— Вот дурья башка! — рассмеялся Славян. — Неужели ты думаешь, что я зассал? Кого-то испугался? Мне просто больно смотреть, что ты размениваешься на какую-то херню. Мне жаль, что ты лишился всего, за что ночами не спал. Тебя мне жаль, дурила.

— Так получилось. Чё тут горевать… А деньги, фирмы… Это брат, дело наживное. Главные деньги вот тут, — Жека постучал себя пальцем по голове. — Если там есть начальный капитал, жить будешь везде. И людей, кто в теме, найдёшь. Так что гони спирт и не елозь.

— Забирай! — махнул рукой Славян. — Только место на складе занимает.

Жека пошёл старой, проторенной ещё в выборы дорожкой. Пять тонн спирта. Шесть тысяч литровых бутылок. Это ж целое состояние! Развернулся, как и прежде, в самом неблагополучном районе, который помнил по выборам. Частный сектор за торговым техникумом.

В начале ноября 1992 года, в самый пик раздачи ваучеров населению, в одном купленном крутыми ребятами доме, расположенном в самом центре избирательного участка номер 50, где депутатом был Евгений Соловьёв, честный предприниматель, началась бойкая раздача спирта «Рояль». С одним нюансом. Требовалась лишь подпись в одной важной бумажке.

Но перед этим Жека сунул взятку в финансовый отдел администрации города, той самой милой девушке, что помогала Жеке с Ириной провести эмиссию акций строительного управления, взял у неё два чемодана ваучеров и списки не получивших ценные бумаги в связи с утерей паспорта. Списки по вручению ваучеров отдал Абаю и Графину, чтоб собирали подписи с бичей и бомжатни, кучкующихся в частном секторе. За подпись — бутылка спирта. Вскоре о волшебном доме пошли слухи, что дают там хорошее пойло, надо только расписаться в бумажке.

Закончив приём подписей и раздав спирт, Графин отдал списки Жеке, которые тот отнес обратно в финансовый отдел, положив между листов несколько тысяч. Дом, где раздавали спирт, внезапно сгорел в этот же день, а крутые парни, принимавшие подписи, куда то пропали.

Ваучеры все целиком Жека тут же унёс на биржу «Сибирский капитал» и поставил у Аристарха в кабинете два больших чемодана.

— Сколько тут? — удивлённо спросил биржевик, открыв чемодан и перебирая пачки ценных бумаг. Такое зрелище он видел впервые.

— Шесть тысяч ваучеров, — небрежно сказал Жека. — Выставляйте лот на торги. На вырученные деньги покупаю ваучерный пакет акций металлургического комбината. Целиком. Всё, что есть. Он уже поступил на торги?

Аристарх недоверчиво посмотрел на Жеку и согласно кивнул головой.

— Да. Ваучерная часть акций комбината в продаже. Но разбирается мелкими партиями. Вы на всю сумму хотите обменять ваучеры на акции? Это приличная сумма. Она торгуется по номиналу. 6000 ваучеров это… 60 миллионов рублей, господин Соловьёв… Нет! Черт возьми! Как вы успели купить столько ваучеров?

Недоуменный Аристарх сел в кресло и дрожащими руками пытался налить кофе, но не мог — кофе расплескивался и растекался коричневыми ручейками по столу.

— Сколько в продаже акций комбината? — спокойно спросил Жека. — Я покупаю всё, что есть.

— В продаже 28 процентов, — ответил Аристарх. — На сумму 55 миллионов. Вы полностью покрываете весь ваучерный лот. И остаётся ещё 5 миллионов рублей

— Какие ваучерные акции есть в продаже? — заинтересованно спросил Жека. — Меня интересуют местные промышленные предприятия. И желательно без размена на мелочи. Шахты, разрезы, обогатительные фабрики, железная дорога, ТЭЦ.

— Вот Центральная ТЭЦ наиболее предпочтительный вариант, — заявил Аристарх. — На эти деньги вы купите 30 ваучерных акций этой компании. Предприятие старое, сталинской постройки, с большими долгами от потребителей. Никто не хочет связываться с этим активом.

— Беру! Оформляйте сделки! — согласился Жека.

Тут же документами было подтверждено, что частный инвестор Соловьев Евгений Александрович приобрел ваучерный пакет акций металлургического комбината имени Владимира Ильича Ленина в количестве 28 процентов и автоматически получил право главного управляющего голоса на будущем собрании акционеров. Также данный гражданин получил в собственность стратегическое предприятие «Теплоэлектроцентраль Центрального района», обеспечивающее горячей водой и отоплением половину города.

