– Деймос говорил, что он вызывает зависимость, – добавляю я, надеясь, что идиот-жених не считает меня настолько ребенком, чтобы запугивать, лишь бы я не пила.

– Возможно. Если часто употреблять в больших количествах.

Отлично.

– Как тебе Деймос? Я не смог бы дать обнадеживающий портрет, даже если бы ты попросила, у нас слишком разные взгляды. Но ты ведь провела с ним некоторое время, не так ли?

Быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что Деймос неожиданно не появится, как умеет делать. Затем пару секунд думаю о том, в каком тоне следует продолжить. Теперь, когда брак свелся к плану с началом и концом, не вижу особого смысла перегружать его. Я должна быть в состоянии сказать о Деймосе что-то негативное и позитивное.

– Ну, он бог ужаса, так что явно не самый приятный человек. Но, похоже, придает большое значение свадьбе и хочет, чтобы все прошло хорошо.

Дионис кивает с удивленной полуулыбкой.

– Это обнадеживает. Изначально он не был сторонником свадьбы в эллинском стиле. Поскольку он, его отец и брат издавна почитались в Спарте, он хотел следовать спартанской традиции. Гера и Афина определенно проделали большую работу.

Боюсь задавать вопрос, но все же решаюсь:

– В чем заключается «спартанская традиция»?

– Жених похищает невесту, бреет ей голову, запирает в комнате и лишает девственности в темноте, после чего посещает ее несколько ночей подряд. Настоящее варварство.

С трудом сглатываю. Мероэ берет мою руку, лежащую на бедре, и прижимает к себе в качестве поддержки. Теперь мне остается рассчитывать только на помощь сестер. Ведь становится ясно, что брачная ночь будет увенчана изнасилованием.

– Не волнуйся, Элла, – говорит Дионис. – Твои сестры – сильные ведьмы.

Поляна заполнена ведьмами и их семьями, а также богами, прибывающими один за другим. По крайней мере, так утверждает Мероэ. Из большой комнаты, в которой я нахожусь, слышны лишь отголоски. Цирцея Великая и Медея Юная выделили эту комнату для подготовки в компании сестер и Афины. Мне разрешено выйти только когда начнется церемония. Вдали от посторонних глаз чувствую себя оторванной от мира.

Сердце сильно колотится с тех пор, как открыла глаза. Мало говорю, с нетерпением ожидая завтрашнего утра, когда этот спектакль закончится.

– Как тебе?

Поднимаю глаза на Афину, которая протягивает плетеное изделие цвета граната, настолько тонкое, что просвечивает. Не сомневалась, что на богиню с проницательными глазами можно положиться. Афина восхищает праведностью, верностью и благожелательностью. Ее длинные каштановые волосы собраны в свободный пучок, а наряд состоит из пеплума, украшенного маленькими белыми и пятнистыми перьями, напоминающими о ее символе – сове. Шуба, заколотая золотой головой Горгоны, покрывает плечи богини.

– Прекрасно, – все, что могу сказать, разглядывая работу.

Афина улыбается и кладет изделие на кровать.

– Вуаль будет надета последней и станет первым, что снимет Деймос, – говорит она, скрещивая руки и рассматривая меня.

Предсвадебная подготовка была похожа на конкурс: ритуальное купание в очищенной воде, массаж с розовым маслом и второе купание, на этот раз с оливковым мылом. После омовений смогла выбрать лавандовый крем, который купили сестры, а затем надела белое льняное платье, удерживаемое на плечах двумя брошами. Цирцея сделала мне прическу: косы и волны, закрепленные ободком, создали объемный и замысловатый пучок. Интересно, смогу ли сама распустить укладку? Скажу прямо, в этом вопросе совсем не доверяю Деймосу!

– Осталось добавить пояс Афродиты, и дело сделано, – заключает Афина с очаровательной улыбкой.

В конце ее фразы раздаются два негромких стука в дверь.

– Афродита прибыла, – доносится голос Гермеса с другой стороны двери.

– Легка на помине, – комментирует Афина, подмигивая.

Она не скрывает легкого раздражения, которое вызывает имя соперницы. Афина и Афродита – извечное противостояние разума и сердца, мысли против страсти. Они спровоцировали самые страшные конфликты в истории.

Афина оставляет нас. Сестры, которые до сих пор молчали, подходят ко мне в великолепных платьях цвета фиалки и изумруда, расшитых цветочными узорами.

