— Отпустите. Быстро! — закричал я.

Они опешили, но приказ выполнили, а я продолжил распоряжаться:

— Обойдите с разных сторон и отвлеките. Мне нужно пару минут. Потом отходите по соседним улицам. Встретимся во-о-о-н там, — я указал рукой на двухэтажный магазин в конце улицы.

— Но… — попыталась возразить Таня.

— Идем, — подтолкнула ту в сторону Яна и уже мне сказала, — мы все сделаем. Ты справишься сам?

Я лишь кивнул и отошел к зданию, чтобы уйти из поля зрения озлобленного архимага. Спустя минуту или две в нашу нападающую прилетел огненный шар, а сразу после добавился еще и каменный. Она безмолвно полетела в сторону своего нового обидчика, а у меня появилось время добраться до водителя. Настасья была в ужасном виде: свернувшись в позе эмбриона и рыдая, она плашмя одной руки опиралась о землю, чтобы продолжать лежать на боку, а второй рукой пыталась засунуть свои выпавшие кишки обратно в тело. Получалось у нее крайне плохо, а появившаяся дрожь в руках не улучшила ситуацию. Как только я прикоснулся к ее плечу, по ней как будто разряд тока дали, так сильно ее тряхнуло.

— Ты! ТЫ! — слова прерывались на всхлипы, — Беги! Беги быстрее отсюда!

Она перевернулась на живот и, толкая меня от себя в сторону переулка, начала ползти. Я упал на пятую точку от увиденного ужаса. Внутренности цеплялись за асфальт, вытаскивая за собой те, которые продолжали находиться в ее теле. Это вызывало адскую боль, отчего ручей слез усилился, но она не сдавалась и сантиметр за сантиметром продолжала меня толкать. Ее лицо побелело, губы посинели, а движения становились все медленнее и более дерганными…

Сделав попытку приблизиться к ней на присядках, так как времени вставать уже не было, я отпрянул от нее еще дальше — желудок не выдержал такого ужаса и исторг из себя все, чем я его наполнил в торговом центре. Утерев рукавом губы, я снова добрался до Настасьи:

— Сейчас будет больно. Терпи.

Она на меня смотрела почти стеклянными глазами, а я боялся, что будет уже поздно. Не только ситуация, но и страх мешали мне сосредоточиться, что значительно усложняло исцеление. С третьего или четвертого раза, закрыв глаза, я смог влить немного своей магии в ее тело. Она дернулась, свернувшись снова калачиком, а наш тактильный контакт был разорван. Я снова схватился за ее плечо, крепко вжав в него пальцы. Свечение было слабым, но мелкие красные нити потянулись за внутренностями, лежащими на асфальте. Утолщаясь и утолщаясь, они крепли, хватались за нужные части внутренностей и тащили их обратно в брюшную полость. Выглядело это никак не лучше того ужаса, что я видел до этого, потому мне пришлось снова закрыть глаза. Лишь хрип, сорвавшийся с губ нашего водителя, обозначил мне практически законченную процедуру восстановления. Ее тело била дрожь, но она, крепко сжав зубы, пыталась не производить лишних звуков, чтобы не привлечь внимания враждебного архимага.

— Кха, — выплюнув сгусток крови, Настасья попыталась встать и чуть не упала.

— Я помогу, — подхватив ее, направился к магазинчику.

— Куда. Мы. Идем? — ран уже не было, но ресурсы организма были исчерпаны. Ей было трудно говорить потоком, она выговаривала по слову на выдох.

— Прямо. Там нас будут ждать…

— Стой! — она изо всех сил постаралась остановиться и остановить меня, — архимаг так просто не отстанет. Нам нужна помощь…

На секунду у нее подкосились ноги и она начала заваливаться на меня. Вовремя усилив руки, не дал ей упасть, однако нарисовалась новая проблема: тот магазин, к которому мы направлялись, превратился в огромную глыбу льда, а затем из-за угла выбежали две знакомые фигуры, которые бросились к нам.

— Сережа, бежим! Она слишком сильная! — кричала Таня в то время, пока Яна бежала молча, видимо, экономила силы.

— ТВАРИ! МРАЗИ! ВСЕХ ВАС УБЬЮ!

— Вот же сучка, никак не успокоится, — еле слышно прошептала Таня.

Подхватив нашего водителя с другой стороны, Яна перешла на шаг. Я же, понимая всю бесполезность побега, бросил почти бессознательное тело со своей стороны и развернулся.

— Сережа, не глупи. Она тебя убьет, — со страхом в голосе проговорила Таня.

— Сереж, не надо, — поддержала ее Яна.

— Я прикрою. Бегите, — начал окутываться дымкой, — быстрее!

Первый фаерболл попал мне в грудь и растворился. Замечательно! Защита выдерживает! Я пошел навстречу архимагу:

— Чего ты от нас хочешь⁈ — мой голос приобрел больший бас и разносился эхом по уже пустым улицам.

