Мишка хлопает себя по лбу.

— Так я же говорил, что вкусно готовлю!

— Э-эм… Думала, ты шутил. Тогда мне не верилось, — пожимаю плечами.

— Поэтому раньше выбрать меня не могла? Считала обманщиком? — опять серьезным становится.

Ну так, как бы да… было непросто докопаться, какой Медведь на самом деле.

Виновато киваю, краснея.

— Миш, не обижайся, но я тебя в первую очередь считала обманщиком и ненадежным парнем. А потом стала лучше узнавать. Поняла, что ты не такой. Вот и с готовкой правда подтвердилась. Теперь я ни капельки не сомневаюсь в тебе. Обещаю, что и дальше не буду!

— Алинка, ты мое светлое чудо, — Миша улыбается, но, кажется, немного растроенным. — Я и не сомневался в тебе. Насчет меня, не все так просто.

— Эй, не наговаривай! Добавку давай! — тормошу я его.

Как-то получается, что во время ужина я больше нас веселила. Чувствую, что настроение Медведя связано со мной. Переживает из-за меток, наверное. Сестра советовала подольше не признаваться. А я же такая, что долго в себе носить не могу. Вот и вывалила правду, облегчив зудящую совесть.

Следующие дни проходят обалденно круто. Алина больше не игнорирует мои сообщения, как раньше бывало. Вырывается из дома хоть ненадолго, чтобы встретиться со мной. После работы я жду ее всегда на нашем месте. И нам сложно расставаться из-за поцелуев.

Я вообще не из тех правильных мальчиков, которые умеют серьезно встречаться с девочками. Ну не страдал я раньше постоянством. С Алинкой что-то треснуло внутри меня. Был же свободный Медведь, а теперь я тащусь от того, что у меня появилась желанная девушка. Которая не сбегает, не выпускает колючки, не строит из себя безразличную вредину.

Она моя. О да-а, от этого еще как сносит крышу.

Хожу довольный, хоть и со взбудораженным младшим Медведем. Но ничего, потерплю. Все равно ведь никому не отдам мою Звездочку.

Веду себя как обычно. Тем не менее, родители заметили перемены. Мама сразу подумала о той загадочной девушке, которой я недавно заинтриговал. Не стал пока подтверждать или отрицать. Теперь они вообще не успокоятся, пока не выяснят, кто сына так сильно смог осчастливить.

От внимания команды тоже не скрылось.

— Дарский, и почему такой довольный вторую тренировку подряд? — спрашивает Илья в раздевалке.

— Тебя увидел и радуюсь. Хочешь, обнимемся? — отшучиваюсь.

— Ага-ага, столько знакомы и раньше ты почему-то не реагировал на меня с радостной лыбой.

Ну начинается.

— Эту честь передал твоей Варе. Пусть она тебя любовно встречает.

Илья тут же цветет, напомнил ему о самом приятном.

— Миха, не заговаривай зубы, — Артем теперь пристает. — Что-то со спором, наверное, связано?

Переглядываюсь с Арсом и Назаром, они напускают на себя серьезный вид, продолжая одеваться. Значит, не сдали. Ну, я так надеюсь.

— Спор? Какой спор?

— Миха, не придуривайся!

— Еще скажи, что сдался, но ворота все равно не отдашь?

Нападают парни из линии защитников. Они-то больше всего на мое место метят, нападающим и так достается много славы, а тем чаще всего пинки от соперников.

Захлопываю свой шкафчик, направляюсь на выход.

— Нам самим догадываться, или прояснишь? Пять дней осталось до конца спора, — напоминает о сроках Димон, выкрикивая в спину.

Разворачиваюсь.

— А знаете, что? Попробуйте не поубивать друг друга за мои ворота. Я проиграл. За пять дней ничего не изменится.

— Миха! — возмущенно зовет Арс.

Взглядом показываю, чтобы молчал.

— Все сказал. Теперь отцепитесь.

Оставляю команду разбираться уже без меня.

Сегодня не смена Алинки. Прохожу мимо будки администратора. Без нее так пусто, так непривычно. Хочу поскорей с моей девочкой встретиться. И не отпускать. Украсть у всех, чтобы не лезли, одни с любопытством, другие с угрозами. Тренер со мной вообще сквозь зубы общается. Может, вообще пора другую команду искать.

