Довмонт тоже вдруг подумал об этом же. Нет, вряд ли это любовь… скорее – просто влечение. Любил-то он свою покойную жену – Бируте, погибшую из-за грязных приставаний Миндовга. Ишь ты, хотел сделать ее своей женой, вместо умершей, прежней – они ведь были родные сестры, и обычай разрешал поступать именно так… Вот только сама Бируте оказалась против… как и Довмонт, тогда еще – молодой нальшанский кунигас Даумантас.
Да, Бируте он любил, любил по-настоящему, самозабвенно, до дрожи… Так же, как сейчас полюбил Машу, великую княжну, внучку Александра Невского! Бируте, Маша, Оленька – одно лицо, одна фигура, и склад мыслей – один… Иногда князю казалось, что все они – одна и та же женщина!
– Задумался о любви? – Сауле замедлила шаг, губы ее тронула легкая улыбка. – Не думай. Ведь было нам с тобой хорошо – и от этого счастливы боги!
Твои-то боги – да… Довмонт поспешно спрятал улыбку. То, что он сейчас делал, называлось однозначно – грех. Грешил князь, да! Но… он же не святой, не подвижник! Тем более никто их… Хотя…
Князь вдруг вспомнил лицо того парня… жреца! Йомантас! Или, как его называла Сауле…
– Тот молодой жрец, что зачем-то подсматривал за тобой…
– А, Йормас… Я велю позвать его. Что ты так смотришь?
– Думается, он не совсем Йормас… – глядя жрице в глаза, негромко промолвил Довмонт. – Знаешь, как бывает, когда чуждая душа вселяется в другое тело…
– От этого есть средство, – пригладив растрепанные волосы, Сауле покусала губы. – И даже не одно. Я знаю, как провести обряды… Хочешь, чтоб провела?
– Да! – сверкнув глазами, выкрикнул князь.
– Только завтра… Вернее уже сегодня. В полночь… Все правильно – жрец должен очиститься… раз уж он жрец!
Услыхав такое, прячущийся за сосною Йормас задрожал, как осиновый лист!
Вот ведь тварь! Что удумала! Обряд очищения… Весьма жуткий древний обряд… кровавый… Многие не выживают, иные же просто сходят с ума!
Бежать! – молнией промелькнула мысль. Уходить немедленно, прямо сейчас!
Та же самая мысль тревожила сейчас собакинского воеводу Дормидонта! Бежать! А что еще оставалось делать, коли боярин Гюрята послал нарочного в свою вотчину? С наказом Анемподисту-тиуну – искать предателя! Хм… смешно, конечно – нашел кому поручить!
Целый вечер, после битвы, размышлял об этом Дормидонт Иович, не радовал и пир, и то, что уцелел-таки в кровавой сече – повезло! В следующей может и не повезти, несмотря на замотанную тряпицами правую руку – якобы раненую. Предателя вот еще ищут… Ну, да тиун все как надо сладит… А вдруг и найдет! Вдруг все на него, воеводу, и свалит?! Потом, поди, оправдайся – хитер Анемподист, коварен. Тот еще черт! Вот уж поистине, сам сатана не так ловок, как этот проклятый тиун! Ну, а что? Что на деревню напали, что запоздала подмога – кто виноват? Конечно же – воевода! Он же за все воинские дела в ответе, а тиун тут и вовсе ни при чем.
Что же делать? Что же делать-то, Господи-и-и?..
Коли бежать – так на что? Бедняков-то нигде не жалуют – хоть во Пскове, хоть в Риге.
Из всего добра, полученного от ливонцев, Дормидонт Иович прихватил с собой лишь золотой, украшенный смарагдами крест на золотой же цепочке, что и носил с собой под рубахой. Еще имелся меч с богато украшенной рукоятью, доспехи, щит… Да, еще лично Довмонт-князь сегодня подарил кольцо – за храбрость! Хорошее кольцо, приметное, с буквицами «Двмнт кнз». Сразу ясно – от кого подарок…
Но оружие же с собой не прихватишь, а на крестик да на небольшой мешочек серебришка – таковой тоже имелся – особо не разживешься, на дом в Риге явно не хватит… Богатства-то все там, там, в ромашкинском глухом урочище, у ручья! Там и золото, и серебряные «тяжелые» пфенниги, и… И много чего еще. Все, что тяжкими трудами нажито! Но спрятано – да-а… Ни супруга младая не знает, никто… Да им черт, может, с ней? От старой покойной жены детушек Бог в лихоманку прибрал, а от новой пока что не народились, так что дома терять нечего… окромя сокровищ! И вот это-то – самое главное… Как их оттуда добыть, коли Анемподист-тиун, гадина такая, его, воеводу Дормидонта, во всем виноватым выставит? Может, конечно, и не выставит, обойдется все… А может, и не обойдется – выставит, он же хитрован такой!
