Однако, кажется, Барбарос был все ж ненормальным, ибо открыл рот с явным намерением послать нас куда подальше, но тут заметил мою пиццу.

– А это у вас еще что за странная лепешка? Никогда таких не видел…

– О, вы многое потеряли, господин Барбароса. Попробуйте скорее!

Я отделила от полукруга ароматный треугольничек с тянущимся от него сыром и положила перед сборщиком налогов.

Ну, он и попробовал. Да так, что и не заметил, как слопал половину, при этом не уставая нахваливать вкус.

Через десять минут мы уже мило болтали, обсуждая возможную свадьбу сына императора Орлании и дочери вождя даков. Сборщик налогов, кстати, высказался в том ключе, что народ не особо рад такому союзу, поговаривают даже о саботаже. Я не была в курсе всей этой политики, но изо всех сил изображала, что разбираюсь в теме.

Все мои знания были почерпнуты из местной газеты, которую внимательно посматривала каждый божий день, чтоб быть в курсе местных новостей. Тасовала факты и слухи, играла словами, говорила по наитию, но с самым уверенным видом.

Ну, как я знала из всеми любимого фильма про Москву, которая слезам совсем не верит, а верит только любви - хочешь казаться докой, ляпай любую чепуху, только ляпай уверенно!

Я и вещала уверенно про свадьбу цесаревича Клода, словно была приближена к императору.

И Барбаросса купился, спасибо советской классике!

На прощание же он сказал:

– На выходные ко мне в гости приедет мой брат с женой. Вечно они угощенья мои хают. Уж больно хочется заткнуть этих напыщенных индюков за пояс. Чего-то новенького им! Чтоб не зазнавались, будто всю поваренную книгу Орлании наизусть знают! Ты сможешь испечь мне три таких вот лепешки?

– С доставкой прямо к вашему порогу, – мгновенно сориентировалась я. – И с вас деньги на продукты.

– Продукты с тебя! Тогда в этом месяце можешь забыть о подати.

– В этом и двух последующих, – прищурилась я.

– А, претемный с тобой, сестричка Бертоло! – махнул пухлой ладошкой сборщик. – Пусть будет по одной лепешке за каждый месяц. При условии, что они будут такими же вкусными, разумеется.

– Иначе и не может быть, – горячо заверила я.

Наконец, он ушел. Притихшая Миша помогла мне прибрать со стола и помыть посуду.

– Манон, но откуда мы возьмем деньги на продукты? – спросила девочка с тревогой. – У нас не осталось ни единой монетки, ни продуктов. Можно пойти на площадь и...

– Нет, мы не станем побираться! - возмутилась я. - Об этом не переживай, солнышко. Я обязательно все раздобуду. Тебе теперь, правда, не нужно ни о чем переживать, я все беру на себя. А теперь давай-ка укладываться. Хочешь послушать на ночь сказку про мальчика со шрамом в виде молнии на лбу?

– Да-а-а! – с восторгом закричала девчушка.

Она обожала слушать сказки из моего мира. Сама я не особая любительница читать, но зато кучу фильмов пересмотрела и теперь с удовольствием пересказывала их Мише.

Девчушка очень быстро уснула, но мне сон не шел.

Действительно – на что я куплю муку, яйца, масло, томаты, сыр и остальные ингредиенты, когда в кармане ни гроша?

Эх, не надо было оставлять Кайрану колье и обручальное кольцо. Сейчас было б, и чем Барбаросе заплатить, и на что поесть купить…

Хотя, пусть подавится! Жалко, что в глотку ему не запихала!

Обойдусь, и прекрасно!

Кто бы знал, до чего не люблю занимать!

Вот просто терпеть это не могу с самого детства, когда маме месяцами задерживали зарплату в школе. Тогда она бегала одалживать у соседки – весьма обеспеченной, как мне тогда казалось, тети Марианны, муж которой держал на рынке палатку с трусами и лифчиками.

Тетя Марианна давала в долг, раздуваясь от собственной щедрости и значимости. А потом, поджав накрашенные губы, обсуждала с другими соседками, какие мы малоимущие и наглые.

Вот с тех самых пор я и ненавижу одалживать что-либо у кого бы то не было. Зато очень хорошо умею это делать. Просительные интонации и грустные глаза, готовые вот-вот заплакать – вот и весь секрет успеха.

