Он кричит так громко, что стеклянная дверь рядом с нами вибрирует. Я вижу, как в его горле выделяются нити, как он стискивает зубы, как в нем клокочет гнев, который он сдерживает.

— Мы оба в этом замешаны, Джиа. Я не дал твоей жизни превратиться в ад, из которого ты не смогла бы вернуться. Мне больше не важно, веришь ли ты мне. Теперь ты моя жена, нравится тебе это или нет. И я сам решу, что для меня значит моя проклятая честь.

— Мне это не нравится, — шиплю я, и Сальваторе насмешливо качает головой.

— Ладно. — Он поворачивается на пятках и идет обратно к кровати.

Я стою на другом конце комнаты и смотрю, как он уходит. Часть меня хочет пойти спать на диван, лишь бы быть подальше от него, но другая часть возмущается тем, что он может не только вытеснить меня из нашего брака, но и не дать мне спать в кровати. Поэтому я достаю из комода шорты и футболку, надеваю их и заползаю в кровать так далеко от него, как только могу.

Это несложно. Кровать огромная, мы не соприкасаемся, пока не захотим.

А сейчас я меньше всего хочу прикасаться к нему.

***

Утром, когда я просыпаюсь, Сальваторе уже нет. Простыни и одеяла на его стороне кровати разглажены, как будто он хотел стереть все следы того, где он был накануне вечером. Я с трудом поднимаюсь на ноги, гадая, не находится ли он еще где-нибудь на вилле, но не слышу никаких звуков, указывающих на то, что здесь есть кто-то еще. Даже охрана не проявляла себя с тех пор, как мы приехали. Впрочем, как им удается оставаться такими незаметными, я понятия не имею. Сколько бы Сальваторе ни платил им, ему, вероятно, следовало бы платить им больше.

У меня голова раскалывается от ночных слез, и все болит. Сальваторе старался быть нежным, надо отдать ему должное, но наутро я всегда буду болеть от его размера, несмотря ни на что. Вместе с воспоминаниями приходит тонущее чувство ужаса, напоминание о том, как мы расстались. Мой брак теперь незыблем, развод практически невозможен, и все шансы на то, что моя прежняя помолвка состоится, исчезли. Но между Сальваторе и мной ничего не изменилось в лучшую сторону, а даже наоборот, стало еще хуже.

Я откидываю одеяла, перекидывая ноги через край кровати, и вижу на тумбочке записку, оставленную для меня. Рядом с ней лежит плотная черная кредитная карта.

Джиа,

Я буду отсутствовать по делам почти весь день, возможно, до вечера. Ты можешь свободно исследовать окрестности, только возьми с собой побольше охраны и не пытайся от нее уклониться. Кредитную карту ты можешь использовать по своему усмотрению.

— Сальваторе-

Чувство ужаса немного ослабевает. Но, по крайней мере, я не заперта на вилле на все время нашего "медового месяца", а компанию мне составит только Сальваторе, когда он вернется. Я могу выйти на улицу, подышать свежим воздухом и осмотреться, и это, по крайней мере, похоже на отсрочку.

День принадлежит мне, и мысль о том, что я могу делать с ним все, что захочу, поднимает настроение. Я звоню по номеру нашего личного консьержа, чтобы заказать завтрак, а затем, пока я жду этого, принимаю два аспирина для головы и погружаюсь в горячую ванну, добавив щедрую порцию лавандово-ванильных солей Эпсома из флакона, стоящего на золотом подносе, который находится на стойке в ванной комнате вместе с множеством дорогих туалетных принадлежностей. Тепло мгновенно успокаивает нежность между бедрами и ноющие мышцы после вчерашнего вечера. Я собираю волосы на голове, чтобы они не попали в воду, погружаюсь в ванну и закрываю глаза.

Когда вода начинает остывать, я вытаскиваю себя из нее, вытираюсь насухо и надеваю изумрудно-зеленое бикини с макси-платьем с пальмовым принтом и пару плетеных эспадрилий. Я затягиваю волосы в высокий пушистый хвост, добавляю обручи и браслет, намазываю все открытые участки кожи солнцезащитным кремом, а затем возвращаюсь в спальню и обнаруживаю, что меня ждет завтрак.

Это практически шведский стол. Здесь есть кофе, сливки со вкусом кокоса и обычные сливки, апельсиновый сок и вода, а также яичница, черничная кленовая колбаса, копченый лосось и стопка пушистых блинчиков с клубничным сиропом и маслом. Это больше еды, чем я могла бы съесть за один раз, и я ковыряюсь в ней, откусывая по несколько кусочков, пока потягиваю кофе. Копченый лосось и яйца, в частности, очень вкусные, и в итоге я накладываю их на одну тарелку и выношу на палубу, чтобы поесть, пока допиваю кофе.

