– Мы тобой как бояре нынче! – уплетая вкусную рыбку, отрок смачно облизал пальцы. – Эх, соли б еще!

– Соли ему… – укоризненно прищурилась девушка. – На один мешочек – всего нашего добра не хватит! Хоть сам в рабство продавайся.

– Так мы и так рабы – холопи…

– Так, да не так! – на правах старшей Лелька любила иногда поучать младшенького братца. – Мы ж не обельные, и не чужаки – челядь. С нами многого нельзя… даже боярину.

– Свободным-то лучше!

– Ну, как сказать… – поведя плечом, девчонка вдруг подмигнула. – А давай еще одного лещика поджарим? Ведь наловим еще…

– Давай!

Кто бы спорил? Когда еще придется почти как бояре пожить?

– Вот взять смердов… – не прерывая разговор, Лелька деловито чистила рыбину. – Сами-то они свободны, а землица чья? Кому оброк платят? Господину Великому Пскову! Мужики наши нынче все где? Ну, кроме тонников – стражи…

– Дак крепость же строят!

– Вот! Все строят – и смерды, и холопы, и закупы… Анемподист-тиун не зря приехал – всех мужиков и забрал. Недолго, да, но два дня в седмицу – отработай! Так?

– Так… Ох, вкусна рыбка-а! – отрок потянулся, блаженно закрыв глаза. – От кажный бы день так!

– Зад бы тогда слипнулся! – расхохоталась сестрица. Разложила на углях куски сочные рыбы… и вдруг вскинула голову, к чему-то прислушиваясь…

– Слышишь?

– Чего?

– Вроде как лошадь заржала… Там, за рекой.

– Не за рекой, а на плесе! – со знанием дела заявил Онисим. – Там наши сегодня в ночном. Лютов Божко да братовья Мигутины… ну и мелочь с ними… Тоже небось рыбки наловили уже… Лошадок стреножили… Славно!

– Да, славно… – Лелька покусала губу. – И все ж… Вот опять – лошадь! Уже ближе, ага… Где-то у тоней!

– Там как раз стража – тонники! – хмыкнул отрок. – Они и разберутся – что там за лошади…

– Ну да…

– Так мы к тоням-то когда пойдем? А то стемнеет скоро – ни черта не увидим.

– Да ладно – стемнеет! Солнышко едва село. Чай, не зима!

– Так, пока дойдем… таиться ж надобно!

– Ну-у… – вытерев руки об траву, девушка поднялась на ноги и скомандовала: – Бери уду – пошли…

За уду, коль попадешься, тонники по шеям надают да саму уду сломают. А вот за сетку-неводок можно и плетей отведать – запросто! Да так, что потом пару недель не присесть! А коли еще раз поймают – так к боярину, на правеж! Или княжий суд – а там и повесить могут… или в рабство купцам татарским продать! В чужедальнюю сторону. Такое дело…

Укрывшись в ивовых зарослях, юные рыбаки осторожно закинули удочки… и – оп! – тут же вытащили рыбу! Онисим – судака, а Лелька – здоровенного сига!

– Вот это да! Смотри, смотри!

– Не ори ты! Тоня ж рядом, – цыкнула на брата девчонка… И тут вдруг со стороны тоней донесся какой-то странный шум…

Конское ржание! Звон железа… Крик! Впрочем, все быстро стихло.

– Что там, драка, что ли? – переглянулись рыбачки.

– Может, кто-то напал? – Лелька задумчиво наморщила лоб. – Надо бы пойти, посмотреть…

– Ага, посмотреть! – возмутился братец. – А если спросят – чего около тоней вертимся? Да по бережку пройдут – к костру? Тогда на правеж – точно!

Вообще-то он верно все говорил, но… Сестрица все ж настояла:

– А мы осторожно!

Что ж… уж, коли так…

У коптильни они едва не столкнулись с какими-то всадниками! Чужаки! Конны, людны, оружны!

Хорошо, вовремя заметив чужих, Ониська проворно хватил сестру за руку, затащил в ракитник…

Всадник промчались мимо. Еще не так уж и темно было – видно. В кольчугах все, в шлемах – с мечами, секирами, копьями!

– Рыцари!

– Рыцари – с крестами.

– Значит – литовцы! Или еще кто…

– Полочане могут быть… Давай-ка к мосткам – глянем!

Спустившись ближе к реке, подростки в страхе застыли – прямо на мостках лежали мертвые парни – тонники, деревенская стража! Кого-то достали стрелой, кого-то – копьем, а кого – зарубили мечами!