— УБИТЬ! ПРИХЛОПНУ, КАК БУКАШЕК! — с этими словами в меня устремились еще два фаерболла.

Отмахиваясь от них руками, удалось один из них перенаправить в левую сторону от себя, чем вызвал удивление на лице нападавшей:

— КАК? КАК⁈ ТЫ… — она практически шипела от ненависти.

— Оставь нас в покое!

— Ага. СЕЙЧАС! — земля под моими ногами дрожала меньше секунды и лишь благодаря интуиции я успел отпрыгнуть от земляного шипа, выросшего между моими ногами.

— ТЦ! Резвый попался! — из рук архимага в меня устремились молнии.

Быть грушей для битья не входило в мои планы, да и лечение сильно проредило мои силы, так что я кинулся вперед, чем в очередной раз удивил нападавшую. Первая молния прошла выше меня на пару сантиметров, лишь взъерошив волосы. В воздухе резко запахло озоном. Вторая молния должна была пройти чуть правее, но резко изменив траекторию, зацепила руку. Добежав по поверхности дымки к плечу, она растворилась, однако рука немного онемела, но ходу я не сбавил. Шаг, еще шаг, еще немного и я буду рядом с атакующей. Она даже спустилась к земле, приготовившись идти в рукопашную. Ее замах совпадает с моим, мой кулак встречается с ее. Она остается стоять на месте, а я отлетаю на пару метров и приземляюсь на спину, проехавшись по асфальту. Защита спасла спину, а вот правая рука теперь не ощущается. Пытаюсь, склонившись на левый бок, с помощью второй работоспособной руки подняться. Встав на колени, замечаю, что босые ноги уже передо мной. Правая нога отклоняется назад для удара и я не успеваю уклониться. Как в замедленной съемке вижу приближающийся удар, но в последний момент она отлетает куда-то вправо от меня. Не веря своим глазам, почти с прыжка поднимаюсь. Адреналин позволяет делать то, что я в обычной ситуации никогда бы не сделал. Супер!

Лежа на спине, архимаг удерживает руками темную дымку, которая беззвучно клацает полупрозрачными зубами у нее перед лицом.

— ТВАРЬ! ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛА! — негодование и растерянность нападавшей долго не продлилась и она, поджав под себя ноги, отшвырнула Дара в мою сторону.

— Успокойся, — говорю я, — он не хотел причинить тебе вреда. Он просто защищает меня.

— ТЕБЯ? — у нее от удивления глаза полезли на лоб, — ДА КТО ТЫ ТАКОЙ⁈

В меня снова устремились снаряды, в этот раз изо льда. Одну сосульку я отбил рукой, две, попав в грудь, рассыпались сами.

— Хватит! Тебе никто не хочет навредить. Давай поговорим?

— НЕТ! ТЫ ТАКАЯ ЖЕ ТВАРЬ, КАК И ОН!

С этими словами она взмахнула рукой и в меня полетели еще сосульки, на ходу утончаясь, как и в первый раз при атаке Настасьи. От первых пары штук я смог уклониться, еще несколько безболезненно разбились о защиту, а вот с остальными повезло меньше: каждая последующая «проходила» все дальше и дальше, пока мою левую ногу не пронзила боль. С таким шквалом снарядов я совсем отвлекся от той, кто это все устроил, но вот фамильяр не стоял без дела — обошел ее сзади и прыгнул на спину, вцепившись пастью в плечо. Остальные осколки, которые должны были бить точно по мне, перестали превращаться в иглы, а основали водоворот ужаса вокруг нападавшей, хаотично снующий туда-сюда, и полосующий все, что попадется у него на пути. Кожа на руках и ногах архимага, как и костюм, начали превращаться в лохмотья. Хотя, судя по остервенелому крику и попыткам скинуть с себя Дара, нападавшей было далеко не плевать как на раны, так и на начинающую свисать лоскутами кожу. Я же в этот момент начал хромать подальше от эпицентра, надеясь, что фамильяр справится с этой неадекватной. Как вдруг все осколки остановились и устремились в хозяйку, а точнее, в уже покалеченное ее плечо. Часть, которая находилась сзади архимага, вонзились в Дара, заставив его расцепить хватку. Другая же, которая была перед дамой, устремилась к своей жертве через плоть, преграждающую путь. Фамильяр не имел голоса, так что нападавшая завопила за двоих, если не за троих, и упала на колени. Постепенно ее крик боли перешел в крик ярости и она, чуть взлетев и выровняв ноги, двинулась ко мне, выставив вперед левую руку, так как правая свисала плетью и явно ее не слушалась. При виде развороченного плеча, открывающего вид на мелко раздробленные кости вперемешку с мясом, меня опять начало тошнить.