Поскольку не двигаюсь, ведьма без дара предлагает мясо на кончиках своих пальцев. Животный рефлекс требует принять еду. Это похоже на подношение. Неуклюжее подношение.

– Кое-кто не так прост. Хочешь пить?

Учитывая то, что узнаю о суженой, не откажусь от джина, который чую рядом с нами, в бутылках с перекошенными этикетками. Но ведьма разражается громким смехом, обнажив беспокойство, которое до этого момента ускользало от меня. Ее радужки сверкают, а улыбка, поразительно искренняя, сбивает с толку.

– Почти уверена, что ты не захочешь пробовать экспериментальный алкоголь тети Зельды!

Прихожу в себя. Я представлял ее более сдержанной и отстраненной. Начинаю рассматривать свой план как нечто трудновыполнимое. Думал, мне придется позволить увлечь себя, но, по правде говоря, придется столкнуться с неизвестным и непредсказуемым существом, на которое надеюсь положиться, не будучи уверенным в результате.

– Может, в качестве альтернативы, тебя устроит ласка? – спрашивает она, протягивая руку.

Еще один недостаток животного обличья: проклятый собачий инстинкт слишком легко принимать нежелательные ласки. Несомненно, мать вложила в эту силу свое зерно! Ведьма проводит рукой по моему затылку, и этого достаточно, чтобы я обмяк. Я ненавижу это. А мое животное обличье обожает. Теперь она начала это делать двумя руками… она гладит шерсть, словно я – плюшевая игрушка. Чешет уши и шею.

Будучи ребенком, я вертелся на руках у матери, которая восклицала: «Ты мог бы время от времени давать себя обнять!» Эросу и Антеросу это нравилось.

– Ты очарователен!

О, Аид. Я хотел зарычать, чтобы дать понять, что пора остановиться, но сильная радость, вспыхнувшая в ее глазах, внезапно исчезает. Бесконечная печаль переполняет все ее существо.

– Хорошо, что ты здесь.

Она обнимает меня. Я не двигаюсь с места.

Не хочу ее обманывать. Думал, что она поймет в общих чертах, но сейчас… будет лучше, если вернусь в обличье. Я не имею ничего общего с Зевсом, дедушкой, который сделал это своей специальностью: лебедь, бык, орел или золотой дождь. Все это работало для похищения тех, кто привлек его внимание.

Когда ведьма душит меня в объятиях, выпрямляюсь. Ее ноги отрываются от пола, она остается висеть у меня на шее, не ожидая этого. Обнимаю ее за талию, надеясь, что она отстранится, но вместо этого она замирает. Она никогда не видела подобного?

Уткнувшись носом в ее огненные волосы, чувствую что-то еще… Что-то милое и сладкое. Ах да, запах, похожий на чертовы кексы Филофросины. Даже Цербер не захотел их, когда я надеялся, что он съест их вместо меня.

Она вздрагивает от моего прикосновения. На самом деле она была напугана еще до того, как увидела меня. Как и все люди, которых встречаю. Мне придется столкнуться с этой проблемой лицом к лицу. Вернее, ей придется со мной столкнуться.

– Ты не против? – вздыхаю я, почти разочарованный.

Она отпускает меня, затаив дыхание.

– Извините! – восклицает она.

Ставлю ее на землю и смотрю, как она испуганно отступает, в ярости вытянув перед собой руки. Ничего не изменится. Это то, что заставляет меня хотеть вернуться домой и уединиться. Расстегиваю пиджак, чтобы больше не видеть, как она боится меня. Напряжение растет. Соседний зал полон ведьм, я уже с трудом сдерживаю силу. Поэтому достаю пачку сигарет, губами беру одну и закуриваю.

Наблюдаю за ней. Она расслабится или так и останется окаменевшей? Слышу, как ее сердце стучит с сумасшедшей скоростью. Это все равно что держать мышь на кончиках пальцев. На ее висках выступили капельки пота. Исходящий от нее запах дыма еще больше обостряет черты. А потом, не знаю почему, она начинает краснеть. Возможно, так и должно быть. Уверен, что Талия, муза комедии, придумала бы шутку по поводу соответствия цвета ее волос и щек. Тем не менее на нее довольно приятно смотреть.

– Кто вы такой? – наконец выдавливает она из себя.

