Я не виновата, что у него кукушка периодически едет. И я верна своему слову: сказала три года назад, что теперь наши пути разошлись, значит, так и есть. Пусть учится отвечать за свои поступки. Мозгов хватает, чтобы подчинять других, пусть пораскинет ими, чтобы себе не навредить. Я не собираюсь быть истинной по вызову.

Я поняла, что затаив дыхание слушаю, что у них там происходит, и снова даю себе повод сомневаться в своих действиях, и прервала звонок. Бродячие делают, что могут для Саши. Если он идиот – то скатертью ему дорожка на суд совета.

У меня все внутри сжимается от одной мысли, что он правда вдруг начал присматриваться ко мне. Вот уж задаром не надо!

Если Бура не соврал, и Саша следил за мной и им… Если бывший вдруг захотел стать настоящим…

Я жадно стала хватать ртом воздух, как наяву вспомним ощущение под коркой льда в Заполярье. Тогда я думала, что все. Тогда истинная Саши осталась в ледяной реке. Я – не она.

Скала звонил снова.

Я оставила телефон на своей кровати и пошла в клинику мамы. Сразу четверо лис из папиного отряда охраняли Буру, но этого мало против Саши.

Я не поеду к Бродячим, но я останусь рядом с чернобурым. Вот кого я хочу защищать.

Никто из лис не посмел меня остановить, и я тихонько вошла в палату. Бура спал. Я подвинула кресло вплотную к нему, посмотрела на бледного парня, отметила порозовевшие губы, и сжала его руку.

Надеюсь, если этот придурок доберется сюда, Бура выдержит его моральную атаку. Не так, как тогда Лина. Нет-нет, нет ни одного повода думать, что он умрет от этого, как девушка. Все-таки та была на грани жизни и смерти, а лис, пусть и с плохой регенерацией, но крепкий парень.

Я уже было засомневалась: вдруг, случиться беда? И тогда я тоже буду себя винить в смерти “по неосторожности”. Буду пилить себя, что не остановила Сашу ради Буры?

И тут я услышала жалобный скулеж из-за двери.

Он здесь.

Я с тревогой посмотрела на чернобурого. Как он? Его мозги тоже плющит?

… Бура улыбался во сне.

Почему на него не действует ментальная сила Саши? Даже глава гибридов, его отец, не может сопротивляться, когда самый ментально сильный зверь отдает приказ. Одну меня всегда эта жуткая сила обходила стороной. Все говорили, что из-за истинности.

Но я была уверена, что сейчас все будет по-другому. И даже разозлилась, что ничего не чувствую. Я же должна корчиться от боли! Нашей истинности больше не существует. Тогда почему я не ощущаю воздействия? И, почему, Бура безмятежно спит?

Может, на чернобурого не действует из-за того, что он полукровка, как и я? Регенерации-то у него нет.

Дверь в палату медленно открылась. В палату, качаясь, вошел огромный черный зверь. Волчья морда, но уши округлые, как у медведя. Мускулистый, не такой пушистый, как серые, и не такой косолапый, как бурые. Казалось бы, должен смотреть несуразно, но все в нем гармонировало благодаря пропорциям. А ведь раньше Саша переживал, что вырастет несуразным. Однако, полностью пошел в отца. Пожалуй, даже обогнал его в размерах.

Из его шкуры торчали заряды транквилизаторов. Десяток, не меньше. И как только передвигается?

Я себя ощущала крепко сжатым кулаком, готовым ударить. Знала, что обманчивая слабость – ничто. Сила Саши в его голове. Он сюда притащился на морально-волевых. Кто знает, что еще может.

Зверь с ненавистью смотрел на Буру. Зарычал так что у меня в груди все задрожало.

– Обернись, если не трус. Тут раненый.

Зверь лишь на мгновение перевел взгляд, а потом двинулся на Буру.

Я перегородила дорогу:

– Пошел вон!

Зверь повернулся и оскалился мне прямо в лицо. Вот животина! Посмел на меня пасть открыть!

Я никогда не боялась Сашу. Может, потому что знала, что истинной не достанется. Может, потому, что моя лисица всегда чувствовала себя расслабленной рядом с ним. Сейчас же мой песец словно исчез – я вообще не ощущала в себе зверя. И я понимала страх животной половины. Это слишком больно – снова связаться с Сашей.

