— Отец никогда не даст тебе вести практику. — говорит он, опираясь на перила балкона: — ты же знала.

— Откуда мне знать!

— Юна, ты умная. — тихо отвечает Ё Син: — и ты все это знала. Просто… не хотела верить. Ты всегда жила в своей реальности. Мне очень жаль.

— Жаль? Чего именно тебе жаль?

— Жаль, что я не понял этого раньше. — пожимает плечами Ё Син: — вокруг меня сплошные идиоты. На работе и дома. Когда ты умный, это значит, что ты — одинокий. Знаешь, меня тоже сватали недавно… за какую-то дуреху из «хорошей семьи».

— Так тебя можно поздравить? — осторожно спрашивает она.

— Неа. О чем с ней разговаривать? — машет рукой он: — единственная девушка, которая… ай, да чего там. В общем у меня всегда было такое впечатление, что ты — умная. Нет, неправильно. Я знаю, что ты умная. Но порой ты сама себя обманываешь, Юна. Например, в случае с Ю Джином.

— Ты тоже считаешь, что я его придумала⁈

— Нет. Конечно нет. Ты обманываешь себя в другом. Вот например — отец никогда не даст тебе вести практику. И ты это знала. Но все равно работала на ресепшн целый год. Знаешь, ты умнее этого зазнайки Хи Сина раз в десять. Помнишь в тот раз ты подсказала что именно делать в сложном деле с железной дорогой и комиссией? Просто сидя за столом — вспомнила и кодексы, и статью закона и пункт и даже прецеденты. Хи Сина в тот раз аж перекосило. — хмыкает Ё Син: — помнишь? Так вот, они так и сделали.

— Но он же говорил, что это противоречит адвокатской этике!

— Этике… для адвоката главное — победить. Когда Хи Син говорит что-то про этику, это значит, что он просто возиться не хочет, вот и все. Или боится чего-то. Но не в этом суть, Юна. Ты умная, но предпочитаешь обманывать себя сама. Мне больно на это смотреть. Ты и я — мы можем говорить на одном языке. Поэтому… — он колеблется.

— Ё Син? — спрашивает она у него: — что такое?

— Не обращай внимания. Забудь. — говорит он и она понимает, что он что-то скрывает от нее. Что-то важное. Но что? Судя по всему — ему неловко. Неужели он испытывает к ней чувства несмотря на то, что она — его двоюродная сестра⁈ Это было бы крайне неловко… с другой стороны на западе браки между кузеном и кузиной в порядке вещей… но только не здесь!

— Ладно. — говорит она. Ей все еще обидно, она все еще хочет плакать, но поведение Ё Сина так необычно, что у нее даже слезы просохли. Неужели этот умный и изворотливый Ё Син такой? С чего бы ему ей комплименты говорить? От Ё Сина услышать «ты умная» — это как Нобелевскую Премию получить, он никогда и никого себе равным не признает. А тут… необычно.

Юна вдруг почувствовала, что в ней снова просыпается то самое неуемное любопытство, благодаря которому ее в университете называли сплетницей. Ей всегда были любопытны межчеловеческие отношения… наверное, потому что у нее их почти и не было. Был только Ю Джин в далекой юности и детстве… и то она уже, и сама не знает, то ли она его придумала, то ли наоборот — забыла что-то. Но она точно помнила его мягкие руки и губы, его ласковые слова. Никто и никогда так не относился к ней прежде… поэтому она никак не могла его придумать!

— Юна, у тебя половина акций фирмы, так? — задает ей вопрос Ё Син.

— Ну… да. — отвечает она.

— Нет. У тебя четверть. Вторая четверть — на управлении по доверенности от твоей мамы. Ты же слышала как отец сказал что с твоей матушкой все уладил.

— Что⁈ Так он…

— Думаю, что да. Он уже выкупил долю твоей мамы. Твоя доля — двадцать пять процентов и при голосовании ты не сможешь повлиять ни на какие решения. У тебя остается только право вето по законодательству, плюс право преимущественного выкупа. Ну да что я тебя учить буду, ты лучше меня знаешь…

— Но… как так можно⁈ Я же… это папина доля!

