Алсу открыла глаза, огляделась. И конечно, удивилась. На полу сидел Сидоров и крепко спал, пятка левой ноги утопала в луже. Дотянулась, легонько тряхнула его за плечо. Вскинулся, спросонья чуть не заорал, но увидев перепуганный взгляд Алсу, вовремя закрыл рот. Нахмурился, потом улыбнулся – радостно, виновато.

– Очнулась. – прошептал. – Вставай, и так уже много времени потеряли. Я вообще не рассчитывал, что ты уляжешься дрыхнуть.

Я – дрыхнуть?! Вообще-то, я бежала.

Алсу дернулась встать и застонала от боли в голове.

– Это ты меня приложил?

– Какого фига расцарапалась! Пришлось успокаивать.

– Ты зачем тут?

– Я, блин, как придурок, пришел тебя спасать. Если бы мне неделю назад сказали, что я сутки буду гнать на мотике за Бесфамильной. Да лучше бы я утонул в прошлый раз.

– Все впереди. Опыт есть! Вообще, как ты меня нашел?

– Длинная история. Надо сруливать отсюда.

– А где мы?

– Ответ «в какой-то хрени» тебя устроит?

– У меня голова болит.

Чтобы разглядеть затылок, притянул к себе, крепко прижал так, что её нос оказался у него на груди. Сердце пискнуло серенаду. Звуки нежные, томные. – Это чей орган фанфарит, мой или его? – Окончательно растерявшись, хотела было заартачиться. В этот момент он её развернул и поцеловал в губы. При виде её ошарашенного лица громко рассмеялся.

– Это лекарство.

– Да…

– Что ты себе позволяешь…– закончил он за Алсу и вновь потянулся к ней.

– Маньяк! – отскочила она.

– Ха-ха-ха. Не боись, жить будешь. Скажи еще, что не излечилась.

Взглянув на его довольную физиономию, Алсу приняла независимый вид, как ни в чем ни бывало поднялась с пола, недовольно отряхнулась. С нее посыпался какой-то мусор, рваные бумажки, нитки, куски ваты. Блин, на чем она лежала? Но разобраться не успела.

– Лезь! – велел Сидоров, указывая на узкую черную трубу.

Алсу попятилась, замотала головой. Почему-то подумала, что он издевается. Сейчас она там застрянет ж…, а он… будет ржать, как лошадь. Вон, уже и глазки сузил.

– Тебе надо, ты и лезь.

Сидоров переменился в лице.

– Хорошо. Но учти. Больше я тебя спасать не намерен. Все! Я свой долг выполнил. Баш на баш! А теперь выкручивайся сама. Выбирай. Или ты со мной, или твой вариант…

Алсу открыла рот, чтобы ответить, типа: обойдусь и без тебя, и вдруг где-то за спиной раздался скрип, словно кто-то большой и сильный отодвигал ржавый засов.

– Батюшки, – пригнулась Алсу, замотала головой. Она думала, Сидоров сейчас начнёт смеяться и подтрунивать, а вместо этого он схватил её за плечо, придавил к полу. Перед лицом Алсу страшным пятном открылся зев трубы, дно покрывало черное вязкое вещество, по стенам текла холодная влага, а под потолком шевелился туман.

– Да мы здесь сдохнем.

– Сказали, что проползем. Но не долго.

– Кто сказал?

Скрип стал громче. Грохнуло железо, словно уронили молот. Алсу покраснела, осадила желание спорить…шорох и бормотание, раздававшиеся позади, заставило обоих повернуть головы.

– Давай поговорим потом, – пообещал Сидоров. – Я и сам не все толком знаю.

Алсу встала на колени, поползла в нутро черноты. Пахло нефтью и еще чем-то, кажется, соляркой, но не точно. Теперь сквозняк шел по потолку. Сперва ползла медленно, потом дело пошло быстрее.

В какой-то момент попыталась обернуться. Сидоров чувствительно ударился в зад. Досадливо шлепнул – «быстрее». У Алсу от хамства мелькнула обида. Втянула голову в плечи. Вроде старалась и все равно получила еще пару шлепков, – отбрыкнулась в отместку. Представила, как угодила в его бестолковую голову. Ответил щипком… Глаза обожгло слезами обиды.

Они миновали место, где труба поворачивала. После поворота она оказалась шире и распадалась на ответвления.

–Куда? – оглянулась. – Здесь их, кажется, три.

– Ложись!

– С ума сошел!

– Ложись, говорю.

