Я брала на себя все. И что в итоге? Я словно и есть одна.

Разведись я с Сереней, что изменится? Место рядом со мной в кровати не будет промято? Редкий кекс исчезнет? Готовить будет нужно чуть поменьше, убирать меньше, стирать меньше? Все? А, нет, еще нервы мои будут крепче.

Вот только мальчишки. Как же ситуация с рыбалкой меня задела!Какие-то одни плюсы выходят.

Сын мечтал не об игрушке и развлечении, а о качественном времени с отцом. И никто не мог ему это дать, даже Сереня, потому что ему на все начхать.

Недовольство мужем выросло до такой степени, что уже не помещалось во мне. Хотелось выплеснуть, сейчас же поехать домой и высказать ему все в лицо. Потребовать развода.

В моем доме в ипотеку на тридцать лет было душно, тесно душе. Вечно хотелось уйти подышать свежим воздухом. Здесь же меня словно отпускало. Тут место силы или еще какая загадка вселенной? Почему так хорошо-то?Я села в широкое кресло с высокой спинкой, ощутила его успокаивающие объятия.

Глаза стали слипаться. Я уверенно боролась, пока не заснула. Разбудил меня тихий стук ножа о деревянную доску. В нос ударил запах пиццы.

Я открыла глаза и несколько раз моргнула от удивления.

Скала как раз доставал пиццу из духовки и двигался так тихо, что стало понятно – не хочет меня разбудить.

Наши взгляды встретились.

– Проснулась? Давай завтракать.

Слезы сами хлынули из глаз. Сереня никогда не делал завтрак в воскресенье утром. Про субботу вообще молчу.

Скала

Аленка была жутко талантливой. Как креативщик, за два года жизни ее рекламного агентства, показала тебя с крутой стороны. Но как можно остановить информационное цунами? То-то и оно.Сашу мы скрутили уже в клинике лис. Естественно, засветились в новостях. Только нас обозвали “Сектой Луны” за то, что поклонялись спутнику по ночам. Еще бы! Они же не знают, что ни Бродячие, ни лисы, не могли подобраться к клинике из-за ментальной атаки, вот и прижимались к асфальту, словно фанатики. Уже то, что Сашин зверь нигде не засветился – уже было чудом. Боюсь, иначе даже пиар-команда “Елы-палы” не справилась бы с последствиями для мира сверхов.

А уж с сектой мы справимся. Хоть Луны, хоть воды, хоть медных труб.

Саше еще повезло, что его бывший почти-зять – командир лис, и ему не нужно, чтобы дочь еще раз полоскали во всем мире сверхов, поэтому все в логове будут молчать о случившемся. На их лидера – Макса, можно положиться.

Я шел домой, ощущая себя перееханным карьерным самосвалом, но стоило войти в дом и поймать запах истинной, как все напряжение рукой сняло.

Какой же кайф!

Я прислонился к стене холла, закрыл глаза и представил, что Нина ждет меня так каждый день. Накатило ощущение в сто раз круче, чем когда мне удалось вывести собственный сорт роз.

Не знаю, сколько я так простоял, случая размеренное дыхание Нины из кухни. Даже не заходя я знал, что она спала. Даже не глядя понял, что в кресле. Даже не трогая ее, ощутил, как нужен ей сейчас этот сон.

Я ожидал, что в доме будет пахнуть стрессом, ведь Нине пришлось столько всего пережить. Ее голова забита такими сложными вопросами.Бедная. Замучалась.

Но в комнатах пахло гормоном удовольствия. Как так?

Или у меня после серии ментальных атак сбились рецепторы?

Я тихо подошел к креслу, в котором Нина казалась маленькой, хрупкой. Меня до лысой макушки наполнило желание защитить ее. Хотелось закрыть ее, спрятать от всего мира. Только сыновей привезти, чтобы она была счастлива.

Я обернулся в поисках ее телефона. Не нашел даже сумки. Неужели, забыла в машине?

Пошел проверить – так и есть.

На звонки СерОжи мне наплевать. Но что, если ребята проснуться и не обнаружат мать?Но что мне делать? Забрать в дом или эгоистично оставить?

Придется нести в дом.

Я все-таки достал телефон проверить, нет ли звонков от ребят. Нет. Только два от почти бывшего. Причем три часа назад. А дальше что? Успокоился и спать лег?

