– Нет, Яна, вы меня не поняли. – Макс отрицательно помотал головой. – Я не про ваших знакомых говорил, а про своих.

– Откуда они тут у вас? – удивились я. – И когда вы успели их завести? Сами же мне говорили, что в Москве впервые.

– Впервые, да, но знакомые есть, – с довольным видом объявил мне Кунце. – У нас в Кессельштейне отличные дороги, байкеры их любят. Они к нам заезжают кататься со всей Европы – из России тоже. В моей мастерской было много байков из Москвы, и больше всего – «харлеев». Я нарочно держу детали к ним, для русских.

С байкерами я сроду не общалась и представляла этих беспечных ездоков в основном по импортным фильмам: усы, бороды, банданы, стальные заклепки, кожаные жилетки на голое тело, облака бензиновой вони – плюс, разумеется, сами рычащие двухколесные зверюги, символы неудовлетворенной сексуальности. А почему бы и не позвать байкеров? Идея ничего. Пусть они не побьют нацистов, зато отпугнут своим диким видом. При том, что в обычной жизни, я читала, у мотоангелов чаще всего бывают мирные профессии – бухгалтеров, продавцов, страховых агентов. А главный байкер в России, кажется, вообще по специальности хирург. Правда, я бы никогда не легла к такому на операционный стол, хоть режьте.

– Думаете, все они согласятся? – спросила я.

– Все – сомневаюсь, а кто-нибудь – возможно. – Кунце извлек из одного кармана мобильник, из другого – затрепанный блокнот и начал сосредоточенно его пролистывать. – Попробую уговорить.

Не желая отвлекать Макса от важных переговоров с нашей будущей подмогой, я заскочила в ближайшую лавочку, где среди сигарет, жвачки, пива и других человеческих товаров было кое-что и для кошек. Выбор, конечно же, оказался небогат. Самого любимого Пульхерией сухого корма, с морским окунем, здесь не нашлось, но кошачья разборчивость – не для форс-мажора. Съест и этот набор, куриный. Был случай, когда голодная Пуля добралась и до каменных галет. Их я предназначила на выброс и забыла в неположенном месте. Я бы, наверное, сломала зубы, а киске – хоть бы хны…

– Есть ли достижения в ловле человеков? – спросила я у Макса, вернувшись к мотоциклу. – Многих уже удалось завербовать?

Пакет с кошачьим кормом я вынуждена была сунуть в тот же безразмерный кофр позади седла «кавасаки». Да и Пулю, подумала я, придется перевозить, наверное, там же. Выбора у кисы опять-таки нет. Спасибо предусмотрительным японцам, что хотя бы догадались проделать в коробке полдюжины дырочек для воздуха.

– Как смешно вы говорите, Яна, – «за-вер-бо-вать», – с расстановкой произнес Кунце. – Да, нам повезло. Пять человек я застал дома, четверо из них пообещали помочь. Договорились, они подъедут прямо туда, где мы с вами вчера останавливались…

– И как же вы им все объяснили? – полюбопытствовала я.

К смущению, которое изредка и по довольно странным поводам овладевает этим человеком, я уже почти привыкла. Что на сей раз?

– Я чуть-чуть упростил, чтобы долго не объяснять, – признался Макс. – Просто сказал им, что мы с подругой попали в беду.

Кажется, это была наилучшая новость за два дня: наконец-то герр Кунце, пусть и для конспирации, присвоил мне звание подруги! Крошечный, но прогресс. С такими ударными темпами я дождусь от него первого братского поцелуя в щечку через какой-нибудь месяц. А с папой он рискнет меня познакомить ближе к моей пенсии.

Ничего не остается, как самой немножко подстегнуть события. Если у человека явная нехватка эмоций, придется взывать к его разуму.

– Раз я теперь ваша подруга, – заявила я, – то нам логичнее перейти на ты. Иначе ваши… то есть твои байкеры не поймут.

– Вы правы, Яна, – немного поразмышляв, согласился Кунце и церемонно пожал мне кончики пальцев. – Лучше нам быть на ты.