Легла животом на дно, давая возможность Сидорову проползти сверху. Он лежал сверху и прощупывал, простукивал стены. Алсу задыхалась от тяжести его тела и молилась, чтобы он быстрее принял решение. И вдруг она поняла, что он специально медлит. Моментально наполнилась вдохновенной яростью и попыталась крутануться на месте: сдохни, сволочь! Убирайся! Задушу, загрызу!..

Сделав огромное усилие, перевернулась…в этот раз его губы были смелее и крепче.

В груди Алсу закружились бабочки, распустились ландыши…Господи, что она делает!

– В этот раз я полезу первым, – добродушно проговорил он, отрываясь.

Алсу хмыкнула, поверила в благородство. Ну а как же. Ведь…

– Замыкающим быть страшно, – честно признался он. – Я почти убитый.

Алсу представила жадные человеческие руки, превращенные временем в гниль. Руки тянулись по гулкой пустой трубе за её ногами. И при соприкосновении с ними начинало гулять жутковатое эхо заупокойной песни с безнадёжными словами, угрюмым припевом.

Ползти все труднее. Она судорожно ловила капельки сквозняка: нужен воздух, нужны силы, а того и другого становилось все меньше. Кровь замерла, голодное сердце сжалось тоской. Вот так приходит смерть? Страх лупанул по телу, сковал ноги судорогой. Остановилась, не зная, что делать: кричать, плакать.

Сидоров уполз далеко вперед.

Не надо бояться, не надо трусить, дрожащим голосом подбадривала себя Алсу и пыталась справиться с бессилием одиночества. Но как стыдно бояться. – Вот отдохну и полезу дальше.

Вскоре дышать стало легче, появились первые просветы. Послышался старческий кашель. Сидоров притормозил, оглянулся.

– Ты где?

– Здесь, – отозвалась Алсу. С какого-то фига протянула руку, чтобы прощупать пространство.

– Ё-мое, – захихикал Сидоров, – не трогай... Давай не сейчас…Я боюсь щекотки.

– Чего там?

– Может, я выйду пока один.

– Щас! Вместе ползли, вместе и выползать.

– Вдруг там кто-то есть?

– Камера? Передача «Вы и не ждали!»?

Незаметно высунул голову. Обдало вонью и смрадом. На мгновение закашлялся, натянул футболку на нос. Вместе с ним «кашлянул» зловонный ручеек, пульсирующий из трещины в кирпичной кладке.

Алсу выползла из трубы и бухнулась на мшистую землю лбом.

– Неужели выбрались!

Чьи-то сильные ладони сомкнулись на плечах так, что затрепетала душа. Без усилий подняли, усадили на бревно. Костя сел рядом. Она только видела его грязный подбородок и губы, улыбающиеся своим мыслям. За ту мягкотелость в трубе вдруг стало стыдно. Даже не смела предположить, о чем он думает. Его спокойствие и твердая уверенность передались и ей.

– Кажется, да.

– Прости меня, – вдруг брякнула Алсу.

Он обнял её за плечи, сказал весело:

– Вот такой ты мне нравишься больше.

Черт! В голосе столько нежности, что и правда можно поверить, что влюблен. Ее сердце царапнуло непривычное чувство, кажется, ответное. Она что, тоже влюбилась? Алсу никогда не понимала значения этого слова, а теперь до нее стало доходить. Так, мелкими крупинками, небольшими шажочками. Она и Сидоров? Одуреть можно!

Испугалась. Вскочила как ошпаренная.

Костя негромко спросил:

– Ты чего? Давай немного передохнем, осмотримся. Вообще непонятно, где мы.

Потом вдруг вскочил сам.

– Я сейчас расплачусь от умиления, – сказал третий голос.

Голос заставил Алсу вздрогнуть. Она его узнала, – это её голос, её интонация при добром, светлом настроении.

Оглянулась.

– Ты?! Что ты здесь делаешь?

– Спасаю вас обоих, – усмехнулась маленькая Алсу. – Клево получилось с голосом? Я научилась подделывать твою интонацию. Скажи, хорошая я ученица?

Щеки Алсу налились жаром, только уже не от испуга, а от возмущения.

– Ты чистая, значит, есть другой путь?

– Естественно, – воскликнула Маленькая.

– Ты знал? – обернулась Алсу к Косте.

– Откуда? Она мне его и показала, – кивнул Костя на Маленькую, – сказала, что это единственный неохраняемый путь из дома Романа Кочерги.