Дверной замок звонко щелкнул. Громко икая на рассвет в квартиру ввалился Сереня.Нина

– Не спишь? – Сложив губы трубочкой, муж испытал приступ умиления и самодовольства.

Да, дома порядок и никаких лишних микроорганизмов в холодильнике. Теплая еда на столе, чистое белье в шкафу. Но есть куча но.Его ждали. Всегда. Потому что я работаю на дому мастером реконструкции волос. В семейном гнездышке, взятом в ипотеку на тридцать лет. У меня шевелятся волосы от понимания кредитной ямы, у Серени – язык. – Нин, Славика не понимаю. Ик! Говорит, что ему в кайф, а я же вижу, что хреново. Ты бы видела срач в квартире! Черная плесень в холодильнике. Ик! Неправильно живет… холостяцкой жизнью. Меня затрясло от его слов. Хотелось крикнуть в лицо: “А ты, Сереня, правильно живешь своей семейной жизнью?”

Муж потянулся ко мне, чтобы поцеловать, и обдал неповторимым амбре. Я брезгливо попятилась, не справившись с .вмиг появившейся антипатией.

Не в силах больше слушать икоту и наблюдать за покачиваниями фигуры, я ушла в спальню.

Раздражение комариным роем крутилось вокруг, мелко покусывая, оставляя после себя несмертельные, но такие зудящие следы. Я стояла в черной туче отчаяния добровольно, осознанно не делая ни шага в сторону, не беря фумигатор. А ведь могла бы.

Дом мирно спал: в соседней комнате дрыхли мальчишки-погодки. Они уже не маленькие – одиннадцать и двенадцать лет, но все равно дети. На кухне сопел мопс Босс, которого Сереня смело завел, но трусливо просыпал утренние прогулки, потому что тяжело работал. Так уличная жизнь маленького пса легла на мои плечи – ведь я все равно дома.И не могла одновременно.

За дверью спальни раздался характерный звук подкатываемой тошноты.

Нет-нет-нет! Пожалуйста, только не это.

Я видела глаза Серёни – он почти на автопилоте. Не сможет за собой убрать. Оставить гадость вонять до его воскрешения через сутки я не могу.

Справедливость, пожалуйста, если ты есть, пусть Сереню не стошнит!

Минута, две, пять. Похоже, муж снова заснул на унитазе.Я закрыла лицо руками и ждала. Хлопнула туалетная дверь. Тишина затянулась.

Раньше я хлопотала над ним, помогала добраться до кровати, раздевала. От мысли, что он свалится и проспит до утра на холодной плитке мне становилось плохо.

А теперь мне никак. Все равно.

Я даже тихо радуюсь, что он не лег рядом и не стал отравлять воздух.

Я взбила подушку, отвернулась к стене и накрылась с головой одеялом. Еще никогда я не ощущала себя такой одинокой, как в полной семье. Муж, дети, родители – все рядом в добром здравии. Но в душе гудящее чувство безнадеги. Хоть вой.Все, на что меня хватало в последние два года, это дождаться, что отец моих детей пришел домой здоровый и невредимый. Я научилась не психовать на него по телефону, пока он не доберется до квартиры. Иначе в нем просыпался бунтарь, обрывающий все контакты. Нет-нет, нервы дороже!

И ведь со стороны никогда не скажут, что у нас проблемы. Муж работает. Вроде, любит. Двое детей-подростков. Платим ипотеку, кредит на машину, одеваемся по сезону, едим досыта и раз в год ездим отдыхать на море.

Все, как у многих.

Вот только у меня внутри дыра.

И когда я успела превратиться в биоробота? Дни летят как под копирку, а долгожданные выходные приносят сплошное разочарование.

Снова семейная суббота на выброс. А завтра, в воскресенье, Серене нужно поваляться до пролежней, потому что до этого он отдыхал морально, а теперь – физически.

Муж не плохой: руку не поднимает, не третирует, выносит мусор по утрам и усердно работает. Поэтому мне немного стыдно за свои мысли о разводе. И я успешно их душу в будни, но в выходные эти демоны побеждают меня.

Я жалею свои розовые мечты и уговариваю себя: “Так все живут. Это реальность, а не мюзикл, где весело танцуя по жизни, герои поют в унисон, готовят совместный ужин после рабочего дня. Эта чертова действительность семейной пары”.