Запись о приобретении активов внесена в реестр Госкомимущества России. И это был конкретный плевок в лицо и Сахару, и всем, кто гнобил Жеку. Поэтому, настало время рвать когти. Прямо сейчас. Немедленно. Не прощаясь и не раскланиваясь.

Жека лишь позвонил из телефона-автомата Славяну. Обязан был. Иначе не мог.

— Даров, братан, как сам, как дела? — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил Жека.

— Нормально, — с лёгким беспокойством ответил Славян. — Что с тобой? Всё нормально?

— Да. Рву когти. Сделал всё, как хотел. Теперь меня будут искать. Назад дороги нет. Прощай. Но я ещё вернусь.

— Прощай брат, всего хорошего и удачи. Встретимся, — спокойно ответил Славян и положил трубку.

Больше прощаться ни с кем не стал. Даст бог, сводятся ещё. Прямо у биржи сел в верную белую «девятину» с перебитыми накануне у авторынка номерами и поддельными документами, завёл и вырулил с парковки. Под передним сиденьем небольшой дипломат с левыми паспортами на себя и на Сахариху, десять тысяч баксов и миллион рублями. Поехал в соседнюю Новосибирскую область.

Ехать недалеко, всего 300 километров, можно легко одолеть за четыре часа. На выезде из Н-ка стоял пост ГАИ, где в эти лихие времена постоянно дежурил ОМОН. Проезжать надо было через змейку из железных заграждений, и обычно мусора внимательно осматривали проезжавших через стёкла машин. Дальнобоев отводили в сторонку и там шмонали на развод, поэтому через поля этими ушлыми водилами давно были набиты несколько обходных дорог, посыпанных горельником, по которым легко можно было миновать пост.

К концу дня добрался до выезда из области, села Журавли. Можно было и раньше приехать, но дорога была плоховата и вся забита междугородними фурами. За Журавлями, у въезда в Новосибирскую область, на трассе стоял ещё один пост ГАИ, но в связи с большим транспортным потоком между областями все машины мусора здесь не досматривали, работали по наводке, останавливая лишь фуры, перевозящие электронику и автозапчасти.

В Новосибирск приехал к вечеру и тут же по поддельному паспорту купил купейный билет на поезд Новосибирск — Москва. Понимал, что трое суток пути по железной дороге играют ему явно не на руку и за это время кипиш может сильно расшириться, но была надежда, что день-два форы всё-таки есть.

Машину продал за гроши тут же, на вокзале, таксистам, предупредив, что тачло с СЮРПРИЗОМ. Привыкнуть к ней ещё не успел, поэтому расстался без сожаления, положив пачку денег в карман.

Взял в привокзальной забегаловке еду в дорогу — копчёную курицу в фольге и пару палок сырокопчёной колбасы с печенюшками, решив не отсвечивать в вагоне-ресторане.

В пассажирском поезде ездил только два раза, да и то ещё в юности, поэтому сначала с любопытством смотрел в окно. Попутчик, молчаливый мужик лет пятидесяти, обложился газетами и журналами, всю дорогу читал, не обращая внимания на Жеку. Через трое суток, видя в окно бесконечные поля, леса и реки, слыша стук колёс по стыкам, гудки локомотивов и ряды вагонов, Жека думал, что всю жизнь провёл в дороге. Наскоро купленная на вокзале книга в мягкой обложке, что-то из Гарри Гаррисона, быстро надоела, и спустя какое-то время бросил её в вещевой рундук. Потом просто сидел на полке и молчал, глядя на бескрайние просторы России и думая о разном. О том, что велика родная страна, да не нашлось вот для него тёплого местечка. Уезжал в никуда, бросив свою семью, которой давно стал не нужен, бросив друзей, чтоб не навлекать на них беду, бросив любимые дела, за которые бывало и ночами не спал. Печально, чего уж греха таить. Уезжал с тяжёлым сердцем, в никуда.

Но иногда сквозь тяжесть на душе проскальзывал и лучик света. Сделал всё, как хотел. Упрямо, по сибирски. И остался только последний шажок до цели. Но шажок предстоял трудный — вырвать Сахариху из её дома и вывезти за границу по поддельному паспорту. По нему ей было восемнадцать. И согласие родителей уже не требовалось.