Не желая терять времени, намереваюсь сразу же утянуть Милану в тихое место. Да и момент подходящий, никто не помешает.

О том, что не пойду со всеми, успел уведомить руководителя накануне. Вопросов не возникло, так как она, к сожалению, в курсе произошедшего, но сейчас мне это только на руку. Осталось договориться с Милой.

— Останься, — толкаю с нескрываемой надеждой в голосе.

— Татьяна Алексеевна, у меня голова разболелась, в дороге укачало… Можно я отлежусь пока в комнате? — ноет где-то рядом Яна, которую только сейчас замечаю боковым зрением.

— Ох… Ну пойдем, я тебе дам таблетку, и отдохнешь, — заключает классуха.

— Спасибо, я уже выпила, поспать бы только…

— Конечно, оставайся, — соглашается та. — Артём, присмотри, — прилетает уже мне.

Мила выходит из оцепенения и резко подрывается с места. Успеваю поймать ее запястье через стол, но получая ментальную оплеуху и замечая болезненный взгляд, разжимаю пальцы и смотрю уже ей вслед с какой-то безнадегой.

Зашибись. Поговорили.

Ладно… Никто не обещал, что будет просто.

— Вообще-то… Могу пойти с вами, — задвигаю сходу, меняя план действий.

— Артём, — буравит взглядом классуха. — Не стоит.

Какая заботливая… Но дожидаться, пока в споре вывалит при людях какие-то свои опасения о моем здоровье не хочу. И без того с трудом удалось договориться, чтобы примкнуть к своим в этой поездке. Жаль на автобус никак не успевал. Мчался прямиком с аэропорта.

Иду в домик, где скинул вещи, и успеваю лишь достать чистую одежду, как в комнату без стука вваливается Яна.

Да блядь. Никогда не обращался с девчонками грубо, но эта явно напрашивается. Задолбала в конец, хочется откровенно послать. Приходится сдерживаться.

— Чего тебе? — бросаю грубо.

Основная злость направлена не на нее. Бешусь, что Мила снова сбежала. В который, мать твою, раз.

Как знал, блядь… Чувствовал же, что нельзя было ее тогда отпускать… Но нет. Поверил, что ей нужно время успокоиться, и на следующий день мы все спокойно обсудим.

Как и договаривались ранее, примчался к ней домой, а по итогу поцеловал закрытые двери. Пока ждал, что выйдет, успел проклясть целый свет. А уже утром следующего дня летел в забытую Богом деревню, намереваясь наконец-таки все выложить. Дошло, что скорее пошлет ко всем чертям, чем станет ждать почти два месяца, когда я вернусь подлатанный с чистосердечным. Смирился, что уж лучше сраная жалость, чем полный игнор и неопределенность в дальнейшем. Станет ли слушать? Заговорит? Поймет? Ну нахер эти риски.

Но все оказалось куда хуже, чем я предполагал…

Практически на полпути был вынужден повернуть назад и гнать уже в аэропорт, куда также мчались с вещами родители. Я даже забыл, что в тот день должны были прийти последние результаты анализов, по которым стало понятно, что я скорее откинусь, чем дождусь плановой операции.

Поймал себя на мысли, что даже в какой-то степени рад тому, что все закончится гораздо быстрее, чем предполагалось. Вот только период реабилитации затянулся.

Думал, стоит ли ей написать или позвонить, предупредить о своем отсутствии, но… Что бы я сказал? Где нахожусь, почему не приеду? Снова врать? Тошно уже было.

Она ведь знает, что не брошу, и дождется моего возвращения. Окончательно убедился в этом, когда мать несколько дней назад сказала, что она приходила к нам домой.

И вот я здесь. Вот только какого хрена опять сбегает?!

— Зашла поздороваться… — тарахтит Яна, напоминая о своем присутствии. — Ты так быстро ушел.

— Иди лучше спать, болеешь же, — отсекаю раздраженно.

Яна продолжает топтаться на месте, оглядываясь по сторонам, а я уже начинаю злиться конкретно на нее.

— Ладно… Понимаю, ты устал с дороги как и все. Я… Можно в ваш туалет? У нас там что-то сломалось, кажется…

— Иди, — отвечаю раньше, чем заканчивает.

Направляюсь на выход, но стопорюсь в дверях, сомневаясь, стоит ли ее оставлять здесь одну. Мутная она какая-то. Начинаю понимать Милу, когда говорила о ней.

Яна выходит, но не спешит покидать мою комнату, приходится выпроваживать лично.