– Этого, похоже, секирой… Вон, голова-то… – Онисим сглотнул слюну.

Лелька же с тревогой всматривалась в небо. Невдалеке, за лесом поднималось зарево.

– Похоже, деревню жгут… Нашу! – нервно пригладив волосы, девушка посмотрела на брата. – Скорей в Ромашково надо, к дружине! Говоришь, на плесе наши коней пасут?

Орденский рыцарь Гуго фон Цвеллера организовал нападение на деревню в лучших традициях крестоносцев! Сначала окружили – чтоб никто не ушел, а потом напали – с четырех сторон! Вылетели из ночи с факелами, подожгли избы… те, что поплоше… Соломенные крыши занялись враз! Рвануло к небу бурное оранжево-желтое пламя!

И что толку, что собаки залаяли? Поздно уже. Да и почти все мужики – на отходе, на строительстве… Остались лишь бабы, девки да дети… Ну, еще несколько глав семейств – большаков – вполне себе крепких и способных постоять не только за себя, любимых.

Один бросился на Цвеллера с топором! Другой – дед Никифор – ударил молодого Карстена Лундстрема здоровенной, утыканной гвоздями, дубиной – ослопом! Так звезданул, что мало не показалось!

Гвозди пробили кольчугу! Вылетев из седла, молодой рыцарь растянулся возле плетня… Оруженосец и кнехты во главе с сержантом Генрихом Миллером тут же бросились на подмогу… И вовремя! Еще немного, и незадачливого датчанина добили б ножами враз налетевшие женщины!

– Ведьмы-ы-ы!

Поднявшись на ноги, в окровавленной рваной кольчуге, Карстен был страшен.

– Ве-едьмы-ы! Секиру мне! Живо…

Оруженосец проворно подал секиру…

Дед Никифор, между тем, отбивался ослопом от наседавших немцев! Шевалье да Шализ носился по деревне с мечом в руках, ища соперника… И с ходу разрубил пополам случайно выскочившую из избы бабу!

– Бей их! Жгите все, братья!

– Ве-едьмы! Да покарай вас Иисус и Святая Дева!

– Прекратить жечь! – проткнув копьем нападавшего, распорядился фон Цвеллер. – Сгоняйте пленниц к околице!

– Есть! – кнехты принялись исполнять приказание.

– Ух-х! – махнув секирой, здоровяк датчанин едва не снес деду Никифору голову. Однако тот оказался проворен – подставил под удар ослоп… И замахнулся сам!

– Сержант – арбалетчика! – спокойно приказал брат Гуго.

Арбалетчик выстрелил точно – короткая стрела-болт поразила отважного деда в сердце.

Больше уже никто не сопротивлялся – некому стало. Мужиков не было, большаков и некоторых отважившихся на сопротивление баб убили. Теперь осталось лишь согнать пленников… Отроков и отроковиц. И еще – молодых женщин. Всех тех, кого можно было выгодно продать в том же Полоцке на работорговом рынке… лучше – восточным купцам. Или – в Новгород, новгородцы платили щедро…

– Все? – осмотрев согнанный полон, осведомился фон Цвеллер.

– Все, – орденский сержант Генрих Миллер важно кивнул головой. – Мои люди взяли на плесе группу парней и девчонку. Парням лет по десять – двенадцать. Девчонка – красивая, светленькая.

– Отлично!

– Правда, кусачая, гадина! Брату Францу прокусила руку! Пришлось немножко прибить…

– Оставили убитых? – брат Гуго напомнил про бродяг.

– Да!

– Тогда уходим. Вяжите полон, живо!

Так вот, просто и быстро! И – практически без потерь. Хорошо иметь своего человека в стане врага! Даже – не одного… И вот – результат. Дюжина красивых молодых дев, столько же отроков и еще семь молодух, которые явно знают какое-то ремесло! Ну, ткать да прясть точно умеют. За одну такую мастерицу дадут дюжину полновесных «белых» пфеннигов! «Белых», а не каких-нибудь там «черных», неизвестно кем чеканенных, в которых и серебра-то нет. Именно такими хитрый брат Гуго расплатился с предателем…

Не прошло и пары часов, как крестоносцы и подгоняемые ими пленники уже были за рекою. До орденского замка и комтурства оставалось совсем немного.

И совсем немного оставалась до Ромашково вовремя сбежавшему Онисиму! Еще пара верст…

– Скорее! Скорей! – мальчишка подгонял коня босыми пятками. Хорошо, что успел… Что удалось… Теперь успел бы воевода, дружина…