Нужное место с требуемым водоносным слоем нашли лишь в 20 километрах от города, на берегу таёжной реки. Пробурили скважину, взяли пробу — вода оказалась нужной чистоты, мягкости и минерализации. Ну что ж… Придётся строить завод на таком отдалении от основного места сбыта. Требовалось провести к строящемуся предприятию хорошую автомобильную дорогу и, в первую очередь, линию электроснабжения. По счастью, рядом, в паре километров, находилась железнодорожная станция для отстаивания пустых вагонов при отгрузке угля, и рядом с ней проходила высоковольтная линия. Оттуда и провели линию электроснабжения.
Рядом со станцией в небольшом посёлке Ижморском жили люди, работавшие железнодорожниками. К посёлку с федеральной трассы вела дорога, отсыпанная щебнем, длинной пять километров, не абы какая, но продуктовый грузовик в местный магазин проезжал нормально. Дорогу до посёлка расширили и отсыпали горельником. И тут же проложили новую дорогу до предполагаемого места строительства объекта. По счастью, ни топей, ни болот в этой местности не было. Новая дорога до стройплощадки шла по сухим лугам, находившимся на высоком берегу реки, и проложили её в кратчайшие сроки, за неделю, отсыпав пустой породой с шахты.
Расчистили площадку на берегу реки, забетонировали и построили несколько быстровозводимых зданий. Само предприятие занимало несколько корпусов и располагалось на площади в несколько гектаров. Несмотря на относительно небольшие размеры, производительность планировалась несколько тысяч тонн напитков в месяц. Близость станции неожиданно оказалась огромным плюсом: железной дорогой почти до места назначения можно было доставлять фруктовые и вкусовые концентраты, заготовку для пластиковых бутылок и пустые тетрапаки для сока, а в перспективе и отправлять продукцию по всей стране.
Когда запустили цех, Жека с пацанами лично присутствовали на этом знаковом событии. Пригласили множество представителей прессы, в том числе и с центрального канала — постарался Дуреев. Под прицелом множества видео- и фотокамер Жека перерезал красную ленточку и включил кнопку, знаменующую запуск завода.
После того как первая партия газировки появилась в магазинах, начался бешеный ажиотаж. Ведь такой продукции в стране ещё и близко не было. Газировку и минералку все предприятия выпускали до сих пор в стеклянной таре, в пол-литровых бутылках-чебурашках. Сок, по традиции, в трехлитровых банках с жестяными крышками. Устаревшая и дорогая по стоимости упаковка, не используемая больше нигде в мире. Да и неудобная — разбить очень легко, особенно при вылазках на природу.
Газировка на новом предприятии выпускалась в пластиковых полуторалитровых бутылках, что уже подталкивало её купить, потому что одной бутылки могло хватить на всю семью, а пустой бутылкой можно пользоваться ещё долго. И она не билась! При открытии цеха Жека, важный, в костюме и белой каске, на телекамеры бросал бутылку на пол, и она не разбивалась! Советским людям, непривычным к такой упаковке, это казалось чудом. То же и с соком. Новая упаковка тетрапак была прочной, и сок в ней долго не портился.
Мощная пиар-реклама, проведенная перед открытием производства, вызвала интерес к продукции во всей Сибири. Вкус у новой газированной воды был необычный — персик, апельсин, маракуйя, клубника, тропические фрукты. Советским людям, слаще «Чебурашки», крем-соды и «Буратино», ничего не пробовавшим, ароматы казались восхитительными.
Название новому бренду тоже выбрали запоминающееся, бросающееся в глаза — «Барс». На каждой этикетке была нарисована голова снежного барса с оскаленной пастью на фоне снежных гор. Это уже само по себе притягивало покупателей, так же как и большая пластиковая бутылка, сразу бросающаяся в глаза на прилавке.
Дело пошло бодро — после начала работы к заводу стала выстраиваться очередь из больших фур, приехавших за невиданным доселе товаром. Ехали отовсюду, не только с местных оптовых баз и магазинов, но даже с соседних областей. Жекина газировка заполонила все продуктовые магазины области, потеснив в продаже других производителей прохладительных напитков. В первую очередь, кондитерскую фабрику, которая принадлежала Вене Одесситу. Фабрика производила классическую газировку по классической технологии, не менявшейся уже лет тридцать.
