Игорь подошел к прилавку, склонился, рассматривая иконки…

– Берегись жреца! – вдруг послышался шепот.

Вздрогнув, мужчина резко вскинул голову. Продавец – молодой монах или трудник с рыжеватой бородкою – как стоял себе с отрешенными видом, так и стоял…

– Что вы сказали?

– Кто?

Что же – послышалось? Но ведь четко же…

– Икона Довмонта поможет!

– Довмонта?

– Что-что? – переспросив, продавец вдруг улыбнулся. – Хотите икону благоверного князя Тимофея-Довмонта? Хороший выбор. Сейчас только у нас и купите. Во Пскове давно уже нет. Советую маленькую. На цепочку… Оберег! Можно носить на шее. Осталось всего две…

Игорь купил обе. Себе и супруге. Уходя же, обернулся и быстро спросил про жреца.

– Какие жрецы? – искренне удивился трудник. – Еще что-нибудь желаете?

Пожав плечами, Ранчис вышел наружу…

– Ничего, симпатичненько, – Ольга тоже заценила иконки. – На шею? Ну-у, не знаю…

Игорь все же надел… Словно что-то заставило…

На обратном пути он сам сел за руль… Заехали во Псков, в Изборске сели в открытой кафешке, заказали блины и сбитень…

– Черт! – Ольга вдруг поперхнулась сладковатым пряным напитком. Глянула куда-то через плечо супруга, побледнела. – Там…

– Что – там? – резко обернувшись, Игорь не увидел ничего такого уж страшного. Улица, как улица – домики, заборы, березки с рябинками…

– Я только что видела его… – сузив глаза, негромко промолвила Ольга. – Того парня… из Литвы… Помнишь? И машина у него та же – коричневая старая «Ауди»!

«Берегись жреца!»

Закусив губу, Ранчис выскочил из-за стола и выбежал на улицу… Заглянул за угол, огляделся… Никакой «Ауди», конечно, не было… Ну да, станет он дожидаться! Поди, уехал уже. Если вообще был…

– Да я точно видела! – подойдя, Ольга взяла мужа за руку. – Не веришь?

– Верю… Если еще увидишь – скажи! И вообще, держись от него подальше…

«Берегись жреца!»

Сказать о предупреждении Ольге? Или не тревожить… пока…

– Ты все же иконку на шее носи.

На обратном пути ничего такого супруги больше не видели – ни коричневую «Ауди», ни того парня, языческого жреца…

Уже и сама Оленька засомневалась – может, и впрямь, показалось? Такое ведь может быть…

А вот Игорь почему-то не сомневался. Ведь этот ж не зря все! И предупреждение, и явившийся сестре священный уж – залтис, и… и иконка Благоверного князя Довмонта… Оберег…

Переправившись через Нарову-реку в Пограничье, Кольша – тиун Николай – и его юная напарница Антонина-Тошка сразу же прошагали без отдыха верст десять, а то и все пятнадцать. Шли вдоль реки, пока не выдохлись, а уж тогда разделись на заливном лугу, прямо на мягкой зеленой траве, средь рассыпанного золота лютиков, одуванчиков и купавниц. Припекало, жарило солнышко. Порхали в прозрачном воздухе разноцветные бабочки и стрекозы, где-то рядом, в траве, перекликались пеночки, а в недалеком лесу слышалось кукованье кукушки. Пахло сладким клевером и сеном… Ага, вот заблики еще запели… словно бы перекликались… Весело!

Приподнявшись, Тошка потянула носом воздух:

– Сенокосы наши здесь недалече. Через речку – рукой подать.

– Там нас и ждут, – предупреждая, Кольша взял девушку за руку, заглянув в синие, словно глубокие лесные озера, очи… и хотел было сказать… Да многое хотел сказать, да вот почему-то застеснялся… Только носом шмыгнул да молвил:

– Тош… ты только вырасти побыстрее, ага?

– Так вырасту… Куда ж я денусь? – девчонка вновь упала в траву, раскинув в стороны руки, прикрыла глаза от солнца.

Да, и с холопством ее надо что-то делать… Ну, покуда вырастет… Надо б со Степаном Иванычем посоветоваться, с сыскным-то тиуном – он мужик дельный, недаром сам Довмонт-князь его ценит и к своей особе приблизил. А еще не худо б…

– Перекусить бы не худо, – неожиданно протянул Николай. – Жаль, еды не прихватили.

Тошка приоткрыла левый глаз:

– Ну, кто-то не прихватил, а кто-то… ты котомку-то у меня на плечах не заметил?