Ох, что за жизнь пошла. Никому нельзя верить! Можно, конечно, и вернуться обратно в Ромашково вместе с боярином – во славе побед… Но ведь там опять же расследование зачнут… Ведь люди-то уже были посланы! Парня-то – тиуна – вместе с девкой так ведь и не поймали тогда! Вот они и доложили… И по возвращению-то, тебя, Дормидонт Иович, не слава, а плаха ждет, а то и что похуже!
Не-ет… домой никак нельзя… А может, по пути – в Дерпт? Да там пока и остаться – месяц-другой в гостевом доме пожить – серебришка хватит. А там человечка найти верного… В Ромашково послать – под видом купца – торгового гостя, а лучше – паломником, там таких много ходит… Вон он-то и заберет сокровища, привезет… правда, придется делиться…
Ох, нет, нет! Доверять никому нельзя, особенно – в таком важном деле! Сам. Только сам. Чуть выждать, переодеться монахом, паломником – колпак на голову, никто и не признает, да в деревни и незачем заходить – урочище, вот цель!
Сейчас же – уйти! От греха… Сбежать! Благо караульных Дормидонт Иович расставлял нынче сам. Пополам с литовцами…
Потрескивая, догорали костры. Чадили факелы. Кто-то, упившись, спал прямо в траве, широко раскинув руки и ноги, кто-то рыгал, встав на четвереньки в кустах, объевшись или, скорее, опившись, а кто-то еще пировал, кому-то еще лезло в горло и хмельное питье, и оставшиеся яства – жаренная на костре оленина, печеная форель…
– Эй, эй! – подозвав слуг, громко высморкался воевода. – Коня мне! Поеду, караульных проверю… Все одно, рука болит, ноет – не до сна.
– Да что ты, батюшко! Ночесь-то… Давай-ко, родимец, в шатер да спати…
– Какой шатер… Поеду! Да загляну к боярину, пока ноги носят… Коня, сказал! Э-э! За мной не ходить! Увижу – сгною.
Прикрикнув на слуг, Дормидонт Иович взгромоздился на каурого конька и неспешно поехал к гати…
Там его и увидал Йормас. Молодой жрец шел быстро, не оглядываясь – тайные слова караульным он уже вызнал – заклинание на кровь ящерицы подействовало и здесь. Вот и шел, никого не боясь… Кто ж посмеет остановить жреца?
Вот только попутчики ему были совсем не нужны… вот этот вот всадник в синем плаще поверх серебристой кольчуги…
– Стой, кто идет? – резко окликнули в тишине.
– Не идет, а едет… Кернаве!
– Вента!
Ого! – подивился жрец. А он тоже знает слова! Русский… ну да! Важный какой… Наверное, решил проверить караулы… Ну, пусть… Немного выждать, пока вернется…
Выжидая, Йормас снова подумал о Сауле. Эта властная и умная жрица ведь не отдаст ему власт, даже после исполнения всего! А вдруг да не хватит силы? Ведь у нее тоже сила имеется, и немалая – обряд очищения проводить, это, знаете ли, не каждому криве по плечу! Правда, ко времени возвращения Йормаса жрицу могут и убить… А если не убьют? Тогда придется драться за власть, за место верховного жреца – криве кривейте! Вот если бы вместе Сауле был… скажем, старый Видулис. А что? Человек он авторитетный, в общении с богами толк знает немалый… Вот только характером – тряпка. Так такой и нужен! Только вот куда деть великую жрицу? Что же… об этом надо подумать, хорошо подумать… Как говорят русские – подстелить соломки заранее!
Что-то всадник не возвращается… Дано, пожалуй, пора… Совсем скоро начнет светать – выжидать нечего.
Жрец сделал пару шагов…
– Стой!
– Кернаве!
– Вента… Проходи…
Пройдя по гати, Йормас миновал поросшую соснами перемычку и вышел к другому болоту. Тут уже никто ничего не спрашивал, не кричал – некому было. Небо на востоке уже алело зарею… Светало. Что ж… теперь пусть ищут!
Сделав пару десятков шагов, молодой криве вдруг услышал странный звук, донесшийся со стороны болота. Что-то звякнуло… Подпруга? Узда?
