукопись обнаружил антиквар польско-литовского происхождения Вильфред Войнич. За то, что он состоял в польской социал-демократической партии, его сослали в Сибирь, однако по пути к месту ссылки он сбежал и уже через полгода объявился в Лондоне, где основал свой антикварный магазин. Позже он переедет в Нью-Йорк, где тоже займется продажей раритетов. Говорят, что на манускрипт Войнич наткнулся в старой духовной семинарии во время поездки в Рим. Внутри книга была полна необычных букв и ярких иллюстраций: неведомые изящные растения, завихряющиеся узоры, крошечные человеческие фигурки, заключенные в сосуды вроде стеклянных пробирок. И кое-что еще… Между страницами книги лежало письмо. Написанное примерно в середине XVII в. неким Иоганном Марци, оно гласило, что манускрипт ранее принадлежал императору Рудольфу II, а потом алхимику Георгу Барешу. Это тоже похоже на правду. До сих пор не совсем понятны обстоятельства, при которых Войнич приобрел рукопись, но так или иначе она оказалась у него, и он привез ее с собой в Нью-Йорк.