Вскочила, сделала пару шагов и обнаружила прямо перед собой обрыв. В луче фонаря зияла пустота, стопы затормозили у края. Свет выхватывал высокие каменные своды, пещера была просторной настолько, что до противоположной стороны свет вообще не доставал. А внизу плескалась вода.
Ника обернулась. Бежать больше некуда. Из этого зала только два выхода, один перекрыт зеленоватыми мертвяками, другой — огромной крадущейся зверюгой. Двумя зверюгами. И третья на подходе.
Ника металась по обрыву, но все пути были отрезаны. Внизу в воде мелькнуло что-то светлое. Ника присмотрелась и поняла, что под водой находился человек. И не один. Множество людей в тёмной одежде будто левитировали, покачиваясь под поверхностью воды и глядя вверх.
Или вниз, или Нику разорвут. На части. Просто потому, что не та.
Ника резко вдохнула и, не дав себе времени хоть что-то обдумать, прыгнула с обрыва, сжавшись в воздухе в комок. Громкий всплеск, погружение. Ника попыталась всплыть на поверхность, но её крепко обхватили за лодыжку и потянули вниз. Сколько она ни барахталась, высвободиться не получилось — её тянуло всё глубже, кругом гулко журчала вода, давя на барабанные перепонки, в голове шумело, глаза не открывались. Главное — не дышать, чтобы не захлебнуться.
Нику куда-то тянуло, переворачивало, перекручивало, кидало из стороны в сторону. Тело устало бороться и расслабилось. Ещё миг — и в лёгкие пойдёт вода, а там — конец.
Ногу отпустило. Кто-то взял Нику за пояс и снова куда-то потянул. Шум стал стихать, и Нику вытолкнуло на поверхность. Глаза ослепило, воздух рывком пошёл в лёгкие. Но тело ещё не поняло, что кислород снова поступал, Ника вообще не чувствовала ни рук, ни ног, даже барахтаться не могла. И снова ушла под воду.
И её снова вытянули. Повернули спиной вниз и потащили. Ника всё не могла пошевелиться, только глотала воздух и смотрела на розовеющее небо. По спине заскребло дно.
Ника только и смогла, что повернуть голову на шаги, шлёпающие по воде. Человек в мокром чёрном одеянии прошёл мимо и стал погружаться в алую воду. Над поверхностью виднелось несколько голов, все с бородами. В памяти проплыли каике-то образы из рассказов о расстрелах.
Тот, что помог Нике, пошёл в воду по шею, потом совсем исчез. И остальные погрузились следом за ним.
Ника так и лежала на чём-то твёрдом и холодном, слушая плеск вокруг и наблюдая, как небо из тёмно-синего становилось фиолетовым, потом лиловым и, наконец, красным. Чувствительность не возвращалась, думать не хотелось.
Но потом всё-таки появился тоненький голосок, гнусавый и нудный. Он зудел, что сейчас конец октября, а она лежит в воде. Так и переохладиться недолго.
Хоть бы кто-нибудь перевернуться помог. Но помощь не пришла, и Ника заставила себя перекатиться на бок. Дождалась, пока кружащийся мир остановился, села. Снова подождала, пока всё встанет на место. Встала на четвереньки и поползла.
Знакомая ива плавно покачивала длинными кудрявыми ветвями, достающими до воды. Ника добралась до чистого озерца и заползла в него по шею. Из-за потери чувствительности вода не обжигала холодом. Ника промыла раны на руках и лице и даже понаблюдала, как алая вода, которой пропиталась одежда, плавными потоками расходилась в чистой родниковой.
Пора вылезать. А куда дальше? Но здесь, наверное, недалеко уже и до посёлка. Только вот она вся мокрая, а так и замёрзнуть недолго. Костёр бы развести…
Услышав приближающийся звук мотора, Ника стала спешно осматриваться. Ива, точно. Барахтаясь и перебирая ногами по каменистому дну, Ника добралась до ивы, пролезла между ветвями и, чтобы не сидеть в ледяной воде, забралась на камень.
Урчание мотора стало громче, и сквозь колыхающиеся ветви Ника рассмотрела, как к кромке источника подкатил отечественный внедорожник цвета хаки. Из него выбрались священник из Красных Серпов с небольшим чемоданчиком и участковый в камуфляже.
