– Да плевать ей, – заявила Нэм. – Она не любит и никогда не любила. Ты приглянулся ей тем, что развязал войну. Фата Моргана не способна на чувства, – глядела с презрением она вверх на парящую гостью. – Способна лишь на симпатию. На покровительство. Не на любовь.

– Ты будто много знаешь о чувствах! – оскалилась та.

– От любви до ненависти – один шаг, слышала поговорку? Я вполне могу метаться туда и сюда, – заявила Немезида.

– Ты не богиня ненависти, это удел Мегеры и её фурий, – кривя губы, усмехнулась Морриган.

– А я мать одной «фурии», – подметила Нэм, отчего богиня войны лишь закатила глаза.

– Женский бой в грязи в Яротруске проходит в первой недели Мессиса, в месяц Химеры, – напомнил им Бальтазар. – Там и увидимся, балаболки, а мне нужна Рыжая Бестия, – развернулся он снова к Анфисе.

– Смотрите… Вы сказали, что вам нужны часы, тёмный лорд, – вновь перед ним возник, выйдя из-за скамей, Альберт Крэшнер, правда, уже не вооружённый.

– Папочка, не надо! – заволновалась за него Анфиса, сжав кулачки.

– Часы Хроноса. Она в курсе, она всё знает, всё видела. Только верить в это не хочет, – заявил ему Бальтазар.

– Они показывали как бы прошлое Иггдрасиля, – обмолвилась та.

– Стало быть, никакой иной артефакт вам не подойдёт? – уточнил Альберт у чернокнижника.

– Мне нужно показать драконидам, кто они такие! – процедил медленно Бальтазар.

– Смотрите… – сложил Альберт пальцы домиком. – Раз часы нужны вам лишь для этого, стало быть, разобравшись с расой людей-драконов, вы сможете нам их вернуть? – уточнил он, хитро взирая своими проникновенными жёлтыми глазами.

– Не пытайся со мной торговаться, папаша. Ищешь сделки с дьяволом, так выйди наружу и выбери себе портал в преисподнюю, – попытался подвинуть его за плечо со своего пути некромант.

– Уверен, есть способ вытащить эти часы безопасно для моей дочери, – продолжал глядеть ему в фиалковые глаза господин Крэшнер, не двинувшись с места.

– Никто и не собирался её убивать, тупая ты башка, – фыркнул Бальтазар. – Я не тушку её вскрыть намерен, а покопаться в энергетическом поле.

– Вы вернёте нам обратно Часы, а девочка прекратит на вас охоту, – предложил посол.

– Что?! – опешила Анфиса.

– Тебе мама в детстве не говорила, что ты много болтаешь? – поинтересовался у посла чернокнижник.

– Нет-нет, она говорила, что я вполне красноречив и мне надо в политику или в богословие проповедником. А ещё любила слушать стихи, когда я рассказывал их с выражением, – ответил Альберт с лёгкой ухмылкой. – Я так отлынивал от разного рода работы в деревне. Делал вид, что разучиваю новый стих, и меня не беспокоили.

– Ещё с детства был хитрым плутом, я смотрю, – вновь оценивающе с головы до ног оглядел его Бальтазар.

– Что вы, тёмный лорд. Я – человек честный, со мной всегда приятно иметь дело, – улыбнулся Альберт. – Что вам нужно? Усмирите вы драконидов, проникните мимо них, может, заключите союз. А что дальше? Часы – это какая-то крупица в вашем большом пути. Просто средство к достижению малой цели. Ключ от калитки, преградившей путь к настоящему последующему лабиринту. Вам наверняка может понадобиться какая-то помощь?

– Артефакты, – взглянул Бальтазар на фигуру Габриэля. – Чтобы ангелы отпустили Люцию, им нужны артефакты богов.

– Богатое их разнообразие вы отыщете прямо здесь, – расплылся в улыбке посол. – Очень вовремя заявились вы в этот самый гарнизон. Какие бывают в жизни совпадения, однако!

– Здесь? – оглядел некромант ничем не примечательную часовню.

– В лаборатории у Гаспара. Он много с собой привёз, вам понравится, – кивнул Альберт.

– Папочка… – раздался голосок Анфисы. – Ты собрался отдать ему…

– Артефакты язычников, – повернулся отец к дочери. – Разве ты против? Ты же видишь, что они сделали с бедным дядюшкой Квинтом. И даже если это ослабит Клир, мы же договорились, помнишь? Мы на стороне власти императора Лор де Рона, значит, представляем в первую очередь его интересы.

