— Джиа. — Он повторяет мое имя, приказывая, и, несмотря на это, по моему позвоночнику пробегает дрожь. У меня перехватывает дыхание, и я запрокидываю голову, потянув за ленту, которая удерживает мои волосы. Я вижу, как темнеет его взгляд, когда мои волосы густыми, тяжелыми волнами падают на влажные плечи.
— Может, мне не ложиться на кровать? — Я понижаю голос, делая его более мягким и хриплым. — Я вся мокрая.
В его глазах мелькает что-то опасное.
— Чего ты хочешь, Джиа? Мы можем остановиться, если ты передумала.
Его брюки все еще прилегают к бедрам, глубокий разрез мышц и темная дорожка волос, уходящая в них, видны, только основание его члена. Это вызов, который, как я знаю, он бросает, потому что для него это побег. Если я скажу ему нет, он сможет отступить и продолжить убеждать себя, что это не то, чего он хочет на самом деле. Что лишение меня девственности, секс со мной, это неудобная обязанность, которую он рано или поздно выполнит.
К черту это. Он не имеет права так со мной обращаться. Не тогда, когда он перечеркнул всю мою жизнь, чтобы надеть мне на палец собственное кольцо.
Я иду к кровати, прикусывая губу от ощущения прохладных простыней на моей влажной, покрасневшей коже. Сальваторе спускает штаны до конца, чтобы они упали на пол, и я тяжело сглатываю, когда его член высвобождается, кончик шлепается о твердые мышцы живота, оставляя слабый влажный блеск на его коже. Я откидываюсь на подушки, когда он направляется ко мне и опускается на кровать, становясь на колени рядом со мной.
Его рука скользит между моих бедер, раздвигая мои ноги, и он проникает между ними. В такой близости я чувствую еще одну мелкую дрожь страха перед размером его члена, каменно-твердого и заметно пульсирующего, с молочной жидкостью на кончике. Он тянется вверх, обхватывает себя одной рукой и сжимает, раздвигая мои ноги. Я чувствую прилив горячего возбуждения, наблюдая, как он ловит большим пальцем каплю спермы и размазывает ее по своему стволу, издавая низкий горловой стон.
Я наклоняюсь и тянусь к нему, чтобы прикоснуться. Я хочу ощутить мягкие волосы на его груди, провести ногтями по ребрам его пресса, почувствовать горячую, напряженную плоть под своей ладонью. Но Сальваторе отталкивает меня назад, перехватывая мою руку и отводя ее в сторону.
— Руки по бокам, Джиа.
Я хмуро смотрю на него.
— А что, если я захочу прикоснуться к тебе?
Он еще раз поглаживает себя, отпуская член, и выдыхает, его дыхание шипит между зубами.
— Речь идет о консумации нашего брака, Джиа, а не об удовольствии. Мы это уже проходили. Ложись.
В его голосе слышится низкое рычание, и я вижу, как его член снова пульсирует, а по его стволу стекает еще больше спермы, когда он наклоняется вперед, опираясь на колени. Его рука скользит по моей внутренней стороне бедра, вызывая новый прилив тепла, и я тихонько задыхаюсь.
Я снова пытаюсь потянуться к нему, и на этот раз его хватка на моем запястье грубее: он отталкивает мою руку, на мгновение крепко прижимая ее к матрасу, прежде чем отпустить.
— Я собираюсь подготовить тебя, как и в прошлый раз, — грубо говорит он, проводя рукой по моему бедру. Чтобы не причинить тебе боль, когда буду в тебе.
Слова холодные, клинические. Но тепло, разливающееся во мне, не похоже ни на что другое: в глубине живота зарождается предвкушение при мысли о его пальцах, его языке.
— Как ты собираешься подготовить меня? — Шепчу я, выгибая бедра вверх, мои глаза расширяются. Я вижу, как напрягается его челюсть, как дергается его член, упирающийся в живот, и понимаю, что я его завожу. Удовольствие, которое я получаю от этого, почти такое же сильное, как от того, что я помню о том, как его руки ощущались на мне в прошлый раз. — Ты воспользуешься своим ртом?
Дыхание Сальваторе сбивается, всего на секунду. Его губы сжимаются, и он выпускает медленный вздох.