Утро прекрасное. Это совершенно крошечный кусочек рая, с кристально-голубой водой, простирающейся во все стороны, и пляжем с белым сахарным песком, виднеющимся вдалеке как тонкая полоска. Я смотрю на другие виллы, разбросанные вдоль воды, и думаю о других людях, остановившихся здесь. Может быть, другие молодожены, более счастливые, чем мы с Сальваторе, или пары, приехавшие сюда на годовщину, подруги, отправившиеся на девичник или девичий уик-энд. Я не могу не задаться вопросом, чувствует ли кто-нибудь еще здесь то же самое, что и я, то же самое, что, по словам Сальваторе, чувствует он. Если кто-то здесь, кто еще пытается спасти брак, или забеременеть после долгих попыток, или проводит медовый месяц, который они предпочли бы разделить с кем-то другим. Конечно, даже здесь, в таком блаженном месте, мы не можем быть единственными, кто испытывает трудности.

Солнце теплое и яркое, утро на грани слишком жаркого, но после дождливой, холодной весенней погоды дома я не возражаю. Какая-то часть меня испытывает искушение просто посидеть на палубе на солнышке с книгой, но я не хочу упускать возможность побродить почти в одиночестве. Поэтому я заканчиваю завтрак и кофе и собираю соломенную пляжную сумку с полотенцем, книгой, солнцезащитным кремом и еще несколькими вещами, которые могут мне понадобиться в течение дня. Но как только я выхожу из парадной двери на пирс, ведущий к пляжу, меня тут же останавливает высокий громоздкий мужчина в карго и черной футболке.

— Сальваторе сказал, что я могу уехать на целый день. — Это прозвучало автоматически, и я слышу в своем голосе оборонительные нотки. — Он сказал…

— Я знаю, что он сказал. — Мужчина, который говорит со мной, кажется, мне смутно знаком, кажется, его зовут Винс. Я знаю, что главный охранник Сальваторе, Джозеф, всегда с ним, так что это точно не он. Все они начинают сливаться для меня в одно целое — мужчины в одинаковых костюмах, с одинаковыми стрижками и суровыми выражениями на лицах. — Я просто сообщаю вам, что я и несколько моих людей будут сопровождать вас, миссис Морелли.

— Я так и думала. — Я заслонила глаза рукой, раздраженно глядя на него. Я знала, что он и некоторые другие охранники пойдут со мной, но не хотела, чтобы мне об этом напоминали. — Тогда я могу идти? Или мне нужно подождать, пока вы соберетесь?

— Нет, госпожа. Мы будем прямо за вами.

Он отходит с дороги, и я резко выдыхаю, мое волнение несколько приглушается его отношением. Но он не может полностью испортить мне настроение, а впереди у меня еще целый день. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, что у меня есть свита, и иду в своем собственном темпе, направляясь к пирсу и выходя на песчаный пляж сразу за ним. Я открываю путеводитель на своем телефоне, с нетерпением ожидая, чем же я хочу заполнить свой день.

Тут есть местный рынок под открытым небом, и я первым делом отправляюсь туда, а шум волн стихает по мере того, как я удаляюсь от пляжа. К тому времени, как я добираюсь туда, я немного потею, но меня это не беспокоит. По иронии судьбы, это первый раз, когда у меня было так много свободы. Мой отец, насколько я знаю, очень любил меня и держал под надежной защитой. Мне разрешалось выходить с друзьями в город, с той же охраной, на которой настаивает Сальваторе, но он никогда бы не позволял ничего подобного. Как сказал Сальваторе, причина, по которой я никогда не уходила из дома, в том, что отец беспокоился о возможных последствиях, если я уйду далеко.

Это блаженство — быть вот так на улице. Болтовня и шум рынка под открытым небом звучат как своя собственная музыка, наполняя воздух звуками счастливых людей, делающих покупки, торгующихся и просто наслаждающихся утром. Я прохожу мимо прилавка за прилавком с сумками и украшениями, шарфами и товарами для дома, а дальше — прилавки с различными видами еды. Я беру миску с нарезанными фруктами, посыпанными солью чили-лайм, и чашку лимонада и сажусь на ближайшую скамейку, чтобы съесть их, наблюдая за проходящими мимо людьми. Я знаю, что где-то неподалеку Винс и его охрана наблюдают за мной, но изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания. Если очень постараться, можно сделать вид, что я совершенно одна.