В ресторан «Старый замок» на Солянке я привела Макса специально. Мне хотелось показать, насколько долгими и трудными будут наши поиски. В теперешней Москве необычное меню – большая редкость, а почти вся кулинарная экзотика – новодел для туристов.
– Вот смотрите. – Я раскрыла тяжелый фолиант меню наугад, – страница номер три. «Заяц, убитый молнией», порции по двести граммов и по четыреста граммов. Хотите заказать? Не бойтесь, ничего особенного: ни зайца, ни молнии. Обычный жареный кролик с начинкой из каштанов. Хотя в Древнем Риме, где это блюдо изобрели, заяц был подлинным. Но уже поваренная книга Михаэля Де Леона, четырнадцатый век нашей эры, допускала вместо зайца кролика… А хотите, мы погадаем на этом меню? Называйте номер страницы и строчки. Если найдете что-то эксклюзивное, хоть краешком необычное, я обещаю сама оплатить заказ… Ну говорите!
– Страница шесть, строчка третья сверху, – выбрал Кунце.
– Пожалуйста, читаю: «Дичь с яблоками, запеченная в углях, по рецепту Генриха VIII». Яблоки, думаю, настоящие, а все остальное – и дичь, и угли – для красоты слога. Утка с птицефабрики, жар из духовки, рецепт из общепита. Уверяю вас, ни Парацельс, ни даже заявленный в титрах Генрих к этому отношения не имеют. Датский кулинар Харпенштренг – по имени, кстати, Хенрик, – называл надоевшим старьем что-то подобное аж в середине четырнадцатого столетия… Давайте еще пример.
– Страница три, шестая строчка снизу, – не стал раздумывать Макс. После чего сам же нашел в меню нужное место и прочел: – «Отбивная медвежья лапа. С клюквой, помидорами, зеленью и картофелем фри»… Заманчиво. Может, закажем по лапе?
– Почему бы и нет? Вещь вкусная, – согласилась я. – Я не религиозна, кашрут не соблюдаю, да и вы, по-моему, – не иудей, не мусульманин. Так что свинина нам не противопоказана… да-да, свинина. А вы думали, кто-то вам будет жарить медведя? Я боюсь напутать в датах, но, по-моему, этого «мишку» с пятачком и копытцами научились так готовить лет за сто до пришествия в Москву Парацельса. Добротная классика, не экзотичнее эскалопа или пельменей. Адам Васильевич сам модернизировал тот рецепт – добавил к свиной отбивной зелень и фри, а еще разрезанные пополам маслины, чтобы те изображали медвежьи когти…
Мой учитель, подумала я, сильно постарался, чтобы и в «Старом замке», и в «Эльсиноре», и в «Граале», и в «Марии Стюарт», и в подобных им заведениях с закосом под древность были нормальные вторые блюда – правдоподобные, в смысле эпохи, и вкусные одновременно. По-настоящему в средние века ели не слишком-то изобретательно. Крестьяне изо дня в день впихивали в себя постную перловую кашу, аристократы – жесткую битую дичь. На сластях, правда, тогдашние кулинары слегка отрывались, да и там возможности были скромны, не чета нынешним. Сахар дороговат, а с медом не больно развернешься. Все изыски в основном крутились вокруг фруктов и ягод. На кухнях измельчали финики, мололи вишни, шинковали сливы, сушили землянику, мочили бруснику, парили груши, а писком средневековой моды считались какие-нибудь медовые тосты с кедровыми орешками… Ужасно любопытно: что ж такого необычного мог сварганить Парацельс из «mel», «saccaharum», «ceroma», «uva passa», «pasta» и так далее? Мне не терпится попробовать. Кунце-то наверняка уже пробовал!
– Ну хватит гаданий, – сказала я Максу и обеими руками взялась за фолиант меню, чтобы искать целенаправленно. – Алгоритм, вижу, вы поняли, прочее – детали. Переходите к десертам. Надо пролистать меню дальше, еще дальше, еще… все самое сладкое – после двенадцатой страницы. Тут и цветные картинки есть, типа раскрашенных гравюр… И покажите мне наконец, на что похожа та штука из того рецепта, хотя бы грубо-приблизительно. Вот на такой изюмный кобблер? На эти корзинки с суфле? Или просто на трубочки с баварским кремом? В чем гениальность вашего алхимика?
Кунце потупился. У него был вид первого ученика, по необъяснимой причине забывшего вдруг таблицу умножения.