Главное, дать почувстовать тому, у кого просишь, себя великим благодетелем и спасителем.

Как ни хотелось этого избежать, пришлось брать продукты в долг и устраивать спектакль. Хозяин бакалейной лавки, в отличие от тетки Марианны, проникся моей актерской игрой настолько, что сам зарыдал, после чего согласился нас выручить.

Он был приятелем Бертоло до того, как с тем случились все злоключения и он пошел по наклонной. Наверное, еще поэтому не отказал. Но злоупотреблять его доверием, конечно, нельзя.

Я должна была раздобыть крупную сумму в самое ближайшее время.

А пока, отправив Мишу на ферму за молоком и сыром, решительно одернула занавеску и вошла в каморку Бертоло.

Мужчина лежал на топчане, безучастно уставившись в стенку.

– Я принесла тебе чай.

Услышав мой голос, он повернулся в мою сторону, как будто впервые увидел.

– Чай, чай… – пробормотал он и с неожиданной злостью закричал. – Да кто ты вообще? Явилась сюда прямо с улицы, установила свои порядки. Что тебе нужно от нас? Хочешь завладеть пекарней?

– Твоя потерянная и вновь обретенная сестра, – хладнокровно сказала я и поставила перед ним чашку.

– Не было у меня никакой сестры!

– А теперь, считай, есть! Ты спрашиваешь, кто я такая. А не хочешь тот же самый вопрос задать себе? Кто ты такой, Бертоло, и что сделал со своей жизнью? Может быть, хватит уже жалеть себя? Ну да, ушла жена… Мне вон тоже жених изменял с лучшей подругой, а муж так вообще на моих глазах крутил с премерзкой девицей и вел себя по отношению ко мне просто отвратительно. И ничего, жива-здорова! Зато у тебя есть чудесная дочь и она души не чает в своем отце. Не подводи ее!

По мере того, как я говорила, взгляд Бертоло становился более осмысленным.

– Но я… Я не знаю даже, чем зарабатывать на жизнь. Я утратил свой дар. Он был для меня всем! – горестно воскликнул мужчина. – Я был уважаемым преобразователем, но меня с позором изгнали из мастерской.

– Живут люди и без дара. Придумаем что-нибудь – найдем тебе дело по душе. Никогда не поздно взять судьбу в свои руки, – с этими словами я вышла.

Я не знала, возымели ли мои слова нужный эффект. Оставалось лишь надеяться на это.

Мише нужен был отец. Настоящий отец, а не та тень, которую сейчас из себя представлял Бертоло.

И вот в день, когда я месила тесто для пиццы Барбаросе, а Миша крутилась рядом, помогая по мелочи, Бертоло вышел к нам.

Он побрился, расчесал свои синие космы и надел свежую одежду.

– Я тут подумал… – смущенно начал он. – Я тут подумал – надо стекла вставить. А то холода скоро… Вот.

Стекла в окнах пекарни были давно разбиты, судя по всему, на одной из гулянок. Мы с Мишей кое-как заколотили их досками и заткнули тряпками – конечно, это было некрасиво. Ну а что мы еще могли поделать?

– Как раз там в сарае какое-то стекло вроде лежало. Паулита для прилавка заказала, да не успели его поставить…

Бертоло запнулся и махнул рукой.

Мы с Мишей радостно переглянулись. Это был явный прогресс!

К вечеру все было готово. Окна радовали глаз новенькими чистыми стеклами, а на столе стояли три противня с великолепными пиццами, украшенными листочками орегано.

Недолго думая, я соорудила из газетных листов нечто вроде квадратных коробок, благо бумага для них использовалась достаточно плотная. А потом Бертоло вместе с Мишей лично доставили пиццу к дверям дома Барбароссы – дело было сделано!

Поздним вечером, когда я убиралась, а Миша уже спала, ее отец пришел на кухню и присел на краешек стула, смущенно теребя в руках картуз.

– Я хочу поблагодарить вас, леди Манон. Благодаря вам я прозрел. Осознал, в какую глубокую яму упал. И чего чуть было не лишился. Спасибо, что помогли мне выбраться, протянули руку помощи. Когда уже казалось, что я – человек пропащий, вы указали мне путь. Зажгли свет в конце тоннеля.