– Ну вот. Теперь совсем немного осталось, – на осунувшемся от усталости девичьем личике вспыхнула счастливая улыбка. Появилась на миг и тут же пропала. Ясно же, что этот вот насыпанный в болоте холм – пильнякальнис – лишь временное убежище, и что надо будет идти дальше, вполне возможно, уже раздельно: князю – в Утену, а Сауле…

– Послушай-ка, Солнышко! А ты куда…

Идущая впереди девчонка неожиданно замерла, застыла! Спина ее напряженно вытянулась, руки согнулись в локтях, словно бы юная жрица собралась кого-то ударить… или от кого-то бежать.

Подскочив ближе, Довмонт заглянул Сауле через плечо и тут же вытащил меч. На краю тропинки, в кустах, лицом вниз лежало мертвое тело. Судя по одежде – женское. Головной убор слетел – или его сорвал убийца, – и седые космы убитой запутались в кустах, словно в частом гребне. На голове запеклась кровь – видно, женщину ударили дубиной.

Подозрительно оглянувшись вокруг, Солнышко склонилась над трупом. Дотронулась до головы убитой руками… повернула… Князь непроизвольно вздрогнул: покойницу вряд ли можно было назвать красавицей. На редкость неприятное темное морщинистое лицо, крючковатый нос, острый подбородок. Настоящая ведьма! И Сауле ее, похоже, узнала… встрепенулась, отпрянула!

– Кто это? – тихо спросил Довмонт. – Вижу, ты ее знала.

Девушка отрывисто кивнула:

– Да. Это старая Эгле, кормилица.

– Что за кормилица? Кого кормила?

– Сейчас не время вопросам, кунигас! Кто-то шел за ней. Кто-то убил. И, может быть, сейчас следит за нами и…

– Да… – переборов брезгливость, князь наклонился и протянул руку… – Труп-то еще теплый, ага.

– …и я даже догадываюсь, кто это!

Сауле едва закончила мысль, как вдруг из-за кустов, слева, вылетело что-то стремительное! Опытный воин, князь среагировал мгновенно – столкнул девчонку с тропы, к трясине, сам же присел, пропуская над головой увесистую рогатину… вслед за которой на тропку выскочил и тот, кто ее метнул. Здоровенный парняга с черной растрепанной бородой и кудрями был одет в одни лишь порты и рубаху из плохо выделанного льна – сермяги. На ногах – лапти, в руках – большой, на длинной рукояти, топор – секира. Светлые глаза сверкали яростью, уста изрыгали проклятья.

– Ага, явились, мерзкие твари! Тут вы и найдете свою смерть.

Закругленное лезвие секиры рассекло воздух прямо над правым ухом Довмонта. Не поразив цель с первого раза, парняга перехватил рукоять поудобнее и сразу же ударил еще, так, что едва не снес кунигасу добрую половину черепа.

Князь резко отпрыгнул в сторону и, в свою очередь, нанес быстрый удар… Враг тут же подставил под меч рукоятку, ничуть не сомневаясь, перерубит ли ее лезвие. Не перерубило. Однако оставило заметный рубец. Еще пара таких и…

Отскочив назад, детина с гнусным хохотом принялся крутить секиру над головой, выбирая момент для сокрушительного удара. Рукоять – древко – была, наверное, раза в два длиннее княжеского клинка, это давало напавшему немного шансов, кои он, без всякого сомнения, решил использовать.

Использовал бы… Кабы кунигас это ему позволил! Однако нет – Довмонт вовсе не собирался дожидаться удара. Это вот устрашающе-глуповатое вращение секирой ясно показывало, что парняга – вовсе никакой не дружинник, а простой ополченец, открывший врагу свою ничем не защищенную грудь. Только нужно было выманить его с верхнего склона, не стоять самому под горой, зайти сверху.

Для того чтобы сменить позицию, Довмонту понадобилось два обманных движения, три прыжка и пара секунд. И вот уже все, теперь он – сверху. Теперь…

Бросить тело вниз. Упасть на правое колено. Вытянуть руку… Меч – как продолжение руки… Укол в живот! Есть! Вот он… Резко пахнуло навозом. Из распоротой брюшины потекла кровь, полезли сизые осклизлые кишки. Парняга, однако же, не унимался! Кривясь от боли, он пыталсмя засунуть себе кишки обратно левой рукой, правой же нанес несколько ударов… пока секира не выпала… Пока сам парняга не упал на колени – и князь милосердно рассек ему шею. Чтоб не слишком уж долго мучился, да.

