Так и оказалось. Чёрная кошка сновала, сверкая зелёными глазами, средь ящиков и товаров внутри. Охрана на воротах заставила торговца открыть крышки у нескольких ближайших бочек. Стражники зачерпнули по кружке вина якобы проверить на себе, не отравлено ли, прикрываясь приказом монарха, который тот едва ли им отдавал. Набрали и солёных огурцов на закуску. Уже без оправданий и какого-либо прикрытия. Словно плату за проезд или некий налог им за то, что пропускают телегу.

И всё же, уже в самой Селестии, пришлось к маскировке прибегнуть. Ходить в одеянии некромантов, даже спрятав наплечники-черепа в мешок, было слишком уж броско. Мельхиор и Маркус приняли внешний вид стражников, которых видели у ворот.

Да, это было небезопасно. Все отдавали себе в этом отчёт. Их могли позвать горожане урезонивать пьяный дебош или ловить какого-нибудь воришку. Могла и детвора клянчить достать какого-нибудь котёнка с дерева. Ещё был небольшой шанс встретить знакомых этих самых людей, чьи облики на себя тёмные чародеи примерили. Членов семьи, друзей, соседей, других стражников-сослуживцев. Хуже всего было бы встретить начальство. Офицеров, которые бы стали спрашивать, почему те не на посту. И всё же такая ширма для лиц и одеяния была всяко лучше, чем ничего.

Действовали на свой страх и риск, но иначе они не могли. Выбрались ещё на окраине из телеги, дабы не привлекать к себе внимания, и неспешно двинулись по городским улочкам. Баст облик женщины с головой кошки принять здесь не могла, потому в виде небольшого зверька разместилась на плече у Мельхиора как прежде.

– А в Империи столько же праздников, сколько в Вольных Городах? – расспрашивала Морриган. – А они отмечают Солнцеворот? Обожаю солнцеворот! Тогда в центр города приносят огромную ёлку!

– Здесь ставят берёзу, и не в конце осени, а летом, – сообщил Мельхиор.

– Не ставят, а… Ну, сначала ставят, конечно, лентами украшают, бегают вокруг неё незамужние парни и девушки, в основном – детвора. А потом топят в реке, – дополнил Маркус.

– Они что тут, с ума посходили? Как можно топить в реке дерево? Оно ж плавает! Это ж дерево! – всплеснула руками малышка.

– Не все традиции подвластны логике, – ответил ей альбинос. – Например, вилки в порог и в подоконники втыкать.

– Ну, это ж от всякой нечисти! Все так делают! – хмыкнула девочка.

– Ха, сказала сама нечисть, – усмехнулся Маркус. – Без обид, деточка.

– Между прочим, как вампир, я гораздо сильнее! – заявила та. – Могу поднять в десять раз больше, чем могла до обращения, например.

– В десять раз больше, чем поднимает десятилетняя девочка? Пфф, не так уж и много, – посмеивался альбинос.

– И слух у меня лучше, и зрение, – загибала Морриган пальчики.

– А нюх, как у собаки, и глаз, как у орла, – кивал Маркус, посмеиваясь.

– Какой ты невыносимый! – сложила девочка ручки на груди с обиженным лицом.

– Он просто не умеет общаться с детьми, – пояснил Мельхиор.

– Ты у нас прям мистер «нянька года», – проворчал Маркус. – Только на ярмарке медали получать.

– Зато я фокусы умею показывать, – на пустой улочке сотворил Мельхиор серебристого призрачного пса, вспугнувшего рыжую, умывавшуюся на бочонке кошку и погнавшегося за ней.

– Эй! – зашипела, выгнув спину и хвост трубой, Баст на его плече. – Ты чего творишь, окаянный?!

– Да не бойся ты, побегает и растворится, такие заклятья недолгие. На вот, подыши валерьянкой, – подразнивал он её пучком трав, шлёпая по кошачьей мордочке.

– А ну дай сюда! – пыталась она куснуть сушёные травы зубами и подтащить когтистой лапой поближе к себе.

Мельхиор дразнил её, усмехался, да и Морриган это всё забавляло. Они вышли к пустым палаткам цветочниц на западе городе у врат кладбища. Зимой здесь торговли не велось – нечего было продавать. Однако монсеньор остановился именно здесь, не двигаясь дальше.

– Ну, и что встали? – обернулся к нему Маркус.