– Ладно… Хватит уже языком трепать, – зашагал вперёд к девочке Бальтазар.

– Значит, договорились. Оставите в покое мою дочь, и она оставит вас, где бы вы ни скрылись после войны. Верните часы нам и получите множество других реликвий, – проговорил за его спиной Альберт Крэшнер.

– Это же… будет не больно? – нервозно сглотнула Анфиса, отойдя на полшага назад.

– Причинишь вред мой дочери – и я задушу тебя своим кнутом, повесив здесь болтаться, как пиньяту на детском празднике! – строго заявила Нэм. – А Альберт выпустит тебе кишки, как на зрелищной казни!

– Конфликты, закончившиеся мирной сделкой и договором, самые скучные! – затопала ногами в воздухе Морриган. – Идём отсюда, – поглядела она на Мортис. – Посмотрим, чем можно поживиться на поле боя!

Богиня войны растворилась первой вместе со своим вороньём. Следом растаяла и постукивавшая зубами костяная и многорукая богиня смерти, уйдя поискать свежих душ на войне. Остался лишь Габриэль, на которого и покосился стоявший подле Анфисы лорд Кроненгард.

– Зови давай своего дружка, – повелел ему Бальтазар.

И в скором времени подле многорукой фигуры в доспехах возникло слепое существо с сероватой кожей, обтянутым черепом в капюшоне и с чёрными крыльями, каждое перо на которых глядело красноватым глазом, двигавшимся независимо от остальных, осматривая помещение и находящихся в нём персон.

– Ангел Смерти! – поморщилась от его вида Анфиса. – Фи!

– Я – Самаэль Аваоф, я есть Яд Творца, – прошипело создание. – И я архангел смерти, – как бы поправил её гость.

– Извлеки из неё Часы, но не уничтожай. Если у драконидов есть душа, тебе с твоим позолоченным дружком будет чем насладиться, – пообещал чернокнижник.

Костлявой тощей рукой Самаэль потянул к себе энергию из Анфисы. Девочку словно парализовало. Расставив руки в сторону, она не могла пошевелиться, лишь беспомощно глядела, как вкруг неё полыхает зеленоватая аура. Из левого её запястья показались полупрозрачные песочные часы. По мере своего приближения по воздуху к фигуре в чёрном капюшоне они вращались и как бы обретали материальную форму.

Капсулы их поблёскивали, сделанные из горного хрусталя, песок внутри выглядел золотым. А металлическая оправа с каркасом была полна завитков, спиралей и кругов – символов цикличности, а также восьмёрок – символов бесконечности, сформированных, например, через переплетение двух лоз вокруг «колонн»-держателей по краям артефакта.

Бальтазар выхватил артефакт прежде, чем пальцы Самаэля успели его коснуться. Будто предчувствовал, что архангел смерти захочет всё же разрушить реликвию. А тот даже выглядел несколько опечаленным, опустившим слегка голову при всей скудности мимики и выражаемых эмоций.

– Носителя ликвидировать? – поинтересовался архангел смерти с таким видом, словно выпрашивал дать ему поиграться хотя бы с Анфисой.

Бальтазар сурово на неё поглядел. Воцарилось краткое молчание. Парализованная девочка не боялась чернокнижника, но сейчас не могла даже и вздрогнуть. Сердечко забилось так, что общую нервозность и напряжение было даже не скрыть. Дыхание перехватило, будто в преддверии очередного приступа. Всё тело пронзил настоящий страх за свою жизнь, чего всерьёз уже давно с девушкой не случалось.

– В ней осталась энергия заряженного артефакта, – как бы пояснил Самаэль.

– Нет, – пророкотал своим густым низким баритоном чернокнижник прежде, чем перед девочкой вновь бы возник её отец, защищающий дочь, или раздался бы недовольный возглас Немезиды. – Пусть пока поживёт. Она так и не поняла ещё, что к чему. Но мне нравится, как мечется её жалкая, запертая в маленьком теле душонка, – ухмыльнулся в уголках губ Бальтазар. – Как и Дамиан, она должна сперва увидеть Творца, прежде чем умереть.

– Если Творец явится, ваш мир будет уже не спасти, – прогудел Габриэль. – Мы же заключили сделку. Я получу души и остальное беру на себя. Но для начала нужно очистить…

– Совесть свою очисти, архангел, идущий на сделку с приспешником царицы-тьмы, – скривился Бальтазар, оглядывая сверкающие доспехи.