– Это Азуолас, деревенский дровосек, – возникнув за спиной кунигаса, тихо промолвила Сауле. – Отец…

Она вдруг замолкла, впрочем, князя мало сейчас интересовало, кто именно этот бородатый черт. У него вполне могли остаться сообщники.

– Быстро в кусты, Солнышко. Осмотримся, здесь могут быть враги…

– Никаких врагов здесь нет, кунигас! – неожиданно рассмеялась девушка. – Один был враг – его ты только что убил. Только Азуолас настолько безголовый и бешеный, что ничуть не боится обидеть богов. Только он один. Других таких дураков нет.

Наверное, девчонка знала, что говорила, но все же князь оставался настороже, обращая внимание на любой подозрительный шум, любое шевеление. Как бы то ни было, а никто больше не нападал… правда, неведомые враги могли и затаиться до поры до времени.

Больше не реагируя на трупы, Солнышко снова зашагала вперед, поднимаясь по тропинке все выше и выше. Слева и справа громоздились какие-то деревянные строения, обнесенные покосившимся от времени частоколом. Как видно, это и была древняя языческая крепость. Многие постройки ныне обрушились, некоторые вросли в землю так, что с первого взгляда невозможно было определить, что же там все-таки находилось. Наверное, какие-нибудь склады или жилые помещения.

– Подожди меня здесь, кунигас, – резко свернув к давно упавшим воротам, попросила Сауле. – Можешь осмотреть все, если тебе интересно. Только жди.

Смелая девчонка! То есть, скорее – дурная. Вела себя так, будто и впрямь все возможные опасности взяли вдруг да исчезли. Пройдя мимо упавшей башни, Солнышко свернула к небольшому сараю, выглядевшему поновее других. Судя по всему, его выстроили не так уж и давно для каких-то неведомых надобностей. Может быть, там даже держали особо важных пленников. Ну да!

Обернувшись, девушка помахала князю рукой, после чего отодвинула засов и, распахнув дверь, вошла… Довмонт резко насторожился, в любую секунду готовый к нападению и заранее просчитывая возможные варианты отхода. Таких пока выходило два. Бежать вниз по тропе к гати или спрятаться в зарослях пильнякальниса. Именно в зарослях, а не в заброшенной крепости, не так-то и много в ней было по-настоящему укромных мест.

Чу! Из сарая вдруг донеслись приглушенные голоса и… смех! Да-да – самый настоящий хохот, девичий, тоненький… Интере-есно, что это за пленница такая смешливая? Или…

Это оказался пленник! Темноволосый и светлоглазый мальчик лет семи в длинной белой рубашонке, босой. Он вышел первым и, заметив князя, учтиво поклонился. Игорь-Довмонт хмыкнул: ишь ты, вежливый какой! Опять же, интересно, за что тебя сюда засунули?

Следом за пареньком появилась и Сауле – вся в белом! Действительно – белое длинное платье, подпоясанное широким белым поясом, плащ из выбеленного льна. Отливающие медью волосы были тщательно расчесаны и перевязаны белой ленточкой, расшитой затейливыми узорами.

– Это – Мажюлис, – показав на мальчика, серьезно промолвила девушка. – Подарок богам.

Князь вскинул брови:

– Подарок?

– Ну да. Он сам знает об этом, – Сауле погладила ребенка по голове и негромко спросила: – Ты же хочешь в гости к богам, Мажюлис? Увидеть свою матушку, братьев и сестер.

– Конечно, хочу, вайдилутес! – искренне улыбнулся мальчишка.

– Я не вайдилутес, – все так же серьезно ответила Солнышко. – Просто жрица. Я все исполню. Идем, малыш. Боги ждут нас.

Взяв мальчика за руку, Сауле повела его вверх по тропе к росшему на вершине пильнякальниса дубу. Осанистый, но еще не слишком древний, он терялся среди других деревьев – сосен, грабов, лип. По-видимому, дуб этот когда-то посадили специально. Дуб… любимое дерево богов. А Сауле – жрица. Этот же мальчик…

– Останься здесь, кунигас, – проходя мимо, холодно приказала Солнышко. На этот раз именно приказала, а не попросила, хоть Довмонт был князь, а она… А она – жрица! Готовящаяся исполнять свой долг!