Ее голос утратил беззаботность, которую она проявляла со мной, когда я был в обличье пса. У нее даже перехватывает дыхание, настолько велика паника. Слышу, как поблизости шумят голоса. Ведьмы выдвигают свою кандидатуру, настала моя очередь появиться. Выжимаю максимум из сигареты, прежде чем раздавить ее в пустой тарелке.

Она справится с этой задачей. Это необходимо. Вздыхаю и направляюсь в соседнюю комнату.

Атмосфера сразу же душит меня. Ведьмы в страхе расступаются на моем пути.

– Я еще должен поймать дюжину менад, которые устраивают чудовищные беспорядки, – раздраженно рычу. – Давайте пошевеливаться.

Все опасаются меня. Зевс сидит посреди зала на кресле из дерева и облаков. Перед ним на коричневом кожаном диване расположились проводницы. Не могу дождаться момента, когда выберусь отсюда. Взгляды, устремленные на меня, как с первого этажа, так и с галереи, статуэтки на стене, запах цветов, горящих на алтаре Гекаты, – все, абсолютно все здесь заставляет нервничать. Сажусь справа от Зевса и скрещиваю руки.

Ведьма подается вперед. Она похожа на ведьму, у которой нет дара, но у нее другое выражение лица: решительное, осторожное и… испуганное из-за моего присутствия. Поднимается волна шепота. Должен признаться, что хоть они и напуганы, но довольно хорошо контролируют эмоции. Настолько, что седовласая проводница, должно быть Цирцея Великая, берет слово, не скрывая раздражения:

– Отбрось сомнения, Зевс. Мы предлагаем тебе руку Мероэ, талантливой ведьмы, сестры Цирцеи и, следовательно, матери будущей Медеи, а вы…

Дедушка немедленно прерывает ее, все такой же безупречный в идеальном костюме, с электрическими нитями, вплетенными в волосы и ауры.

– Я предлагаю вам руку нашего с Герой внука, восседающего на Золотом троне, сына Ареса, Бича людей, и Афродиты Небесной. Я предлагаю Деймоса Ужасного.

Подтверждение моей личности вызывает протесты.

– Вы, должно быть, шутите! – восклицает вторая проводница, Медея Юная. – Вы действительно думаете, что мы будем черпать магию из этого…

Ужасного существа? Бедствия? Было придумано столько терминов, чтобы описать меня! Она могла бы сделать усилие и закончить фразу. Когда пульс снова учащается, достаю новую сигарету. Если позволю себе увлечься, у них будет куча новых эпитетов, которыми они смогут меня наградить. Если, конечно, выживут. Дедушка излучает гневное злорадство.

– Неужели вы думаете, что я позволю вам оскорблять мою семью? Ваша Мероэ…

Именно в этот момент решаю прекратить утомительный разговор:

– Я должен прервать тебя, Зевс.

Следует удивленное молчание.

– Я не хочу жениться на Мероэ.

Все собравшиеся затаивают дыхание, я прекрасно вижу изумление Зевса, которое перерастает в ярость.

Даже не нужно искать ее глазами: знаю, что она здесь, в толпе, за спинами других, наблюдает с обиженным видом из-за того, что осмеливаюсь отказать ее сестре.

Указываю на нее пальцем, скрепляя наши судьбы.

– Я хочу ее.

Теперь остается пожинать то, что посеял.

Не спуская глаз с суженой, которая еще больше бледнеет, подобно птице, пойманной в сеть, наблюдаю за окружающими. Дедушка бросает на меня ошеломленный и оскорбленный взгляд.

– Ведьма без дара?

Меня не удивляет, что он знает, кто она такая. Само собой разумеется, что она отличается от остальных. Я предвидел его реакцию. Все союзы, которые он заключил в результате навязанного брака, должны были принести ему славу. Он не смог воспользоваться браком по любви Эроса, поскольку Психея не представляла никакого интереса. Но он отравил разум сестры и матери ради своей выгоды.

– Ты шутишь, Деймос! Какой престиж ты думаешь получить от союза, выбрав единственную, кто не имеет силы?

– Она совершенно безобидна, и это гораздо более мудрый выбор, чем ее сестра.

Это веский аргумент. Не для моих родителей, но для повелителя.

– Об это не может быть и речи! – рычит приглушенный до этого момента женский голос. – Элла не имеет к этому никакого отношения!