— Зато с ней скучно не будет. — пожимает плечами Ёджон: — а что? Мы же в старшей школе, ребята! Впереди у нас три года обучения, три года в течение которых мы можем наслаждаться силой и красотой своей юности! Если за это время я не заведу себе девушку, то не прощу себя. И вас, кстати тоже!

— А мы-то тут при чем? — удивляется Чон Ён.

— Вы мои друзья, как иначе. Вы и будете виноваты. Как говорит моя матушка — с кем поведешься, от того и наберешься. Вы должны вести себя соответствующе!

— Не переводи ответственность за свою жизнь на других людей. Кроме того, с чего ты взял что мы с тобой друзья? Мы скорее одноклассники и сидим рядом просто.

— Ты чего такой холодный, Чон Ён⁈ Я же твой лучший друг! — Ёджон обнял его за плечи: — ты же не бросишь меня в это время, когда весна нашей юности стоит на пороге и… — он взмахнул руками и случайно задел поднос парня, который шел рядом. Чон Джа вскочил на ноги, но ничего, конечно, не успел сделать, поднос подлетел вверх и опрокинулся, с подноса в разные стороны полетела посуда и брызги сока!

Наступила тишина. Они, оторопев смотрели на невозмутимое лицо парня, который опустил взгляд вниз и некоторое время осматривал пол, упавший поднос, залитую соком и соусом одежду…

— Извините пожалуйста! — первым опомнился Бон Хва: — давайте я вам помогу! — он достал салфетку и двинулся было к пострадавшему парню, чтобы помочь счистить соус с одежды… потому что если не счистить сразу и не засыпать пятна солью, то соус обязательно въестся и его потом даже стиркой не вычистить, иногда даже ателье с химчисткой не справляются.

Но парень молча поднял руку и в этом жесте было столько властности и спокойной уверенности, что Бон Хва невольно замер на месте.

— Меня задел вот он. — палец парня уперся в Ёджона: — а ты чего подхватился? Или ты тут вроде собачонки на побегушках? — он повернул голову к Бон Хва: — ты чего лезешь?

Сперва Бон Хва не испугался этого парня, он был ростом меньше, чем любой из них, невысокий, да и щуплый такой. Но взглянув ему в глаза — он тут же переменил свое мнение. В жизни он не видел такого холодного и враждебного взгляда. Никто еще не смотрел на него вот так. В этом взгляде не было ненависти, не было гнева или злобы, в нем была холодная уверенность и жестокость. Наверное, именно с таким взглядом и убивают людей профессиональные убийцы.

— Да нет! — поспешно сказал он, поднимая руки, так, словно сдавался в плен: — это не мое дело.

— А ты чего молчишь, тормознутый? — голова парня поворачивается к Ёджону и Бон Хва вдруг понимает, что тишина наступила не только за их столом, во всей столовой смолкли разговоры, все взгляды обернулись к ним. Так, словно они тут на главной сцене стояли.

— Эй! — возмущенно выкрикивает Ёджон, вскочив на ноги: — ты чего это обзываешься⁈ Да я…

Бон Хва даже не понял, как все так случилось и что именно произошло. Вот только что Ёджон говорил и тут же, без перерыва — он опрокинулся назад, в падении увлекая за собой стул, ударившись затылком об пол с таким звуком, с каким бильярдные шары ударяются друг о друга. Он потрясенно перевел взгляд на парня, который стоял перед ними в запачканной белой рубашке с гербом их частной школы. Когда он успел ударить? Почему он ничего не увидел⁈

— Скорость при которой человеческий глаз в состоянии увидеть движение — ограничена. Потому говорят об эффекте «двадцать пятого кадра». Вернее — глаз в состоянии увидеть такое движение, а вот мозг — не успевает обработать изображение и оценить его. Как итог, любое движение, которое совершается на твоих глазах, но укладывается в менее чем одну двадцать четвертую секунды — ты не видишь. Удар Брюса Ли наотмашь, знаменитая «рука-плеть», или же прямой джеб от боксера-профессионала — ты не увидишь его. Этот парень молодец. Он очень быстр и не даст себя в обиду. Видел, как он двигается? Ах, да… не видел. — говорит задумчивый голос в голове.

— Старший! Ты на чьей стороне вообще⁈ Помоги мне!

