Арон был максимально сосредоточен. Раз за разом он увеличивал нагрузку на каналы и собственное море маны, чувствуя, как трещат его стены, но все еще стойко выдерживают напор постепенно разрастаясь в размерах. Вот прошло уже не меньше получаса, лицо парня было предельно сконцентрировано: брови сдвинуты, губы сжаты в тонкую линию, по вискам уже скатываются капли испарины. Еще немного…еще чуть-чуть. Он и стоявший рядом Рутерфорд ясно ощущали, что прорыв был близок, еще какие-то минуты и парень станет полноценным архимагом! И вот когда стены вместилища готовы были в очередной раз разрастись, по ушам ударил стальной, пробирающий до костей набат:

—Достоен.

Одно короткого слова хватило чтобы Арон сбился с концентрации и сейчас нахмурив брови пытался вернуть хаотичные потоки силы в относительный порядок. Рутерфорд же медленно перевел свое внимание за спину, с ужасом обнаружив что каменная статуя вновь ожила. Горевшие огнем глазницы, искривленные в улыбке губы, очень скоро переросли в звериный оскал что обнажал точенные зубы. Словно настоящая плоть, а не бездушный камень их губы шевелились в такт каждому сказанному слову:

—Возрадуйся смертный, тебе я дарую всю силу, скопленную в моем храме.

А в следующий момент от точенных ног алтаря во все стороны стала растекаться тьма. Она была в разы гуще той, что некогда довелось увидеть Рутерфорду, тот и моргнуть не успел как она поглотила Арона, его самого, а следом и весь храм. Слух, обаяние, зрение, часть привычных для человека органов чувств старому магу заменяла мана, но в окружающем безумие даже она пасовала, закручиваясь в хаотичные потоки силы. С трудом, но он все еще мог видеть, пусть и сквозь мутную пелену. Обаяние, кажется, пропало напрочь либо же настолько притупилось что старик попусту ничего не чувствовал, слух…даже в ослабленном варианте сравнимый с тем, что уши плотно забивают ватой, Рутерфорд смог расслышать полный боли крик внука.

—АААААХ...!!!

—Держись мой мальчик! Я сейчас...! Да что тут во имя всех богов происходит?!!!! Мы так не договаривались Амарета...!

Тело, а точнее сознание, обернутое в поле из маны с трудом, слушалось Рутерфорда. Прошло не меньше десятка минут прежде, чем облачко смогло подплыть к скорчившемуся на земле Арону, тело парня извивалось в агонии, а тьмы что окружала все пространство вокруг беспрерывно протекала в его тело. Магическим зрением архимаг мог ясно видеть, что от переизбытка энергии каналы и сосуд маны в теле Арона стремительно разрушаются, но та же сила вновь и вновь их восстанавливает чтобы все повторилось вновь. Рутерфорд ни раз пробивался через границы, он не по наслышке знал с какой болью магам приходится сталкиваться в такие моменты. Но то, что происходило сейчас было попусту бесчеловечно, старый маг и представить не мог какую боль сейчас испытывает внук, источник которого раз за разом разрушался и восстанавливался.

—Аааааах…! Деда…больно...! ...мне больно...! БОЛЬНО...!!!!

С ужасом Рутерфорд обнаружил что его внук, разорвав льняную рубаху, впился ногтями в собственную грудь до кровавых полос разрывая кожу. Он тут же поймал руки Арона, надежно прижав их к земле, и попытался было вмешаться, как-то замедлить тот круговорот, с которым в тело парня вливалась сила.

—Держись...! Держись мой мальчик…сейчас…сейчас!

—Аааах...!!!

Ответом ему был лишь очередной агонизирующий вопль. На третей попытке Рутерфорд осознал, что всей оставшейся энергии что в нем кипела не хватит ни то, чтобы остановить поток, а даже слегка замедлить его. Более того старый маг ясно осознавал, что будь он даже в лучшей форме результат бы не изменился, мана исходящая от алтаря была на несколько порядков выше и как-то повлиять на не он не мог.

—Что же…что же ты делаешь?!! - архимаг что есть мочи крикнул в пустоту, отчаянно наблюдая за тем, как внук прямо у него на глазах умирает в мучительной агонии. Таким беспомощным он еще никогда себя не ощущал. - Остановись...! Прошу вас Амарета остановитесь...! ТЫ ЖЕ УБЬЕШЬ ЕГО!!

