Покончив с фруктами и лимонадом, я возвращаюсь к некоторым киоскам, мимо которых проходила ранее, готовая пустить в ход кредитную карту Сальваторе. Я покупаю великолепный шелковый саронг ручной работы, который будет идеально смотреться с моими бикини, и великолепный жемчужный браслет. Браслет представляет собой нить жемчуга разных оттенков — светло-голубого, фиолетового, почти черного, — перемежающуюся крошечными бриллиантами и аквамаринами. Я надеваю его на запястье, а затем, просто ради интереса, покупаю пару подходящих сережек — черные жемчужины с маленькой аквамариновой шпилькой на вершине каждой.

Я складываю саронг в сумку и ухожу с рынка в сторону пляжа. Солнце стало еще жарче, оно бьет на меня, и к тому времени, как я добралась до песка, я чувствую, как по шее струится легкий пот. Даже несмотря на то, что я тренируюсь, прогулки под жарким солнцем вытягивают из меня больше, чем я ожидала, и к тому времени, когда я иду по пляжу, я уже готова растянуться на одеяле и немного расслабиться.

Шум волн, бьющихся о песок, успокаивает. Я вытряхиваю свое огромное пляжное полотенце и расстилаю его, достаю книгу и снимаю платье, чтобы немного позагорать. Намазавшись кремом для загара, я оглядываюсь по сторонам в поисках Винса или кого-нибудь из его людей, но они, как это часто бывает, не проявили себя.

Мне нравится мысль о том, что они будут смотреть, как я раздеваюсь донага, как мое подтянутое тело выставляется напоказ в облегающем изумрудно-зеленом бикини, как топик с халтером приподнимает мою грудь. Может, Сальваторе и не ценит этот вид, но некоторые из его мужчин наверняка оценят. Интересно, как часто они наблюдали за мной с тех пор, как мы приехали сюда, когда я окуналась в бассейн или лежала под солнцем, или наблюдают ли они сейчас, когда я мажусь кремом для загара в декольте и на плоском животе, желая прикоснуться ко мне и зная, что не могут.

Я не должна фантазировать о других мужчинах, кроме своего мужа. Я знаю это. Хорошая жена мафиози так не поступает. Но я злюсь на Сальваторе, чувствую себя ограбленной и обделенной вниманием, и не могу не искать удовольствия в другом месте.

Например, представляя, что даже если я не нужна мужу, то уж точно нужна одному или нескольким из тех, кому поручено присматривать за мной.

Эта мысль заставляет меня немного задержаться, пока я наношу солнцезащитный крем, медленно скользя руками по своим длинным ногам, приподнимая края бикини, чтобы разгладить его по изгибам задницы, не забывая тщательно смазывать грудь и втирать его, когда каждый сантиметр тела будет надежно защищен, я перевернусь на живот на полотенце, открою книгу и позволю всем остальным мыслям улетучиться.

В конце концов, становится слишком жарко, и я убираю книгу подальше и иду к кромке воды. Я никогда раньше не плавала на пляже, только в бассейнах, поэтому захожу в воду осторожно, остерегаясь острых ракушек или медуз. Представляю, как отреагирует Сальваторе, если я вернусь с травмой, у него будет отличный повод запретить мне купаться.

А этого я хочу меньше всего.

Вода холодная, и я слегка вскрикиваю, когда она омывает мои икры, медленно погружаясь все глубже. Дойдя до бедер, я останавливаюсь, пытаясь привыкнуть к прохладе, и провожу руками по мелким волнам.

Это приятно, все это. Относительная свобода по сравнению с тем, что я имела раньше, жаркое солнце и холодная вода, запах соли и вкус фруктов и лимонада, которые я купила на рынке, все еще остаются на моем языке. На короткую секунду мне приходит в голову дикая мысль о том, чтобы попытаться исчезнуть здесь, сбежать от Сальваторе, от моего брака и моих обязанностей как его жены. О той свободе, на которую могут рассчитывать лишь те, кто не рожден для этой жизни.

Я знаю, что некоторые люди — многие из них, на самом деле, — будут смеяться надо мной за такие мысли. Даже ненавидеть меня, потому что мне никогда не приходится беспокоиться о деньгах, крыше над головой или достаточном количестве еды. И все же в этот момент я так отчаянно хочу бежать. Я знаю, что нахожусь в привилегированном положении и имею много того, чего нет у других. Но чего у меня нет, так это собственной жизни. Моего собственного мира, и иногда я думаю, что есть много вещей, от которых я готова отказаться, чтобы почувствовать, что это такое.