Торжественная интонация, с какой были произнесены эти слова, и выражение его лица изрядно подпортили мне удовольствие: этаким голосом удобнее всего объявлять победителей соцсоревнования, а с таким выражением лица – принимать грамоту от профкома…

К месту встречи на Сущевке мы подъехали первыми. Четверо наших новых помощников – Виктор, Сережа, Руслан и Шурик – прибыли следом, минут через пять, и моих ожиданий, в целом, не обманули. Некоторая скудость причесок и недостаток бородатости в них искупались высокой банданностью, а число стальных зипперов и шипастых браслетов превышало все мыслимые пределы. В лучах заходящего солнца металл блестел так, что казалось, будто внутри каждой заклепки спрятано по сильной лампочке. Словом, все в этих байкерах было на уровне – и фейс, и хаер, и феньки, и прикид.

Не было у них только главной мелочи: самих мотоциклов. Трое добрались на метро, четвертый пришел пешком.

Сперва я удивилась отсутствию железных коней, но затем поняла, что подвергать опасности возлюбленные «харлеи» никто из них не собирается. Физиономии – сколько угодно, а мотоциклы – нет. К технике фаны добрее, чем к себе. Поскольку на человеке сто раз заживет, а фирменную запчасть фиг потом где достанешь.

Разведчиком к моему подъезду был отправлен самый молодой из четверки – Шурик. Обернувшись за две минуты, он доложил, что у дверей на скамейке зависли штуки четыре каких-то левых мэнов, но по виду не въехать, караулят они там кого-то или просто дымят отравой и гыгыкают на мимоходящих граждан. Свастик, если они и есть у них на шеях, Шурик не разобрал. Но это неважно. В любом случае такие рыла не зачистить – себя обидеть.

– Я тоже пойду, – рванулся было с ними Кунце.

– Не гони, капитан. – Самый старший среди байкеров, увесистый чернявый Руслан, с улыбкой поймал моего спутника за рукав. – Ты сегодня намахался, хватит с тебя, дай и нам размяться. Лучше помоги своей девушке и пригляди за японцем. У нас же не Европа, сам видишь. Сопрут байк или поуродуют – концов не найдешь.

Я уже успела узнать от Макса, что среди его здешних знакомых нет ни одного офисного клерка. И ни одного, кстати, практикующего хирурга. Руслан в свободное от мотоциклов время работает мясником на Савеловском рынке, Виктор с Сережей – швейцарами в ночных клубах, а Шурик – тренером по плаванью. Таким ребятам, пожалуй, мешать не стоит, подумала я. К тому же эти байкеры, как ни крути, – все-таки не крокодилы. Зубов меньше, такта больше.

Мне и Максу велено было выждать четверть часа, а затем – идти смело, путь будет свободен. И действительно, наши новые друзья не подкачали: пятнадцать минут спустя, когда мы с Кунце, предусмотрительно озираясь, подкатили на малой скорости к дверям моего подъезда, лавочка была пуста – если не считать пары жестянок с недопитым «хайникеном» и раздавленной сигаретной пачки. Окрестности подъезда вообще оказались на редкость безлюдны: ни чужих, ни своих – сплошь мертвая зона. Правда, из ближайшего к дому палисадника время от времени доносились шорох, треск и малоразборчивые плюхающие звуки. Но, возможно, там среди зелени просто громко тошнило какую-нибудь окрестную дворняжку.

Моя черно-было-рыжая Пульхерия встретила меня на пороге квартиры оглушительным мявом и изгибом трехцветного хвоста, что означало высшую степень неудовольствия, нетерпения и раздражения.

Все миски ее были пусты, все горшки – давно использованы, поэтому первым делом я восстановила кошачьи туалеты, а уж затем попыталась сама принять душ… Какой там! В мое отсутствие, должно быть, у соседей снизу, веселых раздолбаев Симагиных, все бесповоротно засорилось – и по этому случаю холодная вода была исключена. Я еле-еле нацедила себе два стакана из чайника, чтобы ополоснуть лицо и почистить зубы. Остается верить, что хоть у папы на даче проблем не будет. Воду там качают из подземного источника, кажется, лет уже пятьдесят. Чтобы он иссяк, должна случиться геологическая катастрофа или подземный ядерный взрыв.

– Милая, мы едем к папе, – сообщила я Пуле. – Дела ты свои сделала, а пожрешь в дороге. Это тебя отвлечет от ухабов.

– Мур! – кратко выразила обиду моя кошка, которая не любила выходить из дома и тем более есть на ходу.

Впрочем, в гостях у папы Ефима Григорьевича она уже как-то бывала, и против его компании не очень возразила. Он ведь, в конце концов, ей имя сочинил – то есть практически крестный. Правда, раньше я перевозила ее в корзинке, держа на руках, но авось и багажный отсек мотоцикла она перетерпит.