— Почему жаль?

— Да потому что издалека видно, что она просто относится к нему хорошо. Подшучивает и подначивает, да. Но никаких шансов у твоего братца не было. Разве что он и впрямь миллиардером станет.

— Если он миллиардером станет — то у него таких вот Юн будет полный бассейн. — хмыкает Бон Хва, въезжая в лифт и нажимая кнопку: — любая за деньги пойдет… хоть брюнетка, хоть блондинка.

— И снова ты не понимаешь, юный падаван. — голос в голове звучит мягко, словно пытается что-то втолковать младшекласснику: — все те, кто появятся после того, как у братца появился мистический миллиард — нипочем не стали бы вести себя так с ним до того. А эта девушка, Юна — вела себя с ним запросто и нос не кривила — еще до того. Потому если бы у твоего братца все-таки появился бы этот волшебный миллиард — я бы на его месте сделал все, чтобы не упустить такую девушку. Юна — сокровище. Таких девушек — одна на миллион.

— Не понимаю. Не такая уж она и красивая. Да когда у меня будут деньги…

— Тогда ты поймешь, что любовь за деньги — не такая уж и любовь. Испытание медными трубами — самое тяжкое, падаван. Слава и богатство…

— Тоже мне испытание — когда денег много. Да хоть сейчас меня испытывайте. — фыркает Бон Хва: — я бы в больнице заплатил за переселение в лучшую палату, лучших врачей страны бы нанял, купил бы себе новую гарнитуру для виар и электрический мопед. И новый телефон, а еще — дом с прислугой и горничными в коротких юбочках.

— Сибарит. И немного дегенерат. — обзывается непонятными словами Старший: — усмири свой пыл, жеребец, у нас много работы. Поворачивай и… третья дверь направо…

— Серьезно? — Бон Хва останавливается перед дверью, на которой нарисован силуэт человека. Мужской туалет.

— Вот видишь, она и тут нашла способ над нами подшутить. Мне эта девушка нравится все больше. С такой женой скучать не будешь. Как еще не в женский…

— Мне такая жена брата совсем не нужна! — отрицательно мотает головой Бон Хва: — какая язва и стерва, а? Специально направила к мужскому туалету! Она намекает что я — говно?

— Чего уж намекает. Прямо говорит. — хмыкает голос: — ладно, видимо она считает, что это мы над ней стебемся, когда говорим, что забыли, где работаем. И что делаем. Хорошо, что суббота, выходной день, практически никого нет… давай поищем свой кабинет… если у него есть свой кабинет.

— А… как мы будем искать?

— Ищем самый задрипанный, но в то же самое время с широкими дверьми… и не кубикл. Все кубиклы должны быть заняты настоящими работниками. А если они приняли на работу инвалида и получают налоговые льготы — то должны иметь специально оборудованное место для таких как Чжи Мин. То есть — широкие двери для проезда инвалидного кресла, специальные поручни в кабинете, рабочее место без офисного кресла и так далее.

— О! Точно!

— Знаешь, почему твой брат работает раз в неделю? Да потому что такое вот место оборудовать — стоит дороже чем обычное. Широкие двери, укрепленные поручни, соблюдение требований к рабочим местам для инвалидов-колясочников. А налоговые льготы выдаются за процент соотношения инвалидов к обычным работникам. Но инвалиды не обязаны работать полную неделю… им достаточно работать. Сколько именно часов — не так важно. Как результат — рабочее место для инвалида — одно, а нанято инвалидов — семь штук. Каждый выходит в свой день недели и все пучком. Инвалидам платится минимальная ставка, они ничего не делают на работе, а фирма получает свою налоговую льготу. В этой фирме работают пройдохи и трисктеры, вот что я тебе скажу.

— Пройдохи? Это же плохо… — тянет Бон Хва, катясь по коридору и проверяя свой пропуск на каждой двери. Электронные замки отвечают сердитым писком и вспышкой красного светодиода.

— Это просто отлично. Нам с тобой такие и нужны. Эти ребята знают, как пройти по грани закона и не свалится вниз. Они бессовестные и беспринципные. Настоящие юристы. Мы с тобой тут как дома будем. — наконец одна дверь отвечает гудением и вспышкой зеленого светодиода.