Я иду дальше в воду, приветствуя прохладу, покрывающую мою кожу, и шок от воды по сравнению с жарким солнцем. Когда вода доходит мне почти до груди, я делаю глубокий вдох и ныряю под нее, заставляя себя открыть глаза через мгновение.

Соль щиплет глаза, но это того стоит. Под водой все кристально чисто — от песка до маленьких рыбок, которые плавают вокруг. Я позволяю себе немного погрузиться в воду, наблюдая за тем, как солнечные лучи пробиваются сквозь воду и мерцают на морском дне.

Это никогда не сработает. И мне хочется помечтать о возможности сбежать, исчезнуть здесь, но я знаю, что лучше этого не делать. Даже если я пойду к ближайшему банкомату, сниму с кредитной карты все центы, которые она мне позволит, и выброшу ее в мусорное ведро, прежде чем попытаюсь ускользнуть, Сальваторе найдет меня. Его люди найдут меня. И тогда он позаботится о том, чтобы у меня больше никогда не было возможности бежать. Не думаю, что каким-то откровенно жестоким способом, он просто сделает так, что я не смогу покинуть особняк. Все мои потребности были бы удовлетворены, но в позолоченной клетке, прутья которой были бы наглухо заперты, чтобы я могла только петь из-за них.

Моя жизнь была предопределена с самого моего рождения. Я могу лишь довольствоваться теми картами, которые мне выпали, а не вытягивать новую руку.

Я выталкиваю себя на сверкающую поверхность, глубоко вдыхая воздух. Дальше по пляжу я вижу мелькание своей охраны, которая, вероятно, следит за тем, чтобы я не попыталась утопиться или чтобы меня не унесло в море.

Чтобы заставить их немного поволноваться, я снова ныряю под воду, выдыхая воздух, чтобы опуститься на дно. Я провожу пальцами по песчинкам, собирая крошечные ракушки, высовываю руку, чтобы потрогать одну из маленьких рыбок, но она уплывает слишком быстро, прежде чем мои пальцы успевают коснуться ее. Здесь очень красиво, и я обещаю себе, что вернусь, если мне еще раз представится возможность побродить в одиночестве.

Когда я снова всплываю, на этот раз я начинаю идти обратно к берегу. Я возвращаюсь к своему полотенцу и растягиваюсь на нем, пока снова не высыхаю под жарким солнцем. К тому времени, когда вся вода испарилась с моей кожи, я уже немного согрелась и начала испытывать голод. Я не хочу возвращаться на виллу, поэтому вместо этого кладу книгу обратно в сумку и вытряхиваю полотенце, потянувшись за платьем.

А потом, подумав, обернула шелковый саронг вокруг талии, сунула ноги в сандалии и спрятала сложенное платье. Уверена, Сальваторе пришел бы в ярость, если бы увидел, что его жена разгуливает на публике в бикини и саронге, но мне все равно. То же самое ревнивое бунтарство, которое заставляло меня задерживаться, пока я наносила солнцезащитный крем в надежде раззадорить охранников, заставляет меня радоваться тому вниманию, которое я могу привлечь к себе, вернувшись в город в таком виде. И не то, чтобы это было ненормально, многие туристы ходят в купальниках. Я видела нескольких раньше, когда была на рынке.

Я жду, что кто-то остановит мое веселье, что придет Винс и скажет мне прикрыться или что-то в этом роде, но никто не приходит. Ноги начинают болеть, но я не спешу возвращаться на виллу. Вместо этого я направляюсь туда, где дальше по пляжу виднелась череда ресторанов и баров.

Одно из первых заведений, которое я вижу, находится под открытым небом, с длинной барной стойкой в задней части и разбросанными по ней столиками. Там довольно много народу, но я вижу свободные места за барной стойкой и чувствую, как меня охватывает легкое волнение при мысли о том, чтобы пойти и сесть за стойку в одиночестве и заказать напиток. Я никогда не делала этого раньше и, по правде говоря, никогда не думала, что сделаю. Но сегодня меня никто не остановит.