– Ну-у…

– Так, чай, не пустая! А ну-ка, подай.

В узелке у запасливой девочки нашлось полпирога – рыбник, а окромя того, еще вареная репа, кусочек сальца да свежий, толок что взошедший, лучок… Вот и поснидали в охотку.

– Какая ж ты все-таки… – жуя, похвалил Кольша.

– Какая? – напарница хитро прищурилась и склонила голову набок.

Ух, и глаза! Глазищи – синие, синие, словно омуты – сейчас утянут!

Ну-у, судя по всему, Антонина про силу своих глаз знала… Вот снова глянула на парня, искоса так, лукаво…

– Так какая ж?

– Запасливая… и умная.

– А что, не красивая разве?

– Да нет… красивая… – вконец смутился сыскной.

– Чего ж не говоришь? – Тошка вдруг сделалась серьезной, сузила глаза. – Потому что холопка, да?

– Да причем тут это?!

– Да так… – прищурилась девчонка. – Ну-у, мало ли… вдруг захочешь сватов заслать?

Николай так и взвился:

– Я-а?

– А я думала – захочешь… Вот дуреха-то!

– Ну… почему ж дуреха…

– Холопка потому что! – поднимаясь, неожиданно резко бросила Антонина. Резко и зло. – Раба! Зачем к такой сватов? Чтоб потом самому – в холопы?

– Да постой ты! – вскочив, Кольша схватил напарницу за руки, заглянул в глаза.

Тошка презрительно хмыкнула:

– Что-то еще хочешь сказать? Говори!

– Говорить, пожалуй, не буду… – сыскной уже точно знал, что делать – словно вдруг озарение нашло!

Усмехнулся, еще крепче взял Тошку за руку и тихо попросил:

– Очи закрой!

– Что-что?

– Ну, на миг всего-то!

К удивлению Кольши, напарница тотчас смежила веки… и юный тиун тут же накрыл поцелуем изогнувшиеся в довольной улыбке губы…

И получил кулаком под дых! Правда, не больно…

– Ты что творишь-то? Осатанел?

– Не буду больше!

– Нет уж! Взялся – целуй!

Прятавшиеся неподалеку, в кустах, орденские кнехты смешливо переглянулись.

– Надо бы доложить брату Генриху! – шепнул один другому.

Здоровенные парни, при тесаках, с ножами, с веревками, но без кольчуг, видно, отправились на разведку… или – «за зипунами», за добычею! В приграничных орденских комтурствах многие этим не брезговали. Вот и их комтур, из замка Швеллин – тоже… Даже сержанта во главе небольшого отряда – «копья» – послал, опытного вояку брата Генриха Миллера.

– Докладывай, – шепнул один из парней. – А я пока погляжу… Интересно, что там дальше будет?

Кивнув напарнику, кнехт проворно пополз по траве к орешнику, и лишь там, в кустах, поднялся на ноги… едва не получив стрелу!

– Да, свои, свои! – кнехт испуганно прокричал зябликом.

– Вот с этого надо было и начинать, – потеребив левый ус, покривился орденский сержант, брат Генрих. – Отто, опусти арбалет…

– Может быть, разрядить? – уточнил долговязый Отто.

Сержант отрицательно мотнул головой:

– Нет. Этот же не зря приполз… Ну, что скажешь, Вилли?

– Обнаружили людей, господин сержант! – здоровяк браво выпятил грудь. – Недалеко здесь, на заливном лугу. Двое. Парень и девка. Похоже, милуются.

– Оружные?

– Нет. Думаю, просто миловаться через реку пришли… Ну, укрылись…

– Тебе б все миловаться, Вилли! Что такое, Отто? – сержант глянул на долговязого. – Что мнешься? Есть о чем доложить?

– Думаю, не их ли следы мы видели чуть вверх по реке? Ну, на глине…

– Может быть, – брат Генрих покивал и задумался, правда, ненадолго. – Если так… если их двое, то это – наш товар! Внимание! Всем приготовиться… Вилли – веди. Да смотрите у меня, чтоб ни одна застежка не звякнула!

Орденские кнехты здесь, в Приграничье, хваткой своей ничуть не уступали профессиональным людокрадам Флегонтия Рыла. Уж что-что, а красть людишек для них было делом вполне привычным и, можно даже сказать, родным. Брату Генриху не шибко-то пришлось и указывать – кнехты все прекрасно делали сами, как надо. Как раз дюжиной – силами одного «копья» – и обошлись. Двое обошли с реки, двое – со стороны леса, трое – непосредственные исполнители – поползли травой к лугу, остальные страховали и держали наготове коней…