— Ну, ты давай тут, — сказал участковый, потягиваясь, — а я пока покемарю. А потом — к затону. Удочки в багажнике.
— Угу, — промычал священник, распаковывая чемоданчик. Он установил у воды складной столик и теперь расставлял на нём какую-то церковную утварь, которую Ника из-за ветвей ивы не могла рассмотреть.
Участковый, подойдя к воде, широко зевнул и почесался пониже спины, чем заслужил хмурый взгляд отца Александра.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал полицейский. — Давай служи эту свою…
— Панихиду, — подсказал батюшка, возясь с позвякивающей чашечкой.
— Ну да. — И участковый снова потянулся.
Из чашечки пошёл дым, батюшка бросил её вниз, и она повисла на длинной звякающей цепочке. Пока священник перелистывал страницы толстой старой книжки, а его приятель вразвалочку прогуливался у болота, Ника пыталась покрепче обхватить себя руками. Чувствительность вернулась, и от холода застучали зубы. Вылезать Ника не собиралась. Мало ли, вдруг эти двое заодно с Бэллой. Ещё схватят её и утащат обратно к урочищу. Недаром они так странно на неё смотрели ещё до похода.
Дрожь становилась всё крупнее. Священник широко перекрестился и пошёл вдоль кромки воды, покачивая курящимся кадилом. До Ники долетели прозрачные струйки сладкого дыма, и она, не успев спохватиться, громко чихнула.
Священник замер на месте, его кадило продолжало раскачиваться, испуская витиеватые клубы дыма. Отец Александр некоторое время всматривался в ветви ивы, но Нику, кажется, не заметил. А вот она, не совладав с судорогами, свалилась с гладкого камня.
— Фёдор! — услышала Ника сквозь всплеск. — Там кто-то есть!
Пока Ника барахталась в ледяной воде, участковый с карабином наперевес подскочил к священнику и оттеснил его за спину.
— Выходи! — скомандовал полицейский, целясь из карабина в ветви ивы.
Хуже уже не будет. Ника раздвинула ветви ивы и выбралась из своего убежища. Участковый медленно опустил карабин, из-за его спины выглянул отец Александр.
— Так это же… Вероника! — Священник подошёл к озерцу и подал Нике руку. Ухватившись за его тёплую ладонь, Ника вылезла из воды. — Это что… ты как… где остальные?
По расширенным глазам побледневшего священника Ника догадалась, что после приключений выглядела так себе. Но ответить на вопрос она не могла — челюсть свело от холода. Участковый быстро снял свою камуфляжную куртку и накинул Нике на плечи. Увы, это не помогло — её продолжала бить крупная дрожь.
— Это твои приятели тебя так отделали? — мрачно спросил участковый.
Ника, мыча, помотала головой.
— А кто? — увидев, как Ника только дёргала головой и ничего не могла сказать, полицейский вдруг звонко хлопнул себя по лбу. — Вот зараза! Они что, там?
Поняв, что он имел в виду урочище, Ника коротко кивнула.
— Они хоть живы?
Но Ника только смогла кое-как пожать плечами.
— Поехали! — скомандовал полицейский и двинулся к машине.
— Погоди! — крикнул священник. — Не можем же мы везти её туда!
— А, ну да. Тогда вы двое идите в деревню, вызовите… Хотя нет, она вымокла, ещё замёрзнет. — Участковый поскрёб лысину. — Ладно, поехали. Потом свою панихиду отслужишь.
— Куда едем? — спросил священник, наскоро собирая свою утварь.
— В посёлок. По дороге вызову людей. Давай-давай, быстрее.
Нику запихнули на заднее сиденье, и внедорожник покатил прочь от красного болота. Болтаясь и подпрыгивая вместе с машиной, священник откопал в куче вещей термос, отвернул крышку, кое-как налил что-то дымящееся и дал Нике.
— Давай, выпей, согреешься.
— Ей бы спирта, — с переднего сиденья произнёс участковый.
— И чай сойдёт. Пей, пей.
Зубы стучали о край крышки, рука сильно дрожала. Священник придержал чашку за донышко, и в горло Ники полился душистый горячий чай. Тепло прошло по горлу, даже до желудка. Ника закашлялась.
— Говорили же вам, не надо туда идти, — бормотал священник, наливая ещё чашку.
— Молодёжь, — отозвался участковый. — Им хоть кол на голове теши, всё равно по-своему сделают.