— С чего бы это? Я предупреждал тебя что не собираюсь все за тебя делать. Кроме того — паренек в общем был в своем праве. Это Ёджон опрокинул на него поднос и даже не извинился. А вскочил и начал претензии предъявлять. Не удивительно, что выхватил.

— Но тот же его обозвал!

— Обозвал и обозвал. Сперва нужно извиниться, а уже потом — предъявлять что обозвал. — рассудительно замечает Старший: — если твой друг балбес, то и у тебя неприятности будут. Честно, не понимаю, с чего ты вообще взял что он — твой друг.

— Но он же…

— Если считаешь его другом — так лучше иди помоги ему. — говорит Старший: — хотя бы голову набок поверни, а то если он совсем в отрубе лежит, то у него может язык назад запасть. Заткнет носоглотку и все.

— Что? – Бон Хва оглядывается вокруг. Слух и зрение у него как будто обострились неимоверно, и он как будто бы увидел все осуждающие взгляды и шепотки вокруг. Он не знал кто такой этот парень, но он вдруг отчетливо понял, что сейчас Ёджон прямо на глазах у всех превращается в изгоя. Становится тем самым, с кем тут никто не будет разговаривать, кому никто не подаст руки. Судя по всему, он невольно оскорбил кого-то влиятельного, да не просто оскорбил, а потом еще и не вывез ответку. Показав себя не просто хамлом, но и слабаком. Наглым и жалким. На глазах у всех. Взгляды окружающих… они словно бы обжигали. Невольно захотелось отодвинуться в сторону и сделать вид, что он, Бон Хва тут не при чем, что это не его дело.

Он перевел взгляд на сидящего рядом Чон Ёна, который в ответ — отвел глаза в сторону, сделав вид, что ничего не видит. Да, Чон Ён такой же как и он, по нему видно, что он не какой-нибудь там популярный парень, в своей школе наверное ему тоже доставалось… у него богатая семья, намного богаче чем у Бон Хва, но тут все богатые. Единственный, кому вообще не стоит привлекать к себе внимания — это он сам, Намгун Бон Хва. Пока никто еще не знает о том, он из бедной семьи, но рано или поздно узнают. Он надеялся к тому моменту — обзавестись друзьями, стать один из своих, чтобы его не начали травить. Потому… потому он и не должен ничего делать! Кто-нибудь другой обязательно позаботиться о том, чтобы у лежащего Пак Ёджона — не запал язык, всего-то и нужно повернуть ему голову набок и все. Кто-нибудь обязательно сделает это, ему можно просто сидеть на месте и делать вид что ничего не произошло. В конце концов это же школа для детей богатых родителей, верно же? Тут, наверное, камеры везде стоят, никто не даст погибнуть школьнику старшей школы!

— Так и будешь стоять столбом? Ты же говорил, что он твой друг. Просто поверни ему голову набок, а еще лучше — поверни все тело набок. — говорит Старший. Бон Хва не отвечает ему. Сейчас кто-то войдет и обязательно поможет, не обязательно делать все самому. Если он сейчас двинется, под взглядом этих холодных, змеиных глаз, на виду у всех — то он как будто поставит себя на одну с Ёджоном полку. А он не может сейчас к себе внимание привлекать! И сам Старший говорил ему, что не надо выделяться! А если узнают из-за этого — все узнают? Про все его обманы? Он не имеет права так подвести всех, в том числе и Старшего, свою маму, Чон Джа, Юну, всех вообще!

— Этот недоносок ваш друг? — парень в запачканной рубашке переводит взгляд на них и Бон Хва тут же прикусывает язык. Друг ли ему Ёджон? Да они же едва знакомы и… наверное, если бы он был один — он бы так и сказал. Совсем как в средней школе, когда все вокруг стали травить ту бедную девочку. Просто отошел бы в сторону и все. Кто ему этот Ёджон? Да они только недавно познакомились, он одноклассник и все. Так что нужно просто сказать «нет» и спокойно допить свой сок. Так же спокойно — уйти из столовой. Но ведь если он так сделает, то ему будет потом мучительно стыдно перед Старшим. Который не боялся даже на профессиональный ринг выйти. Не боялся противостоять трех бандитам в парке. Казалось, что он вообще ничего не боится.