– Ой… весь такой юркий… На скомороха похож! О! Уши еще оттопыренные, смешные… И улыбка… Улыбка – хорошая, светлая!

Йомантас! Князь недобро прищурился. Что ж, погоди, поганец!

– И я! – тряхнув косой, вдруг вскричала Светозара. – И я такого же видела! Тоже во сне. Он ко мне подошел… а я с людьми идти не хотела – не нравились они мне… А этот вот, пошел. А дальше… Дальше не помню…

– А деревни там никакой не было? Может, вы название запомнили?

– Домики какие-то были… Так, вдалеке, за деревьями…

– И капище! Такое… разрушенное, кругом камень… И еще – собаки! Здоровенные такие псинища, страшны́е!

– Та-ак… А идемте-ка, девы, в церковь! Помолимся за здравие тех… ну, кто во сне…

– За нас во сне, господине?

– Ну, да. Пусть так, – махнув рукой, Довмонт прищурился. – И вот еще что! Как бы вам объяснить… Молясь, вы должны… ну, думать, что ли… О том, чтоб там, во сне, убежать от того парня!

– Бежать?

Лучше всего было бы, конечно, убить жреца! Но вряд ли с ним справятся девчонки… Да и девушки двадцать первого века не пойдут на такое…

– Да! Бежать. Со всех ног, девы! Куда-нибудь к людям. Все равно куда…

– Говорю ж, без коня-то мы быстрее пройдем! – синеглазая девчоночка быстро шла по узкой, вьющейся меж разросшимися кустами, тропе – показывала дорогу. Шла быстро – билась о худенькую спину коса, сверкали босые пятки.

Честно говоря, Кольша уже умаялся за ней поспевать! Вот ведь торопыга, не девка. А попросить помедленнее идти посланцу Господина Пскова тиуна Николаю Застеннику невместно. Как миновали неглубокий каменистый ручей, сказал только:

– Вижу, дорожку ты добре ведаешь.

– Так я ж тут живу, господине!

Кольшу покоробило – все же не привык еще, когда к нему вот так обращаются, со всем почтением! Давно ли сам был на побегушках? И вот… человеком стал… вернее, сделали, к важному делу приставив. Теперь главное – не опростоволоситься, все, как надо, сделать. Девчонка эта может каких постарше отроцев знать, поумнее… С теми и поговорить, может, чего видели, что другие пропустили – так ведь бывает, да часто. А с этой что говорить? Совсем еще дите. Вон, как несется – вприпрыжку! А вот наклонилась – цветочек сорвала, надо же! Ромашку… Ей бы еще в куклы играться. Ладно, дорогу покажет и пущай себе возвращается восвояси…

– Ну, вот… – остановившись, оглянулась Тошка. – Вот мостки, там – брод, а вон в той стороне – тони. Куда сначала пойдем?

«Пойдем!» – ишь ты!

– К тоням сначала…

Чуть свернув, они прошли ракитником и спустились к реке. На мостках, у плетеных садков для рыбы, под присмотром сутулого мужичка с редкой рыжеватою бородою, уже суетились молодые парни – новые тонники, присланные местным тиуном Анемподистом взамен убитых.

Кольша вытащил из калиты боярскую грамотцу…

– Да не надобно, господине, – сняв шапку, поклонился сутулый. – Знаем уже, кто ты таков.

Что ж, новости по деревням распространялись быстро…

Парни тоже отвлеклись от работы и поклонились, выказали уважение – и Кольше это было приятно. Он даже скосил глаза на Тошку – оценила ли? Куда-а там! Васильки, вон, на лужайке рвала или колокольчики… Для венка, верно.

– Коли чем помочь…

– Не, не надо пока. Работу свою делайте. А я похожу, ущерб обсчитаю и, коли чего надо, спрошу.

– Ну, Бог те в помощь, господине.

Между тем девчонка прибежала с луга, и, запросто взяв Кольшу за руку – словно не тиун он, а дружок какой – шепнула:

– Там они скакали – по лугу. Ну, те, кто напал…

Тиун лишь хмыкнул:

– С чего взяла?

– А с того, что следы там. Копыта! Эвон травища-то вырвана – сам посмотри. Лошади-то тяжелые!

– И что с того? – Николай склонил голову набок – вот уж неугомонная! Надо бы спровадить ее домой, да побыстрее. А то отвлекает только! Лошади у нее тяжелые – надо же! И, главное, в глазах – никакого почтения! Поначалу-то еще стеснялась, но сейчас вот… попривыкла, что ли, мелочь…

– А то, что кони-то – рыцарские! Или литовские… Богатые кони, дорогие!