Но детей мне еще жальче: они три года ждут рыбалки с отцом, два – сходить с ним в гараж, и каждые выходные – чтобы путешествовать семьей. Получают вместо этого нервную мать и полубездыханного отца.

Не так мне виделась совместная жизнь. Когда мы встречались, то любое скучное место превращали в наш островок смеха. Всюду были вместе, а теперь я и не припомню, когда последний раз мы выбирались вчетвером.

Во что мы превратились?

Неужели, на этом все? Моя жизнь закончилась, осталась лишь био-функция? Но я же до сих пор живу, думаю, желаю. Я всегда хотела крепкую семью, рано выскочила замуж. Но что получилось? Мы живет отдельно под одной крышей.Иногда я думаю, так ли нужна мальчикам полная семья. Они отца-то не видят. С работы Серёня ныряет в кровать и пропадает в телефоне. Папа пропал – папа отдыхает. Выходные глава семьи тоже восстанавливает покой и душевное равновесие. Итого – отец в их жизни есть только номинально.

Мальчишки у меня прекрасные – Макар и Матвей. Обожаю их, хоть и возраст сейчас сложный, подростковый. Я уже чувствую ветер перемен – как мама становится все меньше нужна. И это немного пугает.

Если птички выпорхнут из гнезда, то что я буду делать одна с Сереней?

Я заметалась по комнате, с силой пиная мяч для фитбола и запрокидывая голову к потолку – так легче проморгать слезы.Звук рвоты разорвал тишину и мои мысли. Подорвал меня с кровати подобно бомбе. Все-таки его вырвало! Это кошмар, безобразие. Ненавижу.

Хотелось орать, но я могла только скрежетать зубами. Все потому, что не хочу прослыть сумасшедшей и разбудить весь дом. Еще наряд полиции вызовут для полного счастья!

Когда отчаяние пропитало воздух спальни, я медленно открыла дверь. Из туалета лился лучик света – муж не закрылся.

Я взялась за ручку ванной комнаты и закрыла глаза. Пожалуйста, пусть его вырвало в унитаз. Пожалуйста.Шаг, еще шаг. Еще.

С усталой надеждой заглянула внутрь и с немой яростью захлопнула дверь, резко подавшись назад.

“А-а-а! А-а-а! А-а-а!” – кричала я про себя.– Черт! Черт! Черт! – я топала одной ногой, пока не отбила пятку. Картинка, как Серенина нога въехала в массу, все еще стояла перед глазами. Похоже, из него било фонтаном по стенам.

Энергия разрушения металась во мне, не находя выхода. Я залетела в спальню, рывком распахнула шкаф, оделась и схватила поводок.

– Босс, гулять!

Мне нужно вырваться из этой клетки хотя бы на полчаса. Сделать вид, что все хорошо, что ничего не происходит. Глотнуть свежего воздуха.

Я пыталась переключиться, зацепиться взглядом за окружающие вещи, пока ехала на первый этаж, но ничего не видела перед собой. Безвыходность не давала дышать в лифте. Мне казалось, что я чувствую запах той жижи даже здесь.

Дурно.

И, самое обидное, что никто, кроме меня, не сможет это убрать. Сережу, как не толкай, теперь не разбудить. Дети проснутся и будут громко недоумевать, если застанут картину рвотой по плитке. А еще же она дико воняет! Так, что уснуть невозможно – проверено.

За что это мне? Почему?

И самое обидное, что в глазах Серени ничего страшного не происходит. На меня же словно бетонные плиты с неба падают каждый выходной.

Свежий воздух. Мнимая свобода. Быстрее, быстрее.Я стукнулась головой о двери лифта, и они открылись на первом этаже.

Мопс, хрюкая, побежал нюхать дворовые кусты.

– Ты свинья. Настоящая свинья, – прошептала я.

Босс остановился и посмотрел на меня с упреком.

– Я не тебе. – Я стыдливо отвела глаза.

Круг по району занял полчаса. Нос и руки были холодными, хотя я не замерзла. Но я знала свой организм – сейчас не согреюсь – непременно заболею. Видимо, на эмоциях ощущения притупились, но я научилась себя беречь. Домой. В клетку, от которой у меня есть ключи. В тюремную камеру, которую я сама закрываю за собой изнутри.

Я тихо повернула замок и открыла дверь в личную преисподнюю. В нос ударил кислый запах рвотных масс.

Бе-е-е. Как же противно.