— И тут, представляете, я ему говорю: «Что ж ты такой тупой, мил человек?» И он сразу растерялся… — втирал что-то Николай Николаевич своей спутнице, молодой девушке лет двадцати в коротком красном платье. Та смотрела на него тупым кукольным личиком и согласно улыбалась, кивая блондинистой головой с изящно заплетёнными волосами. Похоже, дорогая проститутка. Или содержанка. Или всё вместе.

Сам Николай Николаич привык быть в центре внимания и любил, чтоб весь мир крутился вокруг него и его гениальных речей. Самовлюблённый дурак, думающий, что все вокруг только и ждут, пока он высрет гениальную мысль.

Жека задумался о деле, с которым приехал. Существовало несколько способов мочкануть Николаева. Самый первый и самый простой — прямо сейчас встать из-за стола, подойти к нему и выстрелить в голову с расстояния метра-двух. Только существовала незадача — свидетелей слишком много. Через 10 минут уже мусора сюда подлетят. Большое расстояние за это время по незнакомому городу пройдешь? А идти придется обратно в гостиницу, километров 5, не меньше. Увидят все, что не местный. Не… Это план отпадает.

Можно завалить на выходе из ресторана, но там тоже люди, свидетели, бомжи, молодняк… На глазах у всех пытаться убежать — тоже не вариант. Бежать некуда, далеко не скроешься. Машины нет. По следам найдут с собаками. Да и без собак тоже. Если только тачку ловить, но это опять же, на виду у всех, стоя прямо на улице. Могут и мусора приехать, а не бомбила.

Проследить, где живёт Николаев, тоже не представлялось возможным — он мог ездить с охраной, что очень вероятно, да и дом наверняка как неприступная крепость. А если квартира, то в элитном районе, где и мусора пасутся, и блатные местные территорию держат.

Убийство следовало обустроить так, чтобы оно было совершено один на один, без свидетелей. Тогда подозрений не будет. Весь город можно подозревать — тут кодла на кодле сидит и кодлой погоняет. Для этого подходил лишь туалет. Но действовать следовало аккуратно — Николаев знал Жеку в лицо, и на мочилово останутся сущие крохи времени.

Жека выбрал пустой столик у выхода из обеденного зала, где на него никто и не посмотрел, заказал любимой деревенской ветчины в кляре и бутылку пива. Выпив немного и закусив, сидел и зорко наблюдал за жертвой, чтобы заранее понять, когда она захочет в толчок. И, кажется, дождался. Такие люди, как Николаев, не смогут сходить в нужник, чтобы не посмеяться над этим и не выставить всё шуткой. Так и сейчас — Николаев встал из-за стола и, прежде чем уйти в уборную, долго о чём-то шутливо переговаривался с блондинкой. Этого времени Жеке хватило, чтобы сунуть официанту плату за заказ и выйти из зала. Ждал клиента всего десять минут.

Толчок находился в двадцати метрах, в отдельном коридоре, в стороне от выхода, и пройти к нему надо было аж через две двери. Как раз то, что нужно. Воплей убиваемого не услышит никто. Кроме случайных посетителей, которые могут сидеть в соседнем женском туалете. Но здесь уже оставалось уповать только на удачу, а она Жеку никогда не подводила…

Зайдя в туалет, Жека вошёл в одну из кабинок, вытащил финку и приготовился. Буквально следом же открылась дверь, и кто-то вошёл, насвистывая нечто киношно-совковое. По тону свиста Жека понял, что это его клиент. Остановившись у писсуара, Николаев расстегнул ширинку и стал мочиться. Подловив Николаева в пикантный момент, Жека резко открыл дверь кабинки, и не раздумывая, воткнул финку в сонную артерию директора шахты «Западная». Тот не успел ни сообразить, ни понять, что это и откуда прилетело. Хрюкнув и выплеснув струйку крови, Николаев осел на пол.

Схватив умирающее тело за воротник пиджака, Жека заволок его в туалет и ударил финкой ещё раз — в горло, пробив трахею навылет. Почувствовал, как лезвие ножа уткнулось в кость позвонка. Директор засучил ногами и через несколько секунд умер. Проблема осталась одна — кровища хлещет, как от резаной свиньи. Жека обмотал галстук Николаева вокруг шеи, чтоб сильно не сочилось, потом положил мёртвое тело между унитазом и стенкой кабинки, вытер финку о пиджак убитого, сунул в карман и спокойно пошёл к выходу из ресторана. По идее, надо бы помыть руки, так как на них попало немного крови, но лишний раз светить отпечатками не хотелось, поэтому вытер руки носовым платком, для чистоты поплевав на ладони, и бросил тряпку на лицо Николаева.