– Так, может, это ваши же кони – с ночного!

– Не-е! Крестьянские-то лошадки так быстро не скачут. Эвон, глянь!

Ну, вот еще – раскомандовалась! Угостить бы тя хворостиной, враз бы в разум вошла – и почтение бы в голосе появилось, и слово «господин» вспомнила б!

Кольша все же прошелся по лугу. И впрямь – не врала девка! Так оно все и было – лошади-то тяжелые… И быстрые – вон расстояние… Тут в галоп бросились – чтоб быстрее. Не-ет, тут не простой приграничной шайкой пахнет! Тут люди воинские – рыцари либо литовцы. Еще полочане могут быть… запросто. Кто вот только? Так затем он, Николай Застенник, тиун, сюда и послан. И не кем-нибудь, а князем и Господином Псковом!

– Ой… ты что такой? – испуганно вскрикнула Тошка. – Как идол…

– Сама ты идол! А с лошадьми – молодец. Заприметила!

Правда и есть – молодец, девка!

– Ну, и что ты скажешь – как напали? – Кольша спрятал улыбку, спросил на полном серьезе и спутницу свою юную решил пока что не прогонять. – Я так понимаю, тут нужно было точно знать – где кто. Да еще посты – сторо́жа… Их, думаю, первыми и убили.

– Да, знали, – согласно кивнула девчонка. – Значит, наблюдали хорошо. Или…

Тут дева замолкла… видать, продолжать не захотела. А вот Кольша продолжил и Тошкину мысль понял прекрасно:

– Или предатель есть. Да не из простых. Ты ведь это хотела сказать?

– Ты сам и сказал, – опустив глаза, тихо промолвила девчушка. – Надо тут осмотреться…

Тут уж посланник расхохотался:

– Ну, ведь только сам хотел предложить! Давай так: ты – вот от той рябины до речки, а я – от речки до орешника.

– Сговорились, ага! – радостно хлопнув в ладоши, Тошка унеслась к росшей шагах в полсотне рябинке, да там, в зарослях, и скрылась…

Искали. Неведомо, правда, что… Но кое-что все же нашли…

– Здесь вот, глянь, ветка сломана, – деловито показывала девчонка. – Самострел положить удобно. Да вон и следы…

– Башмаки, – Кольша наклонился. – Кожаные… Такие орденские слуги носят, кнехты.

– Литовцы тоже могут…

– Да, могут.

– И полочане.

– Ну? – выпрямившись, резко обернулся сыскной. – По глазам вижу – что-то еще отыскала, а не говоришь! Играешься!

– Просто хочу показать… Я не трогала. Просто осмотрела… Вон там… У старого пня.

У старого пня, в траве, лежала короткая арбалетная стрела – «болт».

– Такие болты запросто кольчугу пробьют!

– И вовсе не запросто! – тут же возразила Тошка. – Это смотря как попадут. Ежели прямо – то да, насквозь. Но так обычно редко бывает… Потому-то они самострелы свои и примащивали! Чтоб наверняка.

– Думаю, они точно знали – сколько здесь тонников и сторожи и где… – вслух рассуждал Николай. – Даже если предатель и сообщил, то… Я б на их месте сам все посмотрел – убедился бы.

– На тот берег идем? – юная умница Тошка поняла все влет! Даже рукой показала: – Вон холм подходящий. И дуб! А брод чуть ниже…

– Брод, ясно, осмотрим. Идем!

Все те же следы копыт… Лошади «тяжелые»… Однако больше никаких примет.

– Хоть бы фибулу какую-нибудь потеряли, – вслух размечталась девчонка. – Так и ясно б тогда стало – кто. Орден, полочане, литовцы… Ой! Вон блестит!

И точно – в воде, у плоского камня, как по заказу, блеснула бронзовая застежка-фибула.

– С зернью!

– Это ложная зернь! – пробежав по воде, Кольша наклонился и вытащил застежку из воды. – Видишь, выплавлено, а не припаяно. Так полоцкие кузнецы испокон веку делали… Ну?..

С хитроватым прищуром юноша взглянул на юную свою напарницу:

– Скажешь, полочане?

– Не скажу, – столь же хитро усмехнулась девчонка. – Дай-ка! Ага…

Тошка склонилась над рекой, положила застежку на дно, у камня… Украшенный затейливой вышивкой подол ее рубахи давно вымок насквозь – так оно по жаре и приятнее…

– Видишь? – напарница с прищуром обернулась. – Вот так она лежала, я приметила. Неглубоко – чтоб издалека увидать. И концом – под камень засунута… Чтоб водой не унесло!