— А вот и наше рабочее место. — говорит голос, когда Бон Хва — въезжает в открытую дверь и оглядывается. Действительно, за рабочим столом нет никакого кресла. Просто — стол, полки, куча бумажных папок, старенький компьютер, окно, которое закрывают пластиковые жалюзи, какая-то картина на стене — море, утес и на утесе — белый маяк, летящие чайки. Все.

— Добро пожаловать на свое рабочее место. — говорит голос: — что же… давай посмотрим, чего именно не делал Чжи Мин на своей работе. Где-то тут должна быть инструкция, к бабушке не ходи. Включай компьютер, засучивай рукава.

— Мы что — в самом деле работать будем? — спрашивает Бон Хва, нажимая на кнопку запуска компьютера: — Чжи Мин же ничего не делал.

— Во-первых это мы точно не знаем. Во-вторых — нельзя тебе без дела сидеть, загоняться начнешь. И в-третьих — Чжи Мин ничего не делал и что с ним стало?

— Потерялся он.

— Вот. Чтобы не теряться — нужно обладать информацией. Информация рулит миром. Что же… засучивай рукава, приступим…

Глава 5

Оказывается, старший брат Чжи Мин на своей работе все же что-то делал. А именно — сшивал между собой листы дел, которые направлялись в архив. Нужно было открыть папку, отсортировать имеющиеся там документы по датам поступления, пробить их ровно посередине дыроколом, а потом — прошить и скрепить листы бумаги вместе. Несложная работа для инвалида. Сидишь и перебираешь бумажки.

Бон Хва открывает очередную папку. Читает по диагонали. Дело о разводе и назначении опеки над ребенком. Женщина фамилия Пак имя Су А и мужчина фамилия Чжу имя Джонхён. Есть совместный ребенок десяти лет от роду, девочка по имени Ами. Свидетельство о браке, свидетельство о рождении, почему-то выданное в Китае. Интересно, она родилась 31 декабря, не будет у девочки своего отдельного дня рождения. В этот день все будут отмечать Новый Год, какое там день рождения девочки по имени Пак Ами.

Отчет органов опеки, заявление от матери с просьбой предоставить ей право опекунства над ребенком. Отказ от органов опеки, что-то об условиях проживания и финансовых возможностях. Медицинская справка, выписка из журнала школьного психолога, результаты оценок за последние два года обучения…он перебирает все документы, сортирует их по дате поступления, отслеживая дату входящего по синей печати в верхнем левом углу.

— Погоди-ка. — говорит голос: — постой. Смотри… — в деле есть семейная фотография. На фото — мужчина, женщина и девочка. Девочка в соломенной шляпе, фотография сделана в солнечный день, где-то в парке.

Бон Хва смотрит на фотографию. Вспоминает такой же солнечный день, когда они все вместе — так же гуляли в парке. Мама, Чжи Мин и он — тогда еще совсем маленький. Помнится, тогда он был очень горд, что в отличие от всех остальных — он мог катить коляску брата, а еще там внизу было отделение, в которое можно было положить термос и сумку с продуктами.

— Хорошая фотография. — говорит он: — жалко, что такая семья распалась.

— Хм? Это все, что ты увидел? Ну ладно… отдохни пока, я поработаю, ладно?

— Ой, да пожалуйста. Как раз хотел вздремнуть. — говорит Бон Хва и прикрывает глаза. Если Старший хочет сам поработать — кто ему будет мешать? Тем более что сам по себе этот кабинет и все эти бумажки — нагоняли на него тоску, а ему и так не по себе было. Так что… он закрыл глаза. А когда открыл — то увидел что все папки отсортированы, сложены по местам, на рабочем столе царит идеальный порядок, а бумажная папка с надписью «дело семьи Пак о назначении опеки над дочерью, номер 3516−22» — лежит прямо перед ним. И… да, плечи и спина ноют, так, словно он только что шесть часов отсидел за этим столом. Он бросает взгляд на часы. Ну да… так и есть. Шесть часов.

— Я все разобрал. — задумчиво говорит голос в голове: — интересные у вас тут законы. Ты знаешь, что дети в случае развода в девяноста случаях из ста остаются с отцом? Такая, патриархальная система, мать тут вроде сбоку припеку.