— Между прочим, длительное пребывание под приворотом оказывает отрицательное воздействие на когнитивные функции мозга, вызывает зависимость и разрушающе влияет на личность объекта! — Буркнул я, чувствуя, как от слов отца краснеют уши.

Ну, что они пристали ко мне с этой учебой? Не интересно мне, и всё!

Нет, с появлением Морель у меня действительно успеваемость вроде бы поползла в гору, но это потому, что учиться с помощью Кассандры оказалось легко, и мне нравится Морель и ее система поощрений, а сама учеба мне по-прежнему не интересна.

— О, ты смотри, и правда за ум взялся: абзацами из учебника шпарит, как по-писаному! — Развеселился отец. И ласково добавил: — Ничего, сынок, вылечили бы! Это такие мелочи по сравнению с качественным образованием! Кстати, как ты себя чувствуешь?

Я прислушался к себе.

— Никак. Никаких изменений.

Отец одобрительно кивнул:

— Что и требовалось доказать. Всё с тобой в порядке, сын: был бы ты под приворотом, тебя бы сейчас как последнего наркошу корежило. Меня Марк предупреждал, что возможны судороги, рвота, непроизвольная дефекация…

— Спасибо, папа!

— Не за что, сынок! Для того и существует семья! — Проникновенно отозвался отец.

Я засопел: очень хотелось высказаться, но родитель у нас — тот еще тролль. Хотя, на мой взгляд, для человека, который регулярно пилит своих детей за отсутствие внуков, отец делает довольно много для того, чтобы они и не появились!

— Ну-ну, не сопи, — ухмыльнулся отец. — А то еще одно зелье пить заставлю, для профилактики насморка!

Юморист он у меня. Весельчак. С профессией ошибся — надо было в артисты разговорного жанра идти.

— Ладно, пошутили, и хватит. Ты мне скажи лучше, что там за девушка такая, что твои друзья беспокоятся? Да сидись ты, чего стоишь…

— Предлагаю равноценный обмен, — деловито отозвался я, оседлав стул. — Я тебе — про девушку, ты мне — с чего вдруг стал проверять меня на приворот.

Отец хмыкнул и взглянул иронично-снисходительно: дескать, молод ты, сынок, папку на информацию раскручивать…

Я невинно ему улыбнулся в ответ:

— В принципе, я и так знаю, “с чего”. И “с кого”. Но ты сам учил меня проверять сведения.

В этот раз хмыканье отца звучало отчетливо одобрительно. В конце концов, он действительно сам меня этому учил.

— Да Моранж твой со мной связался. Беспокоюсь, говорит, за дорого друга. Угодил он, говорит, в магические сети коварной хищницы. В тенета, практически. Да такие злокозненные, что достижения современной артефакторики перед ними бессильны.

Ну, задница белобрысая!

Ну, Моранж!

— Когда он с тобой связался? — Я нахмурился, а отец тут же цокнул языком:

— А лицо, сынок, надо лучше держать, когда с информатором беседуешь.

Опять он со своей профессиональной деформацией!

— Ну, па-па!

Он шутливо поднял руки:

— Два дня назад. Сразу тебя выдергивать из тенет не стал, зелье индивидуальное, на родственной крови, в один момент не готовится...

Я спрятал ухмылку: у меня, за столько лет общения с отцом, завалялись и свои рабочие приемчики! Действуют не на всех, но в точечном применении сбоев почти не дают.

А на душе стало полегче: значит, Дамьен позвонил отцу еще до того, как пообещал оставить Морель в покое. Это хорошо. Это… это значит, что мне не нужно принимать ответных мер. Он мой друг. Я дорожу нашей дружбой.

С души свалился камень.

— Ну, что там за девушка? — Влез в мои душевные метания отец. — За что ее твои друзья не одобряют?

Я ухмыльнулся:

— Ровно за то, за что родители обычно одобряют: хорошо учится, ведет себя примерно, нравится преподавателям… В общем, очень приличная девушка!

Мне самому понравилось, как это прозвучало. А на слове “приличная” я даже не покраснел!

Кэсс ведь действительно приличная!

…когда не предлагает клиентам непристойных предложений.