— Вот я и говорю, Юна. Ты умная, но сама себя обманываешь. — качает головой Ё Син: — пожалуйста извини меня за все. За прошлое. Я знаю, куда пропал Ю Джин.

— Что⁈ — в горле у нее вдруг пересохло: — ты знаешь⁈ Куда⁈

— Самое печальное, что и ты знаешь, Юна. Я же говорю — ты умная. Просто обманываешь себя. — отвечает ей Ё Син и она — вдруг все понимает. Ее сердце словно останавливается, все вокруг становится черно-белым и в груди — становится больно, будто там вырос кровавый шип розового цветка.

— Я же говорил, что ты умная. — вздыхает Ё Син: — пожалуйста не дай моему отцу оставить тебя без ничего.

Глава 26

Бон Хва сидел за своим небольшим столиком, скрестив ноги и заканчивая делать домашнее задание. Задание обязательно нужно было сделать сегодня, потому что завтра — снова суббота, а это значит снова нужно на работу ехать. Снова садится в коляску и делать вид что он на самом деле не он, а его брат. Каждый раз его мучала совесть, хотя Старший и объяснил ему, что если в первые двадцать четыре часа его брат не нашелся, то вряд ли найдется вообще. И что толку от заявления в полицию вообще никакого, никто поисковые отряды формировать не будет. Занесут в список пропавших без вести и все… больше для того, чтобы, когда найдут где-то неопознанный труп — чтобы по этому списку сверить. И да, пропажа без вести Чжи Мина уже через двое суток приведет к нему под дверь сотрудников социальных органов опеки, а также перемещение его во временный центр по присмотру за детьми, оставшимися без опеки. Потом — процедура по официальному признанию брата пропавшим без вести, а мамы — временно недееспособной, это займет от месяца до двух и — здравствуй социальное учреждение министерства образования, которое в просторечье называют детдомом. И если бы речь шла только о нем, так и плевать. Но… если он так сделает, то мама через некоторое время останется без ухода. А если центр по уходу за недееспособными пациентами перестанет получать деньги — он в свою очередь переведет ее в социальное учреждение. Где конечно же никто не будет менять ей позу каждые несколько часов или смазывать пролежни кремом, не говоря уже о постоянном медицинском надзоре. Старший говорит, что если вот так лежать без движения и присмотра — то долго не протянешь. Так что выбор у него нелегкий с любой точки зрения. Продолжать обманывать всех, по сути скрывая пропажу брата и являясь самозванцем, или же фактически бросить маму в социальное учреждение…

— Да и выбора у тебя особого нет. Но всегда остается надежда что твой брательник просто совершил финасовую аферу и уехал в теплые страны, где сейчас скрывается по программе защиты свидетелей в окружении девиц в бикини. Призрачная надежда, конечно. Но надежда. – говорит Старший.

— Ну, честно говоря, он бы так и сделал, если бы у него была возможность. — признается Бон Хва: — просто он же на коляске.

— В любом случае ни ты, ни я с этим ничего уже не сделаем. Остается только принять. Но в целом, малыш, смотри на жизнь позитивней. Самое главное, что с помощью этой Чон Джа нам все же удалось заработать немного денег на ближайшее время, однако такие вот аферы раз в жизни проходят, а деньги твоей матушке на постоянной основе нужны. Так нам нужно найти источник дохода. И побыстрей. Жаль конечно, что Юна отказалась сотрудничать, мы бы с ней развернулись… ее все равно никто на работе не ценит, она так до морковного заговенья за стойкой стоять будет и «Добро пожаловать» говорить.

— Но ты же говорил…

— Говорил. Но это дело придется без нее провернуть. Вот как выиграем один процесс, так снова предложим. Но сперва нужно выиграть. Исковое об установлении факта и приведении даты рождения в соответствии с законодательством страны — нами уже подано, так что теперь только ждать. Установление факта мы проведем без присутствия представителя А Су аджумы, там можно и заочно все решить. А вот когда пойдем опекунство оспаривать — там обязательно нужно в процессе участвовать… это, наверное, через недельку.

— А у меня завтра встреча с командой школы по киберспорту. А в это воскресенье нужно в гости к Соен сходить. — говорит вслух Бон Хва.