Авторитет недовольно заявил Жеке об этом, встретив его в коридоре городской администрации, куда Жека пришёл повидаться с Конкиным, и узнать насчёт дальнейших планов на депутатской стезе.
— Здравствуй, здравствуй, Евгений! — холодно улыбнулся Веня, протягивая холодную и белую, как у мертвеца, руку. — Слыхал я, що дела с новой фабрикой хорошо у тоби пошли.
— Нормально идут, — согласился Жека. — Как и предполагалось бизнес-планом.
— А твоим бизнес-планом предполагалось, що ты всего местного производителя прикроешь? — голос смотрящего был вроде и спокоен, но чувствовалось в нём скрытое недовольство.
— А что я могу сделать? — развел руками Жека, как будто недоумевая. — Это бизнес. У всех одинаковые возможности по производству и реализации чего бы то ни было. А к чему эти вопросы, Вениамин Людвигович? Что не так?
— А то, що на кондитерской фабрике, которая, как ты знаешь, принадлежит мени, пришлось производство газводы наполовину уменьшить, — строго заявил Вениамин Людвигович. — У мени бизнэс небольшой, ни как у вас, юных миллионэров, и мени это очень чувствительно.
— Я понял, — кивнул головой Жека. — Так к чему этот разговор-то, и о чем? Мне-то что сделать, чтоб вам хорошо было?
— Дерзишь, юноша! — недовольно сказал Веня. — Мне не нужно, щоб мени кто-то делал хорошо. Я сам всегда себе всё делаю. А это разговор так… Щоб довести до сведения…
После этого базара Жека попросил Славяна усилить охрану фабрики, поставив там надёжных людей. Несмотря на кажущуюся пушистость и добрый нрав, был Веня человеком крайне опасным и отмороженным. Мог и сжечь новое предприятие. Правда, в таком случае это означало бы открытую войну, которую Жека не преминул бы развязать в ответку. Возможно, именно эта черта жекиного характера и удерживала смотрящего от открытого противостояния с центровыми. Их бригада сильно приросла в последнее время.
Впрочем, всё это были рабочие проблемы, и он их так или иначе решал. Не удавалось только решить проблемы по городу как депутату. Жека всё так же исправно приходил в торговый техникум на встречи с избирателями, и туда иногда даже приходил народ. Проблемы в основном озвучивались копеечные: дороги, состояние подъездов, школ и детских садов. Многое требовало ремонта, многое пришло в негодность и требовало замены. Люди, отчаявшись просить помощи от городской власти, приходили к Жеке в надежде, что их услышат. И надо сказать, Жека работал на совесть. Если может сделать — сделает. Если может пообещать — пообещает. Если надо проехать по ушам, и навешать на них лапши — проедет и навешает.
Работал с людьми и адресно. Если нужда, срочно необходимы деньги — давал из своих средств. Но с определенным условием — чтоб они шли на пользу, а не на халяву или пропой. Занимается ребенок музыкой в многодетной или неполной семье, а пианино не на что купить. Покупал пианино. Занимается ребёнок спортом, но нет денег на спортивную форму— покупал форму. Нет денег, не может мужик на работу устроиться — не давал: «Иди нахер». Работы даже в это тяжёлое время было навалом, хоть и платили не везде и мало, но на хлеб с колбасой заработать всегда было можно, даже разгружая машины с сахаром или работая слесарем на заводе.
Несмотря на то, что такая благотворительная деятельность не приносила ему ни копейки денег, всё же понимал, что это всё работа на будущее. Раз уж решил баллотироваться на пост главы города, надо было идти к этой цели, прикладывая все возможные усилия.
Часто разговаривал по телефону с Сахарихой, поведавшей ему все нюансы столичной жизни. Отец её окопался не где-нибудь, а в Государственном комитете имущества, в одном из управлений, ведающем подготовкой государственной собственности к приватизации и продаже промышленности в частные руки. Это значило, что братва собиралась прибирать к рукам имущество СССР в ходе приватизации, объявленной на осень. Сахара неплохо устроили в Москве на хлебную должность. Полагался ему министерский оклад, в 20 раз больший, чем средняя зарплата по стране, чёрная служебная «Волга», громадная квартира в центре Москвы, дача на Рублёвском шоссе и охрана.
