«Приезжай, закроешь мне глаза…» Приезжай, закроешь мне глаза и скрестишь мне руки на груди. Прозвенела зельная лоза жизнью, что осталась позади. Страшно жить, но сладко – умереть, спать, не пробуждаясь, до Суда. Затвори ж повапленную клеть! Может быть, она не навсегда. 2-5 июня 2021 г. «Мама стала махонькая, как котик…» Мама стала махонькая, как котик. Мама стала тихонькая, как мышка. Мама еле-еле по дому ходит. Гречку перебирая, лапкой гребёт, как мишка. Мамины дни теперь ни пестры́, ни пёстры — мелкой моторикой их не унять, итожа. Старощь и немощь – тоже родные сёстры, так бы поэт сказал, если б только до́жил. Мама крючком салфетки плетёт, платочки, превозмогая тернии Паркинсона. Если идти, то надо идти до точки — где золоты́ цветы на кайме виссона. 15 декабря 2016 г., Курская Коренная пустынь «Свечка – тоненький цветочек, свечка – странный огонёк…» Свечка – тоненький цветочек, свечка – странный огонёк, света надобный глоточек, окормительный денёк, рвущий тьму непрободну́ю, эту тягостную жуть, эту родину родную, помрачённую не чуть, эту сладкую заразу, этот морок, этот гной, этот ад, нависший сразу над тобой и надо мной. А всего-то – колыханье золотого мотылька. Однократное дыханье, но посланье – на века. И сияет как ребёнок благодарный имярек… Свечка – стойкий стебелёнок, свечка – верный человек. 22-23 июля 2017 г. и Успение Богородицы, 2016 г. «Дышит ветер неспешный заветный…» Дышит ветер неспешный заветный, овевая невидимый сад. Ходит тихо Господь безответный посреди обезумевших стад. Никакого им сада не надо и не надо для сада рассад, потому что рассада для ада им отрадней, как собственно ад. Потому что не кущи, а рощи разрастаются в тёплой крови. Потому что бездумней и проще, и привычнее жить без любви. Осень 2017 г. Белгородский триптих 1. Тапочки Серафима Песенка Протоиерею Николаю Германскому Серафим по фамилии Тяпочкин был обычный на вид серафим. Хоть носил он обычные тапочки, свет нездешний струился над ним. Проживал он в посёлке Ракитное, возле яблоньки, в малом дому́, и невидное небо блакитное было видно ему одному. Приближалися дали бездонные от доселе неведанных слов, и слетались мы, птахи бездомные, на прокорм – к Серафиму под кров. Кто старался у домика этого, тот такую калитку открыл! — в обиталище света всепетого, в помаванье немыслимых крыл. Не ослабились узы нисколечко на просторе пустом и потом, когда лёг возле храма Никольского Cерафим под дубовым крестом. В огородиках тяпают тяпочки, я за тяпочку тоже берусь… И хранит серафимовы тапочки слободская засечная Русь. Август и 16-17 сентября 2015 г., свт. Иоасафа Белгородского 2. Памятник владыке Макарию в Белгороде На 200-летие Макария (Булгакова), митрополита Московского и Коломенского Серый, синий, зелёный иль карий невнимательно, быстро скользнёт — но несёт послушанье Макарий, на проспекте, года напролёт. Как ковригу иль даже веригу, что тяжка, поели́ку легка, держит шуйцей Великую Книгу и читает её сквозь века. Он читает, да кто его слышит! Ты ли слышишь? Иль, может быть, ты? Ветер книжных листов не колышет — неподъёмны у правды листы. Но предчертаны альфа, омега — и проспавшим, и тем, кто без сна, и для всех – после хлада и снега — красной Пасхой приходит весна. Чтоб очнулась душа-Эвридика в той ночи, где поют соловьи, просвещающей дланью, владыка, сирых страждущих благослови! 3 мая 2016 г., Светлая Седмица 3 Богородцева синька женская небеса проясняет снова и сияет Преображенская бирюзой на углу Попова. Коли дадено нам задание во спасение, не для штрафа, — назначаю тебе свидание у гробницы Иоасафа; что влечёт в гравитационную, но ведущую ввысь воронку — под команду дистанционную испечённому жаворо́нку. Благодать проберёт «до рёбрышков», в маловерии онемевших, — словно мальчик Христос воробышков оживляет окаменевших. Возрождаются в нас тождественность упования, жертвы, слова, торжество торжеств и торжественность Православия золотова. 27 марта 2016 г., свт. Григория Паламы, архиеп. Солунского |