– Если Роза у Императора, там может ждать большая засада. Надо действовать по моему любимому плану: создать отвлекающий манёвр, переманить основные силы куда-то в другое место. Сюда, например.

– Ты чего задумал там? А? «Окаянный», – передразнил его на манер Баст альбинос.

– Будем делать то, что умеем лучше всего, – улыбнулся Мельхиор, простирая руки. – Я пробуждаю кладбище, чтобы отвлечь внимание на мертвецов, а ты делай вид, что их упокаиваешь. Заодно, глядишь, почёт чародеям вернёшь при народе.

– Да ты спятил! – негодовал Маркус. – Без обсуждения? Без согласия? – был он явно вне себя больше всего из-за того, что монсеньор его даже попросту не спросил.

А надгробья уже заскрипели и зашевелились. Сквозь промёрзлую землю скреблись ожившие мертвецы, постепенно выбираясь наружу, прорываясь из почвы и снега, вытягивая костлявые руки, выглядывая из пустых глазниц своих черепов синеватым огоньком некромантии.

– Счастливо развлекаться, – отправился монсеньор к центру Селестии. – Передавай всем от меня привет.

– Больной ублюдок! – поспешил Маркус упокаивать зомби обратно в могилы, пока орда трупов в столице дел не натворила.

Мельхиор же вместе с Морри и с Баст на плече отправился ко дворцу. Внешне он всё ещё походил на городского стражника. Вопросов бы к нему не возникло. Для пущей убедительности и более эффективного действия своего плана он изобразил панический огонёк в глазах, схватил вампирочку за руку, словно спасал ребёнка, утаскивая подальше от ужасного места, и начал кричать всем жильцам и прохожим:

– Спасайтесь! Бегите! Зовите стражу, священников, чародеев! Кладбище ожило! Покойники лезут! Дядюшка Франк, соседская бабка Лургильда, архидруид Сильвестр! Все с того света вернулись! – вопил Мельхиор тоненьким голосом, переполошив народ в мастерских и трактирах.

Вскоре в сторону кладбища проверить его слова потопали различные смельчаки, в основном – молодые парни, берущие друг друга на спор, кому не слабо туда отправиться. Ещё через какое-то время уже они, перепуганные до смерти, бежали, распространяя весть о полчищах зомби.

Загремели колокола, люди спрятались по домам, священники столицы спешили со всех ног вместе с отрядами стражи к месту событий. Большое кладбище целиком было охвачено мощными чарами Мельхиора. Он был настоящим умельцем своего дела. Трупы различных стадий разложения ломали ограды и разбредались по улицам. Это не выглядело какой-то одной толпой, которую легко было бы пронзить толстым лучом святого чародейства. Монсеньор отдал мысленные приказы через некромантическое воздействие, чтобы мертвецы действовали как можно более шире и разрозненее.

Маркус не справлялся. Охватить такую территорию в одиночку казалось ему невозможным. Поднять нежить, создав паутину потоков энергии под землёй к надгробьям, было куда проще, чем упокаивать каждого зомби в отдельности. И когда он наконец возвращал мертвецов в могилу, те вскоре снова пропитывались чарами монсеньора и поднимались вновь. Шипели, кряхтели, стучали зубами. И всё это звучало как аритмичные шаманские перестукивания аккомпанементом к нескончаемому потоку громких ругательств раздосадованного альбиноса.

– Сукин сын! – явно имел тот в виду Мельхиора. – Сукины дети! – отправляя заклятья, обращался он уже к ходячим мертвецам.

Виновник восстания на кладбище же попросту выжидал, удобно встав между домами, прислонившись рукой к стене и делая вид, что устал и ему следует отдышаться. Так к нему не приставали «свои», если кто-то из стражи его бы заметил. У тех своих дел сейчас было выше крыши: надо было как можно скорее добраться до места, сражаться и давать отпор нежити, выполнять приказания командиров.

Но, осознав, что с каким-то обычным стражником едва ли станут разговаривать во дворце, Мельхиор сменил облик на старика-советника по имени Когнаций. Скошенный колпак, бурая шёлковая мантия с золотистым витиеватым узором, маленькие очки-пенсне, сжимавшие тонкую переносицу – ничего общего с прежним обликом усатого солдата в самом расцвете лет. Слегка сгорбленная спина, чуть обвисшие щёки, обилие морщин, вытянутое лицо с длиннющим тонким носом, немощное суховатое тело – таким Мельхиор его когда-то запомнил. Вряд ли тот сильно изменился, состарившись за минувшие годы.