– Я вот свой вообще не праздную, – пожала Кьяра плечами. – Всегда его терпеть не могла, даже в детстве. Заставляли всё прибирать, наряжаться, приходили вообще незнакомые люди и не только люди, партнёры да друзья отца, иногда соседи. В общем, надо было соблюдать этикет, прочесть стихи, сыграть на арфе…
– Ты не говорила, что играешь на арфе! – изумилась Ди.
– Да я терпеть её не могу, кексик! Учили-учили всего ничего там, пару мелодий, как положено аристократке Велунда, – скривилась леди фон Блитц. –Только если от этого будет твоя жизнь зависеть – сыграю. А так – даже не проси! Мне тошно от одних этих гамм. Нот семь, а жизнь у меня – одна! Не хочу я её тратить на музыку! Ты уж не обижайся только, – легонько боднула она подругу, уткнувшись лбом. – Твоя музыка прекрасна, но это не мой жизненный путь. Я не Соловей, чтобы с тобой играть дуэтом. Я лучше с тобой буду сражаться плечом к плечу.
– Понимаю, каждому своё… – вздохнула Диана.
– Кексик? С чего вдруг ты «кексик»? – не понимала Локар.
– Долгая история про ванильный бальзам для волос и шутку, что я теперь пахну как кекс. Потому что Вир в выпечку дома всегда стручки ванили добавляет. Корицу-то я не люблю. А больше и нет ничего толком. Бадьян, анис и всё прочее – оно скорее там к мясу, курице, к рыбе, к овощным салатам разные перцы и пряности. К несладкой выпечке там лён, тмин, кориандр. А в сладкую вот лучше всего ваниль. У Вира спроси, он получше меня обо всём этом расскажет, что не заткнёшь, – усмехнулась полуэльфийка.
Тот как раз сейчас у костра с натанцевавшимся Казимиром спорил, что, когда становится жарко, – а у огня и после страстных движений вспотевший тёмный эльф явно желал хоть глоточек прохлады, – хорошо утоляет жажду и помогает прийти в себя какой-нибудь холодный суп.
– Томатный бушвальский, ещё в Дунейре, говорят, такие готовят. Или окрошку похолоднее! – заявлял Вирбий
– Угу, на кефирчике лютом, – кивнул Казимир.
– На квасе, – не согласился молодой полуэльф.
– Сладкая окрошка?! Что за преступление! – возмутился фомор.
– Квас можно и несладким делать, – подметил ему Вир.
– Во вы даёте, и окрошка неправильная, и квас у них неправильный, ох уж эти светлые эльфы. В гости к нам приезжайте, хоть еды отведайте настоящей, какой она должна на вкус быть! – встрепенулся и покачал головой Казимир.
– Ты попробуй сперва. Попробовав самую разную еду, я теперь представляю, как можно отовсюду взять разные приёмы, продукты, узнаваемые блюда и совместить их между собой. Чтобы всё гармонично сочеталось, «поженилось», я бы даже сказал. Кухня, она как весь мир: народы не должны конфликтовать, а должны дружить, обмениваться опытом и товарами, особенно продуктами. Таскарский гранат, лонгширское мясо с ферм, дайконская зелень и спаржа, острые специи Урда! А ещё по сыру с каждого региона для сливочного густого соуса. Такая свинина может получится, пальчики оближешь!
– Звучит так, что можно и слюной захлебнуться, – сглотнул Казимир. – Теперь мой рецепт в котелках кажется каким-то примитивом… Зато он домашний! Родной! А острых специй я и в гостях в форте огров наелся… А почему дайконская зелень? Травы там душистые, безусловно, но говоришь «Дайконская кухня» – подразумеваешь рис, рыбу, жаренную змею…
– Наш Стеллантор – прибрежный город. Рыбы и своей хватает. Мы с сестрой с бедного района, с окраин, так что хороший кусок свинины для меня куда более желанная пища, чем стейк из северного палтуса. Что вот ты ел самое странное в жизни? – поинтересовался Вирбий. – Только не про луковый суп… – опустив бровь, умоляющим о снисхождении взором своих зелёных глаз посмотрел он на драгуна.
– Рыбьи глаза, – ответил фомор.
– Интересно… – призадумался удивлённый Вирбий. – Дайконская кухня?
– Вот вам как морская кухня – так сразу дайконские традиции. Да кто был там вообще? Это ж насколько далеко. У таскарцев тоже море под боком. Оно так и зовётся: Таскарское. Но почему-то их рыбная кухня ни у кого не в почёте, – всплеснул Казимир руками, активно жестикулируя. – Что представляют из еды, упоминая Таскарию? Цитрусы, инжир, кокосы, финики, ананасы, арбузы и дыни, мясо страусов, антилоп, арахис! Всякие жаренные в масле со специями сверчки-жучки-паучки… И сами специи, разумеется. Анис, куркума, бадьян, корица…
– У меня сестра ненавидит корицу, – чуть усмехнулся Вир.