Хорошо еще, что она меня для этого выбрала, а не какого-нибудь проходимца, я-то человек порядочный и девушек не обижаю!

— Приличная, говоришь? — Отец задумчиво смерил ее взглядом. — Ну, хорошо. Пригласи ее к нам на праздники. Посмотрим, что это за зверь такой, приличная девушка нашего младшего сына.

— Э… Но… Пап!

— Что? Ты сам сказал — “родители одобряют”! Мне теперь интересно.

— Но, пап!

— Так, всё. — Отрезал отец, и легкая насмешка из его взгляда исчезла. — Перелом года можете своей компанией отметить, а на зимние каникулы чтоб она у нас была!

Твою ж раскрою. Я хорошо знал, когда спорить с отцом бесполезно. И сейчас как раз был тот самый случай.

Шельма!

Вот же, влип!

И как я это всё Кассандре объясню?!

Я едко уточнил:

— У тебя всё? Если ты меня только для этого позвал — я могу идти?

Вместо ответа отец только рукой махнул: катись, мол, сынок, свободен.

Я резко скрипнул стулом и решительно пошел прочь из кабинета.

Но с каждым шагом моя решительность таяла. А возле двери я и вовсе остановился.

Потому что вспомнил кое-что очень важное…

Вот же… Шельма! Что ж мне так не везет-то? Очень уж не вовремя я отцу характер показать решил. Потому что…

Потому что, вернувшись, я сел на стул перед отцом, и умильно глядя на него, попросил:

— Пап, дай денег…

Отец, наблюдавший мои метания к двери и от двери с некоторым удивлением на лице, оправдал мои страхи полностью. На сто процентов просто. И даже немножко больше.

Он заржал.

Пережидая этот всплеск хорошего родительского настроения, я чувствовал себя очень по-дурацки. Собственно, и выглядел я точно также.

— А предыдущие куда дел? — Отсмеявшись, спросил отец.

— На репетитора, — буркнул я.

— Дорогой у тебя репетитор!

— Качественное образование стоит дорого! — Стараясь сохранять невозмутимое лицо, огрызнулся я.

Отец снова ухмыльнулся, узнав свои слова.

Невинно уточнил:

— Это что теперь, репетиторы оплату в чулках и белье принимают?

— Когда как, — буркнул я, и поспешил ретироваться.

Когда в белье. А когда — и без белья…

Кассандра

Вечер у меня прошел крайне занимательно.

Сначала я долго смотрела на пакет, а пакет смотрел на меня.

Пакет манил.

Шуршащими обертками, объемом, ужасом от прикидывания его стоимости…

И фантазиями тоже манил.

Ужасно любопытно мне было узнать, что же такого Вивьен гросс Теккер себе там в магазине женского белья в мой адрес нафантазировал.

На целый большущий пакет! При том, что будем честны, женское белье — особенно то, которое для фантазий! — вещь далеко не объемная, а скорее даже наоборот…

В то же время открывать пакет без Вива казалось немного странно.

Я начинала подозревать подозрительное — кажется, я не очень умею принимать подарки.

Как назло пакет стоял посреди кровати, доминируя в комнате масштабами и розовым цветом.

Я решительно встала, чтобы его убрать. И пусть гросс Теккер сам со своим пакетом разбирается, когда вернется!

Пакет протестующе шуршал и подмигивал чем-то черным и кружевным.

Ну как тут было устоять бедной девушке?!

Я вот только это самое черное и кружевное достану, чтобы не бесило, и все!

Но когда я доставала черное, то за него случайно зацепилось белое, и там развернулась обертка пепельно-розового…

И как-то так совершенно случайно вышло, что через какое-то время вся моя комната оказалась в обертках, кружевах, чулках…

А я крутилась перед зеркалом шкафа, кусая губу, почему-то отчаянно краснея и так же отчаянно себе нравясь.

Фантазия у гросс Теккера оказалась что надо!

Я провела руками вдоль тела по боди почти телесного цвета. Почти но не совсем. Узоры из тонкого кружева — местами довольно крупные, так что пальцы касались то ткани, то голой кожи. Сквозь переплетение светлых нитей вызывающе темнеют соски, и прикосновение к ним сквозь эту паутину ощущается совсем иначе…