Постимпрессионизм Река Рона. Утонувший корабль зацеплен лохматым канатом за корму и притянут к причалу. Сентябрь погоняет туристов дождем из ваты облаков, кое-где, нечаянно, обшитой солнцем по кромке. Городок Арль в бесконечной печали по Винсенту, заполнен коммерцией из памятников его полотнам. Остальное – обломки Рима. Когда-то стоившие сестерции, сегодня бесценны, судя по толпам, их обступившим плотно. Сувенирная лавка. Остов Европы, обираемый на продажу, помещен в рамку природы вдоль горной дороги к пляжу, где постоянны:цвет воды в Коллюрской бухте под скалой замка, чаек восходящий крик, укравших недоеденное рагу, Трамонтана, причёсывающая сады ветра гребнем, чтобы утром снег, запудривший Канигу, сверкал, как масштабный штрих на времени, заодно заметая его следы. (19.08.17) Австрийская открытка Ноябрь. Вена. Здание музея. Старший Брейгель. Наряженная ёлка. Зачем я здесь? Гениальные панели, взвесь мороси, что воздуха барокко, легла на спесь фасадов, на кафедральных башен стебли. Весь город разукрашен к Рождеству, что длится месяц из обветшалых дней. Как пряна ночь искусственных огней, когда над улицами люстры светят, когда ступени лестниц, не стыдясь граффити, нарядных девочек ведут на пьедестал. Дождь перестал. В зените красный шар – как есть намек. Полотна площадей, холсты дворцов. Под козырек парадного подъезда забился фаэтон. Зажаты тормоза. Возница что-то мямлит — немецкого стаккато сухота. Кариатиде мокрое лицо поможет вряд ли, где каменных орлов отбеленный жетон всё стережет еврейского квартала воздух от побега. Барух Ата. Прижата глыбой память Холокоста на Юденплац. Давно ли Питер рисовал те кости? Почти полтысячи годов тому назад. (26.11.18 , Vienna) Альпийская открытка Долина гор, зажатая в теснину. Деревня – ограничена плато. Авто, подвластное закону серпантина, ползёт, не нарушая ни за что режим, указанный дорожным знаком. А сверху светят знаки зодиака прорехами в ночном пальто. Вершины белые над тёмным скальным торсом в контраст с домами, где – наоборот — белеет низ под чёрным контрфорсом балкона, сдвинутого чуть впёред. Народ, гуляющий по скользким тротуарам, цветных витрин манящая жара, вдыхаемая узким кулуаром, где ледопад блестит. Зимы пора — наутро скалы поседеют снегопадом, двора гостиничного станет не узнать. А склон, что ночью показался рядом, Отступит далеко, не дошагать. Восход румянит белые косынки далеких пиков. Светится река. Краснеет фартук ледника. Хребта чуть розовеет вязь. Ты спишь. Подушка сбита. Свесилась рука с простынки, в ладошку луч пытается попасть. Другая жизнь – красивая девчонка, чьи волосы смеются на ветру, не преступая смутную черту, щемит в груди, улыбкою, нечётко. (15.01.15) Монтерей А помнишь, тогда, в Монтерее, на улице консервных фабрик, в ресторанчике, имя которого я не запомнил, ты у барной стойки пила сангрию? Неторопливого лета фабула раскручивалась сама и без предисловий, и вечер отдавал вкусом рыбы на гриле? Никуда не плыл привязанный накрепко рыбацкий сейнер к причалу, что скрипел костями, как будто в бурю, когда по нему носились дети, передвигались семьи. Пахло водорослями. Мы обнимались и глядели на даль лазури. От ресторанчика тянуло другой эпохой. Ветрами. Джазом. Когда пианино в углу еще играло. На прокуренных стенах едва держались черно-белые фотки. И мы пропустили, как вздрогнуло время и постояло. А потом был закат. Только мы не досмотрели, как солнце пыталось придать размер океану. Мы застряли в трафике на фривее. Ты сомкнула глаза устало, дыша туманом. Надвигалась гроза. Начало недели. Ах, он был или не был, тот weekend в Монтерее? (29.10.13) Открытка из Хайфы Здесь хорошо в вечернюю прохладу пройтись под горку, выпить пива, посидеть с друзьями вкупе. Глазам в награду — виды на красиво вознесённый купол усыпальницы над портом. В переплетении сетей из рам подъёмных кранов курлычут птицы. Рой у хранилища в расчёте на зерно. Когорта из террас восходит от немецкой слободы в порядке регулярном. Устремиться вверх по ним и мне, но не припас заранее воды, хотя бы флягу, чтобы вблизи разглядывать узоры ваз, внимать ручьям, шуршащим по ступенькам, вдыхать цветы в вершинах водостоков и помаленьку размышлять, забыв напряги, о равенстве людей от колыбели и до мгновения, когда уже не храбры. Сквозь мудрости, услышанные в речи, смотреть, как волны запада мешаются с востоком в бокале красного со склонов Галилеи с пейзажем на кокетливую сабру. Здесь пил предтеча, Здесь бывал пророк. (02.02.18) |
