Элла. Так вот как ее зовут. Боги знают ее только как «ведьму без дара».

– Вам придется пройти по нашим бездыханным телам, прежде чем мы бросим сестру на растерзание этой мерзости!

Полагаю, это старшая из трех сестер. Понимаю ее потребность защитить младшую сестренку, но «мерзость»? Не выводи меня. Делаю несколько затяжек.

– Как знаете, ведьмы.

В тот момент, когда казалось, что встреча зашла в тупик, наконец происходит движение. Сестры и мать делают шаг вперед, готовые вцепиться в меня мертвой хваткой. Они так просто не отдадут сладкий кексик. Что касается проводниц, обеспокоенных ходом событий, они вскакивают на ноги. Зевс следует за ними.

– Давайте на минуту прервем дискуссию. Нам нужно обсудить, – предлагает Цирцея Великая.

– Нам уж точно надо, – одобряет дедушка, увлекая меня за собой.

Гермес закрывает нашу процессию, а также дверь за нами. Вот мы и на улице. Я наконец могу дышать. Зевс рвет и мечет. Скрещивает руки за спиной и начинает ходить кругами. Для него потерять лицо – худшее из унижений. Бог-посланник отступает и через окно следит за возвращением противниц.

– Ведьма без дара в моем роду?!

– Она остается сестрой Цирцеи.

– И что с этого?

– Деймос получит отцовство будущей Медеи.

Должен сказать, что мне очень повезло. Зевс, может быть, и является вершителем судеб, но даже он не ожидал, что такое произойдет. Дедушка успокаивается, все еще ворча. Он не самый умный из богов – Афина превосходит его в этом, – но не стоит его недооценивать. Он победил Титанов и одержал победу на Олимпе. До него никто никогда не добивался этого.

Когда он подходит ко мне, его тон меняется:

– Каков твой план, Деймос?

В конце концов, он отец Афины.

– Меня волнует безопасность штаб-квартиры и твоих подданных. Внедрение могущественной ведьмы в твои ряды может представлять потенциальную опасность.

Я заставляю Зевса сомневаться. Ведьм тоже нельзя недооценивать, мне лучше всех это известно. Дедушка переглядывается с Гермесом, последний пожимает плечами, чувствую, что дядя сдерживает истинную реакцию.

– Думаешь, я не способен справиться с ведьмой?

Позволяю себе улыбнуться. Фобос давно заметил, что Зевс остерегается ведьм.

– Конечно способен. Но чтобы избежать этой ситуации, я выбираю Эллу.

Зевс вздыхает и продолжает нервно ходить.

– «Элла» – даже не ведьминское имя.

– Имя дал ей отец.

Бросаю на Гермеса косой взгляд. Кто из нас двоих много знает о ведьмах?

– Я давно общаюсь с ее семьей.

– Что еще ты знаешь об Элле?

– Ничего особенного, она никогда сюда не приходит. Ее жизнь скорее человеческая, чем ведьмовская.

Мхм. Может быть, мне стоит последить за ней. Многие люди глупы и эгоистичны. Тем более я видел ее только мельком.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Антеросу было бы легче.

Зевс ошибается. Я намереваюсь уважать этот брак ради союза, в то время как Антеросу на все наплевать.

– Они возвращаются в холл, – предупреждает нас Гермес, взявшись за ручку двери.

Мы занимаем места. Ситуация в их лагере по-прежнему остается напряженной, но все же царит некоторая покорность. Семья кексика не скрывает несогласия, но и не упорствует. Окруженная проводницами, Элла предпочитает сосредоточить внимание на дедушке, а не на мне, настолько сильно я ее ужасаю. Она стоит так прямо и напряженно, полная непонимания и опасений, что внушает только жалость.

– Мы завершили обсуждение, – заявляет Зевс. – Деймос стоит на своем. Что об этом думает ведьма без дара?

Она все еще может отказаться.

И я бы остался с ее сестрой без какого-либо шанса изменить то, что необходимо. Теперь все зависит от ее ответа.

Она закатывает глаза, слушая дедушку.

– Я не просто ведьма без дара, меня зовут Элла.

Мало кто осмеливается сделать Зевсу замечание. Возможно, она не так проста.

Зевс рычит на меня:

– Так у нее еще и вспыльчивый характер!

