— Не поможете?

Я подошла и аккуратно взяла одну запонку. Стараясь не касаться кожи мужчины, дважды сложила манжеты, завернула их края назад, проверила, чтобы прорези совпали. Затем ловко продела ножку — штырек сквозь оба отверстия и закрепила аксессуар. То же самое предстояло проделать со второй рукой.

Какое-то время в спальне стояла оглушительная тишина, а на себе я ощущала пристальный пронизывающий взгляд Ратникова.

— Вы и это прекрасно умеете, Екатерина. Вы, случайно, не в дворянской семье воспитывались?

Его дыхание приятно щекотало волоски на шее и вызывало волнующие ощущения в груди.

— Мама почему-то считала, да и по сей день остается при своем мнении, что каждая девочка должна расти как принцесса и уметь выполнять соответствующие обязанности: петь, танцевать, вышивать, играть на фортепьяно…В общем, изображать из себя леди.

— Вы не разделяете ее мнение?

Мурашки побежали по коже рук. Чтобы мне было удобнее, Ратников сдвинулся вбок, не убрав при этом другую руку со стола. Казалось, будто-то он приобнял меня, не решаясь сделать следующий шаг, давая мне право выбора. Я чувствовала жар его тела, вдыхала знакомый аромат мужского парфюма и ловила себя на мысли, что наслаждаюсь неловким положением, в котором очутилась. Сердце несмело зачастило. Что за глупости, Катя?

Я быстро закончила со второй запонкой и шагнула назад, увеличивая дистанцию между собой и Ратниковым. Мужчина сделал поспешный вдох и, как мне показалось, разочарованный выдох.

— Я считаю, что принцессам не место в нашем современном мире. Женщины сегодня — самостоятельны, самодостаточны, независимы и это достижение стоит ценить.

Ратников дополнил строгий образ пиджаком, тем самым вернув себе привычный мне образ дельца. И ко мне, запоздало, пришло осознание моих бесцеремонных действий. Захотелось провалиться сквозь землю.

— То есть быть желанной, откровенной, доверчивой, заботливой… это пережиток прошлого? Признак болезненной зависимости от мужчины, не так ли?

Мы схлестнулись взглядами. Скрытый огонь в его глазах заставил меня забыть о стыдливости, перешагнуть чрезмерную воспитанность и честно ответить на вопрос.

— Женщина и мужчина должны быть равными друг другу. Партнерами и в жизни, и в отношениях.

Удерживая зрительный контакт, Ратников стал приближаться, шаг за шагом сокращая и без того маленькое расстояние между нами. Он опять напомнил мне кота, готовящегося сцапать доверчивую мышь. Встав почти вплотную, мужчина наклонился к самому уху и прошептал.

— А каким должен быть ваш партнер, Катя?

Я задержала дыхание. Напряжение можно было буквально потрогать. Но тут зашумел двигатель машины за окном, звуки окружающего мира, из которого я будто-то выпала на время, нахлынули на меня и я отпрянула.

Ратников стоял теперь напротив с нечитаемым выражением лица.

— Хотя и не должен, но объясню. Михаил едет в семью своей матери и будет продолжать обучение под присмотром родной бабушки. Что бы он вам не сказал, детям не следует безоговорочно верить. Вам ли мне объяснять такие прописные истины. А теперь, прошу меня извинить, но я уже опаздываю на важную встречу.

Поспешно выйдя, я максимально аккуратно закрыла за собой дверь. Было ужасно стыдно.

Мы выехали заранее, но застряли в пробке. Поток машин был просто нескончаем и я тысячу раз пожалела, что не поехала на метро, как делала прежде.

— Ничего, Катюня, прорвемся! — Инна нервно барабанила пальцами по рулю, нетерпеливо переключала рычаг и назойливо сигналила впереди стоящим машинам. Я постоянно поглядывала на часы, время неумолимо бежало вперед, еще немного и я опоздаю на рейс.

— Мы уже почти на месте, не дрейфь!

Я слышала отдаленный гул заходящих на посадку и взлетающих самолетов. Аэропорт виднелся вдалеке, его стеклянные фасады причудливо отражали лучи солнца и переливались разноцветными красками.

— Сейчас ты поднимешься на борт этой летающей чудо-машины и оставишь позади все переживания последних месяцев. Море, солнце, золотистый песок… что еще человеку надо! — подруга весело мне подмигнула. Я с трудом вымучила ответную улыбку.