— Не усложняй, Джиа, — бормочет он, раздвигая мои ноги, его пальцы гладят мягкие складки между ними, и я вижу, как пульсирует его член, когда его большой палец раздвигает меня, прижимаясь к моему клитору.
Я стону, выгибаясь навстречу его прикосновениям. Одно прикосновение подушечки его большого пальца ко мне, и я понимаю, что хочу большего, чем просто это. Я хочу узнать, каково это… все.
И если он не даст мне этого, то узнает, что значит "трудно".
15
САЛЬВАТОРЕ
Я держусь на волоске. Я никогда не знал такого сексуального разочарования, как то, что заставляет меня чувствовать Джиа. Каждый сантиметр моего тела напряжен, мышцы застыли от усилий сдерживаться, член тверд до боли. Я хочу сказать себе, что это просто лишение девственности, но раньше я обходился без секса дольше, чем в этот последний раз, и все было в порядке.
Это она. Это она с тех пор, как я снимал с нее свадебное платье, по одной пуговице за раз. С тех пор как я увидел, как она раздевается в нашем номере в ночь свадьбы, и обнаружил, что упрямая, своенравная, вспыльчивая женщина, на которой я женился, совсем не похожа на ту, которую, как мне казалось, я вел к алтарю.
Желание, которое я испытываю к ней, словно живое существо, бурлит в моих венах, сжигая меня. Я сдерживаю стон, когда просовываю пальцы между ее бедер, чувствуя, как она прижимается к подушечке моего большого пальца, и ее тело мгновенно отзывается на прикосновение.
Если она так отзывчива на это, то каково же будет доставить ей удовольствие так, как хочу этого я?
Я отчаянно хочу ее, и это становится только хуже. Мы сейчас в этой постели, потому что она права в одном — мне нужен наследник, и, если напряжение между нами останется таким, каким оно было все эти каникулы, я сойду с ума. С того момента, как она вышла из ванной в самолете в этих шортах и маленькой желтой блузке, я думал, не совершил ли я ошибку. Здесь я не могу поставить между нами дистанцию, как в особняке. Не хватает пространства, чтобы остыть, когда она меня достает.
Последнее, что я должен был сделать, это отвезти ее в тропики. Я должен был отвезти ее в гребаную Антарктиду, где она была бы погребена под пятью слоями одежды. Вместо этого она лежит в этой огромной кровати с белыми простынями, влажная и великолепная, с запахами соли, лимона и хлорки, наполняющими комнату, и извивается под моими прикосновениями, когда я провожу большим пальцем по ее клитору.
Просто лиши ее девственности и покончи с этим, рычу я на себя. Если я смогу контролировать свою гребаную похоть, я смогу сделать так, чтобы это был долг, а не мое собственное удовольствие. Я прокручиваю в голове все свои оправдания: я женился на ней, чтобы защитить ее, и пока она технически еще девственница, ее все еще можно украсть обратно, и что мне, как дону нужен наследник, и она, как моя жена, должна его обеспечить. Если я покончу с этим и дам ей то, что она требует, она отступит.
Она выиграет. Вот что действительно важно для нее в этом сценарии, говорю я себе, стараясь не дать мыслям расплыться. Она извивается в моих руках, задыхаясь, а мой член пульсирует, настолько сильно, что на глаза наворачиваются слезы. Мне нужно быть внутри нее больше, чем дышать. Дать ей то, чего она хочет. Тогда все закончится, и мы сможем жить в физически далеком браке, который я планировал, эпизодический секс, чтобы она забеременела, и ничего больше.
Мысль о том, что секс с этой женщиной может быть сведен к пустякам, заставляет мое тело бунтовать всеми частями меня. Но я сильнее своих желаний. Я не животное, чтобы мной управляла похоть. Джиа была моей подопечной. Теперь она моя жена. Это всего лишь еще одна часть того, как обеспечить ее безопасность и сделать ее своей.
Я перефокусирую взгляд на ее бездыханное, выгнувшееся дугой тело на белых простынях. Я должен заставить ее кончить первой, чтобы не причинить ей боль. Дело не в самолюбии, я знаю, что, если не доставлю ей хотя бы один оргазм, она не сможет меня принять. Но прикосновение к ней, ощущение ее скользкого жара на моих пальцах, ее хныканье, когда я снова провожу большим пальцем по ее клитору и подталкиваю двумя пальцами к ее тугому входу, делают сдерживание моего вожделения почти невозможным.