– Не знаю, – в смущении проговорил он. – Понимаете, Яна, я… у меня… как бы это точно сказать по-русски… проще говоря, я ничего не приготовил по этому рецепту… пока не вышло…
Так всегда и бывает в жизни, огорчилась я. Стоит только поверить в приятное, чуть расслабиться – и к тебе тут же с юркостью ушлых родичей из провинции втирается облом. Здра-асте, приехали!
– Выходит, вы не расшифровали текст до конца? – затеребила я Макса. – Вы запутались в почерке Парацельса? В его латыни? Признавайтесь, не сумели перевести в современные граммы все эти фунты, золотники… в чем они взвешивали… да? Или каких-то компонентов сегодня уже не достать?
– Нет, что вы! – возразил Макс. – С теорией как раз порядок. И рецепт весь переведен с латинского языка, и компоненты самые простые, и вес каждого пересчитан в метрической системе. У Парацельса там не фунты, к слову сказать, это для него слишком крупно. Там все в более мелких дозах, в гранах и скрупулах: каждая скрупула – это двадцать аптекарских гран, а каждый гран – одна и четыре десятых доли, а каждая доля…
– Верю, вы все сосчитали, – поспешно сказала я. – Не терзайте меня, в чем же загвоздка? А-а, кажется, догадываюсь. Дело не в рецепте, а в вас? Колитесь, Макс! У вас мало кулинарного опыта?
– Не то чтобы мало, – с застенчивым видом признался Кунце. – Скорее, его нет вовсе. Мне очень стыдно, но в готовке я профан, Яна. Могу сделать бутерброды, пожарить омлет, разогреть пиццу… и это максимум. К тому же устройство обычной домашней кухни не дает дозволения… не позволяет следовать этому рецепту без ошибки. Там довольно сложный, капризный температурный режим. Я пробовал шесть раз, но оно пригорало… четыре раза подряд…
– А остальные два раза? Был хоть какой-то результат?
– Пятый и шестой разы оно вообще сгорело, – с грустью поведал мне Макс. – Повезло, что я огнетушитель в кухне держу. На занавески огонь не перекинулся, но стол немного пострадал… Сами видите, с этим рецептом – одни проблемы.
– На самом деле, проблема всего одна, – решительно объявила я ему. – Надо выпустить муху. Или, если хотите, прихлопнуть ее.
– Какую муху? – вытаращился на меня ариец.
– Обычную, маленькую. – Я отмерила четверть фаланги на своем указательном пальце. – Не пугайтесь, я не сошла с ума. Есть такое популярное русское выражение «делать из мухи слона». А еще говорят – «огород городить», «чесать левое ухо правой рукой»… Не понимаете идиом? Ладно, тогда еще проще. Я хочу сказать, что не надо создавать проблем на пустом месте. Если с теорией заморочек нет, практика – не ваша забота… Слушайте, Макс, а давайте не будем заказывать свиных отбивных. Здесь еще часа два будут нас мурыжить ради куска мяса, знаю я темпы этих рыцарей. Они свой Гроб Господень отвоюют быстрее, чем исполнят наш заказ. Предлагаю не тратить времени зря и вернуться туда, откуда мы вчера начали, – на улицу Шаболовку. Мне по-любому надо там быть, я обещала своим подопечным новый сладкий рецепт. Думаю, этот как раз и пригодится. Надо же какую-нибудь пользу поиметь от вашего алхимика… Когда, напомните мне, Парацельс умер?
– В тысяча пятьсот сорок первом, – отрапортовал ариец.
– Замечательно. – Я произвела в уме нехитрый подсчет. – Стало быть, авторские права мы не нарушаем. Уже лет эдак четыреста с лишним интеллектуальная собственность гражданина Швейцарии Ф. А. Т. Б. фон Гогенгейма перешла в общенародное достояние и без каких-либо дополнительных условий может быть использована любым из жителей планеты в коммерческих целях. Едем к Юре и Тоне!
По пути от Солянки до Шаболовки я еще раз убедилась: Москва подземная и Москва надземная – два разных города. Три коротких остановки на метро обратились наверху в два десятка перекрестков со светофорами-психопатами, мигавшими недружно и невпопад. Один раз я была уверена, что мы куда-нибудь врежемся. Второй – что протаранят нас. В обоих случаях нам, однако, везло. На третий раз, обреченно подумала я, аварии не миновать. Но тут мы приехали.
На вывеске «Пирожные Черкашиных» название фирмы сопровождалось цветной стрелкой, указывающей вбок: пирожники могли арендовать у хозяев только треть особняка, и в их части фасада места хватало лишь для окон с видом на улицу; пройти же внутрь самого магазина покупатель мог сквозь длинную каменную арку и внутренний дворик.