Я импульсивно отступила, а потом подумала: “Не позволю меня запугивать!”

И треснула ему кулаком прямо в зубы.

Знаю, что мне было в тысячу раз большее, чем ему. Что его клыки порезали мне кожу. Что кровь полилась по руке, закапала на плитку.

И тут же произошло два события: Саша обернулся в человека и Бура, втянув воздух, резко проснулся с криком “Леся”.

И это его “Леся” звоном отдало в душе. Лисичка выскочила, взяла контроль над расстроенной мной, и я совершенно внезапно обернулась. Запрыгнула к Буре, свернулась комочком на его бедрах и со страхом посмотрела на Сашу.

Животному я могу треснуть. Саше-человеку – нет. Во мне все трястись начинает.

– Идиот! У нее кровь! – Бура осмотрел мою лапу.

Моя лисица заскулила. Она жаловалась чернобурому, как ребенок. Мне даже стыдно за себя стало, но я от страха перед бывшим потеряла контроль.

– Ну-ну, все хорошо. Я не дам тебя в обиду.

Саша встряхнул головой, повернул голову на бок и посмотрел на нас так, словно хочет убить. Или мне показалось?

– Почему на тебя не действует? – спросил Саша.

– Кто-то же должен дать тебе отпор в этом мире, – ответил Бура.

Взгляды двух сверхом столкнулись с лязгом железа. В этот момент я поняла, что лис ничуть не менее ментально силен, чем Саша.

Нина

Так странно – незнакомый дом и я. Но мы встретили друг друга как старые приятели. С каждым шагом меня все больше накрывало ощущением дежавю.

Я сначала сняла обувь, а потом поняла, что сделала это ровно перед скрытым обувным шкафом. Я его не сразу заметила, но по спускающемуся шнурку через щель все сразу поняла.

Я завернула направо и сразу попала в огромную кухню-гостинную. Обычно, мне не нравилась мебель из дерева, но когда я увидела обстановку – влюбилась. Мне хотелось потрогать каждую поверхность, провести по цельному массиву, насладиться ручной работой. В каждой выемке, в каждом изгибе форм чувствовалась аура Скалы. Я даже не сомневалась, кто сделал эту мебель.

Все было огромное, большое, и впору ощущать себя Машенькой из сказки о трех медведях, которая села на стул папы-бурого, но мне было безумно комфортно. Большое удобное кресло, высокий остров, длинный стол – все это так и веяло уютом. Это же удивительно для берлоги холостяка!

Мне кажется, если бы Сереня жил один, то у него получилась бы помойка, а не дом. Я ставила эксперимент – он мог переступать через пустую пачку чипсов у кровати месяц, но так и не унести. В доме Скалы же все было чисто, только пыльно, будто хозяин пропал на неделю.

Цветоводство для мужика никогда не казалось мне сексуальным. Но как же мне сейчас это все нравилось! Скала и весь его дом – это словно одна личность.На подоконниках в крохотных тепличках из полиэтилена стояли зеленые ростки. И это было так необычно для мужчины, что я надолго застыла за рассматриванием их.

А ведь он тоже работал. И свободное время тратил на благоустройство собственного дома, выращивал цветы. Последнее особенно удивительно!

Если сравнить их с мужем, то у моего кончались силы еще на пороге дома. Он ничего не делал, пока это совершенно не отвалилось бы. Хотя нет, даже когда ломалось, если это не мешало привычному пользованию, то Сереня легко игнорировал поломку. Так работает – и ладно! Подумаешь, одной ручки нет – вторая-то есть.

А уж чтобы он помог мне по дому… Нет, он никогда не отказывал. Он соглашался помочь и продолжал лежать. А когда я пыталась торопить, то он вспылял: “Я что, должен это сделать тут же, когда ты сказала? Как собака по команде? Сказал же – сделаю”.

А Скала сам поддерживал дом в идеальном порядке без подгоняющей жены. Просто потому, что хотел жить в чистоте.

Я пробовала с Сережей ничего не делать – он просто обрастал грязью, ворчал, что не мог найти чистую одежду, даже мог закинуть сам в машинку, но никогда не мог развесить.

И почему я раньше ничего этого не видела? Или просто отказывалась признавать и анализировать?