Казалось, что по каналам растекалась не мана а раскалённый до красна металл. Плоть с характерным, тошнотворным запахом сгорала, местами обугливалась, тлела, и так же быстро восстанавливала свой розовый покров чтобы весь процесс повторился вновь. Сосуды постигла та же участь, но боль что исходила от области чуть выше пупка многократно перекрывала даже ощущение горящих каналов. Его сосуд, сосредоточение маны в теле сейчас горел магическим огнем. Казалось, еще совсем немного и Арон сойдет с ума, парня никто не готовил к столь суровым пыткам - иначе это сложно было назвать. Тело скрючилось в болезненных судорогах, пальцы стирались до костяшек раз за разом впиваясь в каменную плитку храма. Когда источник обновился в четвертый раз, Арон мечтал провалиться в беспамятство, на десятом - умереть, а после его сознание померкло, у него уже не хватало сил продолжать подсчет, говорить. Парень мог лишь громко выть, окончательно срывая связки, из последних сил он держался за собственное сознание. Оно трещало, разбиваясь на осколки по меньше, что Арон всеми силами пытался собрать обратно в единое целое, дабы не сойти с ума.

"Больно..., как же больно...!"

В это же время Рутерфорд стал ощущать дрожь земли. Стены храма, своды пещеры, порода что без всяких последствий держалась не одну сотню лет начала стремительно разрушаться. По мере того, как в Арона с пронизывающим свистом ветра проникало все больше маны, старый архимаг смог частично вернуть чувствительность, и сейчас с ужасом наблюдал как гигантские трещины уподобившись изголодавшим змеям стремительно ползут со всех сторон, опоясывая стены, землю, своды пещеры. Если так пойдет и дальше их попусту завалит обломками.

—Амарета!

Очередной выкрик не дал ровным счетом ничего, статуя богини все еще была окутана настолько плотной маной что сквозь нее нельзя было ничего разглядеть ни магическим, ни обычным зрением. Паника с новой силой охватила разум мага. Его внук прямо сейчас принимает внутрь источника просто колоссальные объемы маны, но видимо пока что смерть от сгоревших каналов ему не угрожает, иначе бы Арон уже скончался. А вот обвал точно может убить незащищенное тело! Осознание данного факта заставило Рутерфорда отрезветь, страх уступил место холодной расчетливости что на протяжении всей жизни спасала старика далеко не единожды. Было три заклинания что могли защитить парня от завала, сколь бы тяжелым тот не был. Загвоздка состояла лишь в том, что "темный щит" и "барьер аннигиляции" с нынешними своими силами он не смог бы высвободить. А вот "Заслон", с трудом, но может получиться. Определившись с дальнейшими действиями Рутерфорд, метнулся к мальчику предварительно подхватывая щупальцем пространственное кольцо с помоста. Застыв дымкой тумана всего в полуметре над Ароном, старик под громоподобный грохот падающих о землю громадин камня, и со всех сторон трескающейся породы, воззвал к каждой частичке тумана, из которого и был соткан. Едва энергии собралось достаточно, Рутерфорд набатом произнес одно единственное слово:

—Заслон!

Тут же, в свете ярчайшей вспышки тело мальчика окутал полупрозрачный барьер. И если энергию, ману что стекалась к Арону со всех сторон заклинание пропускало без каких-либо проблем, то отколовшийся от свода пещеры валун упав на барьер попусту разлетелся тысячами мелких и крупных осколков, заставив защиту лишь на миг засиять чуть пуще прежнего.

Пещера начала рушиться подобно хлипкому карточному домику, камни сыпались один за другим, запуская цепную реакцию. Со всех сторон повалили сотни тон породы заживо похоронив все еще извивающегося в агонии Арона, а вместе с ним и Рутерфорда, сосуд которого потерял всякий свет и сейчас медленно, но верно растворялся в окружающем пространстве.

***

Рутерфорд не имел ни малейшего понятия сколько времени прозябал в кромешной тьме. В ней он не мог четко сфокусировать собственные мысли, напрочь потерялось чувство пространства и времени, единственное что хоть как-то разбавляло тьму вокруг - редкие воспоминания что хаотичным потоком всплывали перед глазами, заполняя цветами окружающую тьму. Вот он совсем еще юный одну за другой колит чурки на заднем дворе дома, пока его родители за чашечкой чая о чем-то беседуют с молодым на вид человеком. Разодет тот в ярко-пестрые тона что совмещали в себе красный, фиолетовый, желтый. Внезапно, взгляд его ядовито-зеленых глаз сквозь кухонное окно скользнул вдоль дворика, пока не остановился на юном Рутерфорде, затем губы гостя изогнулись в улыбке. Тот дьявольский оскал парень никогда не забудет.