На улице уже смеркалось, народу мало, однако у ресторана стояли таксисты и несколько иномарок посетителей. Жека спустился с крыльца спокойной походкой гулящего человека и сразу же свернул за угол. Перешагнул через обоссавшегося бомжа, лежавшего в отрубе, и быстрой походкой пошёл по улице. Но не в сторону гостиницы, а в противоположную, надеясь по пути найти бомбилу.

Через квартал от ресторана находилось убогое заведение — ночной бар под названием «Чёрное золото». Собиралось тут, понятное дело, всякое отребье. В основном пацаны из местных банд, промышлявших кражей угля со складов шахт и солярки с тепловозов. Уголь сбывали дачникам и в частный сектор, соляру — частным перевозчикам на автобусах и КамАЗах. Озвиздюлиться тут можно было легко, начав быковать. Но также легко и затеряться. А самое главное — цепануть бомбилу, которых такие места притягивают, как говно мух.

Жека не знал, кто держит тут район, да и вдаваться в подробности было незачем. Конфликтовать с местными он тут не хотел, так же как и давить своим авторитетом. Следовало просто использовать это место как перевалочный пункт по пути в гостиницу.

Перед входом в заведение стояли и курили три поддатых, наголо бритых парня в спортивных костюмах, проводившие Жеку внимательными взглядами, как только он подошёл поближе. Но наезжать не стали — парень, по виду, в теме, хрен его знает, кто таков, может, из местной малознакомой братвы. Посторонний лох сюда бы не пришёл…

В эти смутные времена попусту чесать языком мог только полный идиот. Пацаны с района знали, что можно наехать не на того, и потом только вперёд ногами вынесут.

Ночной бар находился в полуподвальном помещении хрущёвки. Чтоб попасть в зал, пришлось спуститься на половину пролёта вниз. Многие посетители, после приятного времяпрепровождения в питейном заведении, не преодолевали эту естественную преграду, оставляя на ней выбитые зубы и следы крови от разбитых лбов и губ. Жека толкнул тяжёлую железную дверь, за которой играла забористая техно-музыка, и вошёл в помещение, воняющее дорогим табачным дымом и дешёвой выпивкой. Войдя, слегка огляделся. Баром это заведение называлось неспроста — была тут и барная стойка на западный манер с круглыми сидушками, но были и простые деревянные столы со стульями для крутых посетителей, где места забивать надо было заранее.

В баре клубами висел табачный дым, в котором, казалось, даже тонули голоса посетителей. Все столы заняты. За ними сидели компании крепких парней с разбитыми девчонками, смеялись, играли в карты. На столах бутылки с водкой, пивом, вином, немудреная закусь, пепельницы с дымящимися сигаретами. Разговоры, на удивление, тихие. За барной стойкой свободные места были, и там сидела публика попроще, не из крутых, но тоже из местных. В основном рабочие и шахтёры. Жека приземлился на свободное место с краю и заказал банку «Баварии». Внимание на него особо не обратили: пришёл, так пришёл. Сиди, пей. Посидев несколько минут и чуть пригубив пивка, Жека дождался, когда в бар завалили трое лысых, стоявших снаружи, и тут же вышел.

У бара стояли несколько бомбил, все свои, из местных калымщиков. Жека подошёл к первому в очереди, полноватому толсторожему чувачку в кожанке и кепке, сидящему в белой «девятке», постучал в стекло.

— Дарова, шеф, к вокзалу едем?

— Полтора косаря, — вальяжно ответил бомбила, приспустив стекло. — Бабло сразу.

— У тебя стопроцентная предоплата? — рассмеялся Жека, садясь в тачку.

— Приходится… Есть тут кенты, что на халяву прокатиться хотят, — лениво ответил бомбила и, дождавшись, когда Жека бросил полторы штуки на приборную панель, завёл машину и отвалил от тротуара. — Что-то я тебя тут ни разу не видел. Не местный, что ли?