На поле попадаю раньше всех. Тяжело с воротами прощаться. Служили мне, помогали, а я, как стена, стоял, защищал честь команды. Теперь все. Буду на них любоваться издалека. Сам виноват, понимаю.

Я подумывал, что мог бы признаться в споре Алинке. Но тогда она просила еще подождать. А что мне признаваться, если она сама морочила голову, продолжая общаться с пловцом? Вот и молчал.

В тот день я плюнул на все. Но больше было жаль не ворота. Да, привык, но я на любом месте в команде буду самым крутым и заметным. Опять потом попросят поменяться. Вроде я не знаю их, часто за мной повторяют.

Я испытал тогда больше, чем просто потерю какого-то места на поле. Мысленно бесился, что теряю девушку. Теряю свою маленькую Звездочку. Теряю из-за гребанной амфибии. Вот что тогда меня беспокоило больнее всего.

Приезд Алины подкинул меня выше самого высокого здания в городе. А признание ее… уронило с моста почти что на дно.

Как признаться теперь? Я, конечно, не верю в гадания. Алина верит, я понял по ней.

Она еще такая наивная, искала своего рыцаря с метками. Столько хитростей провернула, принцесса моя. То ли проверяла нас, то ли выясняла, кто покажет себя годным рыцарем, а кто лузером. Не знаю, что делала. Но клялась, что с пловцом не целовалась. Ну да, я расспрашивал. Все равно пусть водяной черт на глаза не попадается. До сих пор на Глеба срабатывает кулачный рефлекс.

В итоге Алина доверилась чувствам, а может, как-то еще обаял. Вселил ей веру, что я добрый, хороший. Только иногда рычу и выдумываю всякие розыгрыши, чтобы она улыбалась почаще.

Значит, чаша весов на меня перевесилась. Чему я безумно радуюсь, когда вижу, как Алина теперь для меня открывается. В ее глазах только я. Тот, кому полностью доверилась.

Будет ли так же, если расскажу, почему к ней приставал? Пока мне сложно точно предугадать, что она поймет. Глеб еще далеко не укатился. Вдруг чего, обратно приплывет. Получится, что он-то не спорил, он-то рыцарь получше, чем некоторые развлекались и трофеями мерялись.

Подумал и решил, что, если признаюсь, то позже. Пусть хотя бы спор закончится. Амфибия далеко уплывет. И Алина поймет, что она для меня важнее глупых игр со ставками. Почувствует, что ей никто, даже с метками, не нужен, кроме меня. Как и мне. Моя Звездочка.

— Миша, ты мне в кабинет подкинул? — окликает тренер.

— Вы о чем, Самвел Маратович?

— Непонятно, что ли?! — он мгновенно заводится. — Дорогой свисток с гравировкой!

— Если вы прочитали, то поняли, кто, — на себя показываю.

Там же имя вообще-то мое. Зачем спрашивать?

— И к чему? Задобрить хочешь? — рычит тренер, насупившись.

— Да, Самвел Маратович. Очень хочу!

— Мишка, ты это брось. Мою дочку все равно не получишь.

Такой непробиваемый папаша. Прямо как я, если дочка появится.

— Значит, ее не получит никто. Другому ее не отдам, — а пусть знает, отступления точно не будет.

Отпрашиваюсь на часик с работы. До прихода футболистов из команды Миши еще далеко. Да и сам он сейчас на работе отца, только что переписывались.

У меня неотложное дело, которое Медведь не поймет. А если и поймет, то не сразу. На встречу с Глебом мой парень отреагирует точно по-зверски. Но и мне неудобно перед знакомым пловцом. По телефону он слушать не стал, попросил объяснить все при встрече.

— Привет, Глеб, — подхожу к его столику.

Мы договорились о встрече в кофейне за квартал от футбольного клуба. Так и до работы будет недалеко, и в любой момент могу прибежать, если вызовут.

— Привет, красавица, — очаровывая голливудской улыбкой, парень поднимается. — Мне столько дней пришлось ждать, пока наконец-то увиделись.

Ох-х… Глеб, наверное, не распознал по телефону намеков. Напрямую было страшно признаваться, когда выбрала одного из парней. А проделать это наоборот — попрощаться с другим, не менее тяжело ощущается.