– Мы хотим преподнести подарок, который послужит тебе сегодня ночью, – говорит Цирцея, доставая из маленькой сумки короткий клинок.

Она режет себе ладонь, Мероэ следует ее примеру. Затем они соединяют руки и сжимают их, пока не падает капля крови. Я ожидаю, что она упадет на пол, но капля зависает в воздухе. Она разделяется на вторую красную слезу, затем на третью. Сестры разнимают руки, их порезы мгновенно затягиваются. Капли висят в воздухе, сохраняя блеск. Сестры манипулируют ими, не прикасаясь. Созданная цепочка настолько тонка, что трудно различить, из какого металла она сделана. Мероэ ловит каплю, нанизывая на цепочку как подвеску, и вешает мне на шею.

Цирцея и Мероэ прижимаются лбами к моему, и мы втроем обнимаемся.

– Мы отдаем тебе часть себя, – шепотом произносят они. – Для защиты у тебя будет три заклинания. Все угрозы будут преодолены. Никакой вред не сможет настичь тебя.

Обнимаю их крепче, тронутая. Мягкое тепло разливается в животе.

– Спасибо.

Несмотря на обстановку, никогда не чувствовала настолько близкой к сестрам. Наконец-то у нас есть общая цель. Они отпускают меня, но остаются рядом.

– Сегодня тебе нечего бояться, – успокаивает Цирцея. – Стилла – очень сильный магический предмет. Боги не знают о нем.

– Все, что тебе нужно делать, – держать его в руке, – продолжает Мероэ. – Как только почувствуешь угрозу со стороны Деймоса, подумай о заклинании, которое хотела бы наложить.

– Стилла заставит его поверить во все, что пожелаешь. Попроси ее убедить Деймоса, что брак был скреплен, и этого будет достаточно, чтобы защитить тебя.

Киваю, успокоенная тем, что подвеска будет со мной.

– А если у тебя не получится, можешь просто закричать, – добавляет Мероэ. – Мы придем и дадим ему по морде.

Слова сестер вызывают у меня улыбку.

Афина возвращается с коробкой.

– Подарок Афродиты.

Она открывает коробку и демонстрирует пояс из соединенных позолоченных бронзовых дисков. На каждом изящно выгравированы яблоки и розы. Афина вытаскивает украшение, надевает его на меня и отдает коробку Мероэ.

– Он символизирует твою девственность. Только Деймос сможет снять его с тебя.

Этого не случится.

– Красивая подвеска, – отмечает Афина.

– Подарок сестер.

Надеюсь, мой ответ не показался нервным, иначе выдам себя.

– Можно размять ноги? До церемонии есть время.

– Да, – отвечает ничего не подозревающая Афина. – Мой отец должен прибыть с минуты на минуту.

Машу сестрам и наконец выхожу из комнаты. Из-за укладки и платья предпочитаю не спешить. Только когда оказываюсь в холле, замечаю, как низко находится солнце. Уже так поздно! Дом почти пуст, все гости на улице. Поэтому направляюсь на кухню, надеясь встретить Зельду, но не нахожу ее. Странно. Должно быть, Зельда перенесла основную часть производства на улицу. Кухня, лишенная привычных запахов и беспорядка, почти угнетает. К счастью, дверь широко распахнута настежь, и из нее доносятся далекие голоса. Прислоняюсь к раме и делаю вдох.

Биение сердца не перестает отдаваться в груди и висках. Я ничего не слышала о Деймосе с тех пор, как сбежала из бара. Не знаю, как он это воспринял и поменял ли отношение ко мне. Я хотела бы поговорить с ним до церемонии, но уже слишком поздно. Да и что скажу? Что ему больше не нужно опасаться отказа, ведь я полна решимости выйти за него замуж? И хоть меня успокаивало, что община по большей части не знает истинную цель брака, мне все еще трудно солгать Деймосу.

– Не знаю, о чем думал твой отец, когда доверил Деймосу заключение мира.

Имя суженого и обеспокоенный тон привлекают внимание. Не решаясь выйти наружу и боясь разочаровать Афину, наклоняюсь. В цветущем саду уединилась пара. Мужчина – очень высокий и мускулистый. Он похож на Деймоса песочно-белым цветом лица и светлыми волосами, с той лишь разницей, что они коротко подстрижены. Одинаковы они и суровым выражением лиц. Мужчина одет в красную античную тогу, перекинутую через левое плечо и открывающую вид на впечатляющую мускулатуру: большие грудные мышцы, накачанные руки, испещренные шрамами… Он – физическое воплощение бога!