– Своеобразная специя, знаешь ли. Когда она в выпечке, за исключением яблочных пирогов, я совсем не в восторге. Когда в напитках типа кофе – тоже не поклонник. Но варить глинтвейн без корицы – простой перевод продуктов! – заверял драгун.
– Значит, у нас дома тебе не понравится. Ди если и притаскивает сухофрукты, то варить приходится без корицы, – сообщил полуэльф. – Так чего там с рыбой?
– Да в Таскарии в одном озерце плескалась лишь ядовитая. Плавники несъедобны, мясо не съедобно, внутри всё… печенью вообще убивать можно, высушивая да натирая стрелы. Приходилось глаза есть, – сообщил Казимир, – да похлёбку из рыбьих голов варить. Треснешь по такой молотом или камнем, чтобы побольше соков своих отдала, да в котёл.
– Да уж… – дивился Вир. – А мы с фоморами из странной экзотики только крыс с ящерицами на вертеле жарили…
– Ох, молодёжь, – задрал свои глаза к звёздному зимнему небу драгун, выдыхая пар в морозный ночной воздух. – Ах, да! Ещё, когда нужно было тихо и долго справляться по реке, оставаясь незамеченными, нам посоветовали запасть в дорогу своеобразными пряными «сосалками». Морскую гальку в обилии масла обжаривают с пряностями и перцем. А потом в походе такие жареные камни обсасываешь, чтобы желудок обмануть и не чувствовать голод. Там же в реку и выбрасываешь по пути. Интересная вещица… Главное не проглотить ненароком. И зубы не сломать, разумеется, – посмеялся он.
Ночь проходила неспокойно. Многим не спалось, братья Идраган играли в карты при тусклом свете, Марьям неоднократно прорабатывала мысленно ход операции, глядя на план местности. Илия и Ильрик попросту не могли заснуть от волнения.
– Если помру там, то дождусь тебя, прежде чем на небо отправиться, – заявил златовласый паренёк.
– Да ну тебя! Иди ты на кол с такими заявлениями! Никто не умрёт! – заверила его сестрица.
– Слева – орки, справа – имперцы, впереди – зверолюди и всякие дракониды, а у самого Лонгшира нежить маршем идёт, – фыркнул тот. – Всякое может случиться.
– Не наговаривай и спи давай, – отвернулась Илия, хотя у самой глаза от нервозности были широко распахнуты. – А если я умру, то стану зябликом и буду приглядывать за тобой, – добавила она через какое-то время воцарившейся тишины.
– Дану хранит нас, Дану присмотрит, – заверил Ильрик.
– Мы с тобой даже не эльфы, – вздохнула его сестра, закутавшись плотнее в тёмно-бурое покрывало.
Где-то снаружи, на морозе, сложив ноги кренделем на манер орков-степняков Урда или некоторых таскарских народов, сидел Вир, глядя в звёздное ночное небо. С каждым его выдохом были видны клубы пара, вырывавшиеся изо рта. Он будто пытался помедитировать, отдохнуть от суеты, и дыхание его оттого было спокойным и ровным.
– И тебе не спится? – нарушила вдруг Кьяра его одиночество.
– Опять ты… Мне уже начинает казаться, что ты часть нашей семьи, – недовольно произнёс Вир.
– Гадаешь на звёздах? Веришь в судьбу? – усмехнулась та, решив подшутить. – Оставил Ди без присмотра, ай-яй-яй, – цокнула она языком.
– За ней присмотрит барсук. Завизжит в случае чего. А если небо зимой чистое, значит, скорее всего, сильный мороз. Во время оттепели влага испаряется, снег подтаивает, потому и небо всё в облаках, – решил сверкнуть познаниями полуэльф.
– Ты, может, и Чёрный Барон, но я тоже, знаешь ли, образованная аристократка. Меня такими россказнями не впечатлить, – хмыкнула леди фон Блитц, усевшись рядом.
– Ну, а ты? – повернул к ней голову Вир, словно удивлённо разглядывая: мол, почему ты здесь?
– Тоже не спится, – кратко ответила Кьяра, глядя на звёзды. – А за Дианой приглядит барсук. Завизжит, если что, – почти словами самого Вирбия проговорила она. – Хотя спит там сам, как сурок… похрапывает. Иногда начинает морщить нос, скалиться и рычать, дёргать лапами… Снятся ли барсуками их кладовые в лесных рощах?