– Она стоит того, Зевс, – возражаю, довольно смакуя сигарету.

Элла снова краснеет, но уже от ярости.

От дыхания Зевса дрожит пол и моргают лампочки.

– Пусть так! Что же думает я-не-просто-ведьма-без-дара-меня-зовут-Элла?

Элла хочет возразить, но ее опережает Цирцея Великая:

– Она тоже согласна.

Отлично. Она согласилась.

Она показала, что не собирается позволять давить на нее, не зная, к кому обращается таким образом. В иной ситуации Зевс выпустил бы молнию и испепелил ее на месте, без суда. Это было опасно и смело.

Все-таки этот кексик не такой сладкий.

Зевс выпрямляется в нетерпении.

– Что ж, тогда они официально помолвлены. Гера позаботится об остальном, мы поженим их через две недели. – Он качает головой, понимая, что на этом его роль заканчивается.

– Таков был план, – подтверждают проводницы.

Я еще не закончил. Делаю шаг в сторону Эллы, и она вздрагивает.

– Прежде чем мы уйдем, хочу поговорить с невестой наедине.

Когда семья разрешает, хватаю ее за запястье.

– Не вздумай покидать это место вместе с Эллой. Защитное заклинание над Поляной не позволит тебе этого сделать, – угрожает Цирцея Великая.

Мы только что заключили союз, а они уже беспокоятся, что я съем их пирожок в каком-нибудь уголке Нью-Йорка? О, Аид! Мать хорошо меня воспитала. Если бы на моем месте был Антерос, Элла была бы уже голой на острове в Греции!

– Это не входит в мои намерения, ведьма.

Телепортирую нас в чащу растений и делаю несколько шагов назад, чтобы дать ей вдохнуть. Снова достаю сигарету. Нервозность рано или поздно пройдет, но еще немного – и я отправлю Поляну и ее обитателей в Тартар. Элла складывается пополам, тяжело дыша. Тем не менее она, хмурясь, кажется, изучает меня. Ее зрачки следят за завитками дыма, вырывающимися из моего рта.

– Хочешь мне что-то сказать?

– Вы нервничаете, более того, вы боитесь нас.

Она мне нравится.

Она такая, какой я ее представлял.

– Я курю, чтобы сдержаться посреди ведьминского сборища. Поверь, никто не хочет увидеть, на что я способен.

Напряжение находит отклик в словах. Я могу испытать ее. Ведь у нее нет ведьминских способностей, и это прекрасно. Но может ли у нее быть власть надо мной? Более пагубная или более благотворная? Может ли она повлиять на мое поведение? Развяжет меня или сдержит?

– Почему выбор пал на меня? Потому что я безобидная? Это единственная причина?

В глубине души мне жаль ее. Я вырвал ее из привычной жизни и собираюсь воспользоваться годами, которые ей позволено прожить. Возможно, у нее были планы, которые есть только у смертных: такие важные для них и бессмысленные в моем масштабе.

Она наконец осмеливается посмотреть мне в глаза, и я не отвожу взгляд. Она делает шаг в сторону. Все ее конечности напрягаются, и она вздрагивает от боли. Она выражает то, что испытывает каждое существо, вступая со мной в контакт.

Все, кроме Фобоса.

– Со временем привыкнешь.

– К окружающей вас ауре ужаса?

– Чем больше времени проведешь со мной, тем меньше будешь ее чувствовать.

Во всяком случае, надеюсь на это. Адские твари в восторге от моей силы, но меня боится даже моя семья.

– Вы сейчас не такой жуткий, каким были в облике пса.

Черт возьми, это не то, что нужно говорить богу ужаса… Были времена, когда появление волкособа внушало страх. Наклоняю голову вбок, терпя поражение, и ворчу:

– Вот почему ты меня тогда погладила.

Она распахивает глаза. Язык ее тела меняется. Она выпрямляется, излучая неожиданную волну тепла. Запинается и прячет пальцы в рукава. О, Аид. Она девственница.

– Нет, нет, нет! Я всего лишь почесала вас за ухом! – восклицает она, переходя на писк.

– Трижды.

– Дважды! Третий раз был чистой случайностью!

Извините, но как же: «Может, в качестве альтернативы, тебя устроит ласка»? Откуда у нее взялось намерение «почесать меня за ухом»? Она повергла меня в смущение – по вине матери – и отрицает это?