Возвращаясь обратно, снова иду к сумке с вещами, достаю все необходимое и направляюсь в душ. Уже после, лежа на кровати, подключаюсь к вай-фаю и жду возвращения нашего класса. Ждать приходится долго, время течет до раздражающего медленно.

Услышав голоса на улице, подрываюсь на выход. Среди толпы быстро нахожу взглядом Милану и конкретно подвисаю, разглядывая ее с нескрываемым интересом. Красивая. Разрумяненная, растрепанная, уставшая и такая красивая…

Перехватывает мой взгляд, но быстро отводит глаза в сторону. Ну нет… больше не сбежишь.

Иду на встречу, но стоит ей заметить мое приближение, тут же ретируется по направлению, как я предполагаю, к своему домику, разве что на конкретный бег не срывается.

Можно было бы рассмеяться от всей нелепости происходящего, но блядь… Мне совсем не смешно.

Упрямо шагаю следом. Дверь, ожидаемо, заперта. Стучу.

— Открывай давай, спринтер. И не вздумай удирать через окно — перехвачу.

— Уйди, пожалуйста, — шелестит взволнованно где-то очень близко. Подозреваю, что жмется к двери. — Я… Я устала, давай вечером поговорим.

— Бля, Мил… Ну сколько можно? Долго бегать будешь? Один хрен поймаю, открывай!

— Нет!

Вымученно вздыхаю, припадая спиной к двери.

— Где моя Ми?

— Твоя… — хмыкает и вымученно усмехается.

— Моя. Та, что вечно требует ответов, все хочет знать и не боится сложностей.

— Там, где ты ее оставил, — оглушает меня.

Жмурюсь, тяжело переваривая ее слова. Как только допускает такое? Поворачиваюсь лицом к двери с острым желанием прорваться внутрь и разнести в пыль эти сомнения.

— Помнишь, что сказал тебе в последнюю нашу встречу?

Молчит. А я продолжаю:

— Не сомневайся во мне.

— Помню. А также помню то, что сразу же после этого ты сбежал, — контузит окончательно.

Сбежал? Да это еще кто сбежал!

— Не открывает? — доносится сзади. Оборачиваюсь — Вероника. Отлично. Как раз вовремя.

— Прошу, — тяну едва слышно и отхожу в сторону, предоставляя ей путь.

— Мила, это я, открой.

Тишина. Гребаная, затяжная тишина.

— Он еще там?

Верчу головой, подсказывая ответ ее подруге.

— Ммм… Да, — отвечает та, игнорируя мою просьбу. А я уж думал, она мне поможет, как иногда бывало.

Под моим недовольным взглядом закатывает глаза.

— Ми-ла! Я тоже в душ хочу, открывай давай!

— Пока не уйдет, не открою! — решительно заявляет упертая Ми.

Окей.

Разворачиваюсь на выход и не трогаю ее до самого ужина. Она даже успевает расслабиться и все чаще смотрит в мою сторону за соседним столом. Сначала напряженно, затем задумчиво, а потом и вовсе расстроенно. Не удивлюсь, если обижается, что оставил попытки ее выловить…

После ужина выхожу раньше и жду со стороны ее домика. Слышу их приближение и застываю.

— Где Артём? — спрашивает Мила у своей подруги.

— Я что, слежу за ним? В самом деле! Как дети малые! Ты же хотела с ним поговорить, сколько раз к его дому моталась, сосчитаешь хоть? А сейчас чего?

Выходит не раз ко мне ездила?

— Тише ты, — шипит моя Ми. — Я не знаю… Я боюсь. Ты видела, как он смотрит? И вообще… Он какой-то другой… Изменился как-то…

— Тот же Соколов. А вот ты и вправду изменилась! Ниче не ешь совсем. Я за тебя тут возьмусь…

Слышу, как открывается дверь и выхожу из укрытия, перехватывая Милу и затаскивая внутрь.

— Сорян. Погуляй, пожалуйста, — бросаю опешившей Веронике и закрываю перед ней дверь.

— Охренели! — доносится снаружи, а затем все звуки стихают.

Зато отчетливо слышу надрывное дыхание Ми вперемешку со своим собственным. Наступаю я — отступает она. Пока не оказываемся у окна.

— Продолжим? — начинаю вкрадчиво.

Мила косится на открытое окно, будто в серьез раздумывает сигануть через него.

Вместо того, чтобы подойти ближе, зажать ее и закрыть все пути отступления — стою на месте. А затем совершаю немыслимое — делаю шаг в сторону, освобождая проход, за что получаю ее недоумевающий и, как мне показалось, обеспокоенный взгляд.