Последние несколько ночей я спала из рук вон плохо. Вокруг постоянно мерещилась какая-то ерунда, время от времени звенело в голове, тело было ватным и неповоротливым. Я было решила, что заболела, хотела сдать билеты, пока еще не поздно. Но Инка отвела меня к знакомому врачу (прошлогоднему неудачливому ухажеру!) и тот клятвенно заверил меня, что я полностью и безоговорочно здорова.

Делать было нечего, пришлось согласиться с мнением специалиста. И вот Инна практически силой тащила меня в аэропорт. А мне улетать не хотелось категорически. Правда, я сама никак не могла внятно назвать причину такого поведения.

Наконец, мы подъехали к нужному входу, быстро выгрузились — у меня был один скромный чемодан, рюкзак и сумочка — и понеслись к стойке регистрации. До вылета оставались несчастные полчаса. Когда Инна провожала меня, почему-то резко засосало под ложечкой.

— Так, подруга, а что это на нас лица нет? А ну, успокоилась, кому говорю! — Инна погладила меня по плечам и щелкнула по носу. — Сейчас сядешь в удобное кресло, прикроешь глазки и подремлешь пару часиков. Оглянуться не успеешь, как тебя встретит солнечная нарядная Анталия.

Закружилась голова и меня повело. Это было уже далеко не в первый раз за последние пару дней. С тех пор, как я покинула стены поместья «Дубовые рощи», в душе царила неразбериха, а тело все больше подводило. Я постоянно чувствовала себя разбитой и подавленной, хотелось лежать и не шевелиться. Нервный срыв как объяснил врач. Но у меня были большие сомнения на этот счет.

Инна как-то умудрилась договориться с сотрудниками аэропорта и те разрешили ей проводить меня и самой усадить на мое место у окна в самолете. Напоследок, подруга крепко обняла и прошептала.

— Знать бы, как все повернется, не пустила бы тебя в тот злосчастный дом. А теперь поздно пить боржоми. Одно меня радует: скоро ты будешь максимально далеко от всего этого. Постарайся выкинуть проблемы и переживания из головы, договорились?

Что я могла сказать? Конечно, я заверила Инку, что со мной все будет хорошо. Морщинки на ее обеспокоенном лице разгладились, она помахала мне напоследок и покинула борт самолета.

Приветливая стюардесса ненавязчиво крутилась поблизости, видимо, готовилась помогать явно проблемной пассажирке. Я осмотрелась и мне показалось, что среди пассажиров мелькнуло лицо моей бывшей компаньонки Марины. Хотя в моем состоянии еще и такое примерещится.

Самолет медленно набирал высоту, а на меня напало странное оцепенение, казалось, что пространство меняется, расплывается. Очертания людей и предметов стали двоиться и даже троиться и четвериться!.. К горлу подкатил ком, я соскочила со своего места и стремглав кинулась к кабине туалета, благо она оказалась незанята.

Когда я зашла внутрь — резко полегчало. Я недоуменно поплескала холодной водичкой в лицо, с усилием растерла мочки ушей, похлопала по щекам. И вдруг наступила абсолютная тишина. Несколько минут не было слышно ни гула самолета, ни посторонних звуков, ни-че-го! Даже звон в ушах прекратился, я слышала лишь свое учащенное сердцебиение.

Внезапно возникло страшное ощущение падения и я зажмурила глаза. Оно не продлилось и пары секунд. Послышался резкий хлопок как от лопнувшего шарика и снова накрыла тишина. Правда, на этот раз я различила голоса и смех и бряцание посуды… А пол под ногами больше не вибрировал.

Вскоре стало понятно почему. Я открыла глаза и оглянулась по сторонам.

Я стояла в незнакомом темном переулке. Издалека до меня доносились звуки неизвестного города, пронзительные крики чаек, протяжные гудки пароходов, строительный шум, ржание лошадей и людской нескончаемый гомон. Я сглотнула.

Почему-то сильно зудела правая рука. Я постаралась хорошенько ее растереть. А потом пошла в выходу из переулка.

Неожиданно на меня обрушилось осознание случившегося. Видимо, история в точности повторилась. Как тогда, в поместье, я непостижимым образом перенеслась с проселочной дороги обратно на территорию «Дубовых рощ», так и сейчас я попала в чужой город с борта самолета, направляющегося в Анталию. Но это явно была не Турция.