Г*ндон.

Вообще не беспокоится?

Мне захотелось разбить ему морду за Нину.

Ну что за мужик? Что за глава семейства? В обиженку играет или просто по барабану, куда пропала жена?

Я положил сумку рядом с креслом, чтобы Нина, проснувшись, смогла ее найти, а сам сел на подставку для ног. Не знаю, сколько так просидел, но смотреть на спящую пару сейчас было даже медитативней, чем наблюдать за течением реки или горением огня.

Надеюсь, ей понравится.Когда рассвело, и сон Нины стал поверхностным, я тихо встал и пошел на кухню. Замесил тесто, дождался, пока оно поднимется, а потом сварганил пиццу.

Нина открыла глаза, увидела меня, и совершенно неожиданно заплакала.

– Я тебя напугал? – спросил, чувствуя, будто меня взяли за грудки.

Девушка отрицательно покачала головой, а потом закрыла лицо руками и убежала в туалет.

Я, как примагниченный, встал под дверью, не зная куда деть руки и ноги. Топтался на месте, нервно гладил дверь и свою лысину, издавая нечленораздельные звуки:

– Эм… Нин… Я.. Уэ… Эх

И тут Нина заревела во весь голос.

Дверь в туалет сама отпрыгнула от моих рук и с петель. Я влетел в туалет, увидел девушку, сидящую на краю ванной. Зареванную.

У меня словно сердце треснуло.

Я плюхнулся на колени, чтобы глаза были на одном уровне, осторожно открыл объятия и так и застыл. Нина прислонилась ко мне лбом. Не обняла, но уже этого было для меня достаточно.

Так мы и провели долгие минуты, пока она, наконец, негромко всхлипнула, потянулась за туалетной бумагой и не высморкала горе.

– Испугалась? – еще раз спросил я тихо.

Я не знал, почему она плачет.

– Нет, – Нина подняла на меня взгляд. – Просто…

Она замялась. Я не торопил.

– Просто Сере… Сережа никогда не готовил мне завтрак. И я забыла, когда он последний раз реагировал на мои слезы.

У меня опустились руки, которые я до сих пор держал раскинутыми для поддержки и объятий. Пустота, которую испытывала истинная, накрыла и меня. Я ужаснулся ее глубине.

А потом еще раз раскинул руки. Но Нина уже не касалась меня. Наоборот, словно морально отстранилась. Дистанцировалась.

– Прости, это нервы, – она опустила взгляд.

Меня словно граблями огрели. Я так хотел вернуть те минуты, когда она опиралась на меня хотя бы головой, но в то же время никогда больше не хотел видеть ее такой раздавленной.

Нина встала и обошла меня.

– Пойдем. Так вкусно пахнет, – сказала она.

Да у меня кусок в горло не залезет. Я в таком эмоциональном тайфуне, что не знаю, как выбраться.

Нина

С восьми утра начали звонить обеспокоенные мальчишки, а вот от Серени, кроме двух ночных звонков, ничего не было слышно.

Я же как дура его ждала каждый раз, даже когда точно знала, где он пьет. А Сережа лег спать, когда жена неизвестно где и не отвечает. Вдруг, я ушла в магазин и на меня кто-то напал? Его совсем это не волнует?Когда я увидела эти два несмелых звонка, то только крякнула. Судя по времени, он звонил, когда пришел домой. А дальше что? Просто уснул?

Так обидно за себя стало. Так горько ощущать себя дурой. Но я даже была благодарна супругу за урок. Это была еще одна гиря в чашу весов “развод”.

Скала высадил меня у дома, когда на часах было десять утра. Я не спешила бы домой, если бы не сыновья. Но Макар и Матвей беспокоились и просили, чтобы я побыстрее приехала.

Муж точно еще спал – поспорила бы на что угодно. Причем безмятежным сном младенца. Часов в двенадцать он встанет, чтобы выпить таблеточку от головы. Вот там, возможно, и понял бы, что меня нет. Но не факт! Может проспать часов до пяти вечера, а уже потом с полными силами начать конфликт и поиски мамы.

Пока ехала в лифте, поняла, что не смогу провести больше ни дня дома вместе с Сережей, иначе совершу преступление. Гордость во мне пылала в агонии. Обида жгла горло так, что хотелось с порога начать орать на нерадивого муженька.