Не разрывая объятий, Артём перекатывается на спину и тянет меня за собой. Прижимает к себе с каким-то невыразимым трепетом, заставляя меня непроизвольно жмуриться от накативших чувств и эмоций. Поглаживающие движения его руки вдоль моей спины заставляют вибрировать каждый нерв на теле. И когда опускаю голову ему на грудь, вся тревога, скопившаяся внутри наконец-таки находит выход под успокаивающийся ритм его сердца.

— Тём… — тяну нерешительно. — Почему ты так странно отреагировал? — приподнимаюсь, опуская подбородок на замок своих рук у него на груди, и смотрю ему прямо в глаза, удерживая взгляд. — Скажи мне.

Очень хочу, чтобы поделился, ведь чувствую, что что-то не так.

— Ми, — тяжелый выдох. — Это мои загоны. Хрень… Из детства еще, не думай об этом.

Нахмурившись, роюсь в своей памяти, но ничего подобного и близко не нахожу.

— Я не помню ничего такого. Расскажешь?

Вижу, как его напрягает эта тема. Я словно ковыряюсь в открытой ране, от чего самой становится не по себе. Решаю отложить этот вопрос на потом, понимая, что сейчас не самый подходящий момент. Стоит переварить эту информацию, понять тот самый смысл и найти правильные вопросы.

— Давай в другой раз, — отмахивается он. — Лучше отдай сюда мой подарок, — деланно возмущается, улыбаясь и обнимая меня уже двумя руками.

На этот раз рассматривает подвеску с особым интересом, отмечая каждую мелкую деталь на ней.

— Крепи на мою цепь, — приподнимает подбородок, позволяя пробраться в вырез футболки.

— Теперь у тебя будет два сердца, — заключаю я немногим позже, проводя ладонью по его шее.

Артём на мгновение напрягается, а потом заваливает меня на спину, впиваясь в губы, и сразу же углубляет поцелуй.

Под напором его тела и обжигающих прикосновений я плавлюсь, внутри зарождается тянущее ощущение, пробивающее яркие вспышки по всему организму.

Горячие ладони на талии и бедрах воспламеняют каждый участок на коже. Крепкие пальцы с особым усердием сжимают ягодицы, спускаясь ниже и пробираясь под платье.

Дышим с перебоями. Насыщаемся друг другом до предела.

Отрываясь от его губ, пытаюсь восстановить дыхание чередой частых и отрывистых вздохов, но в тот же момент задыхаюсь, ощущая пальцы Артёма на внутренней стороне бедра.

Плавными движениями он добирается до полоски трусов, медленно отодвигает кружево в сторону, и скользит по влажной коже, задевая особо чувствительные точки.

Со стоном роняю веки, погружаясь и растворяясь в новых, невыносимо острых ощущениях. Внутри меня полыхает огонь неконтролируемого возбуждения. В попытке приглушить рвущиеся из нутра стоны, кусаю вмиг пересохшие губы.

— Ми, — выдыхает сипло. — Ты такая горячая.

— Это всё ты, — шепчу, словно в бреду.

«Ты меня делаешь такой» — добавляю мысленно.

Испытывая острую потребность заполнить пустоту внутри, непроизвольно выгибаюсь ему навстречу, но тут же пресекаю дальнейшие порывы с появившимся не к месту смущением.

— Так хочешь? — ощущаю легкое давление пальца между складок.

В страхе распахиваю глаза и верчу головой из стороны в сторону, чем вызываю тихий утробный смех Артёма. Только сейчас замечаю, что он смотрит на меня.

— Хочешь, зай, — утверждает, озвучивая очевидное.

Кусает мои губы, зализывая следом, и проникает языком глубоко в рот. Движение его руки внизу такое же плавное, тягуче восхитительное. Внутрь не рвется, хотя готова признать — сгораю от нетерпения. Гладит вверх-вниз, задевая пульсирующую вершину, вызывая тем самым содрогающиеся перекаты по телу.

И только когда отрывается от моих губ, замедляется на том самом месте, где давно всё пылает от потребности, и с хриплым стоном продвигается по миллиметру внутрь.

Смотрим друг на друга, зрительно обмениваемся всеми эмоциями и ощущениями, которые вызывает этот процесс проникновения.

— Не бойся, — шепчет, считывая мои реакции.

Чувствую, что он не глубоко, но это никак не облегчает мое предобморочное состояние.

Боже мой… Пребываю в абсолютном шоке от осознания того, что это лишь пальцы. А точнее, один палец… Что же будет со мной, когда это будет… другое?

Выбранный им темп настолько медленный, что я ощущаю каждый миллиметр продвижения. Лавируя на волнах наслаждения, впиваюсь руками в его плечи крепче и тяну на себя.

Живот стягивает спазмами, закручивая тугой узел, и совершенно неожиданно даже для себя я взрываюсь с протяжным стоном.

Утихомирить тарабанящее в груди сердце удается далеко не сразу, но под успокаивающими поглаживаниями его рук эта задача значительно упрощается. Я едва не проваливаюсь в сон, когда слышу голос Артёма:

— Зай, я буду скучать.

— В смысле? — растерянность и страх в глазах скрыть не удается, но я и не стремлюсь.

— Мне нужно уехать на неделю, — поясняет он, улыбаясь. — Не будешь скучать?

— Куда?

Спойлер:

Интересно, что она собирается делать и как далеко готова зайти? И… Стоит ли рассказать об этом ему?

Милана

Артём уехал на следующее же утро. Где он будет находиться в течении недели, я так и не поняла. Нет, он, конечно же, сказал: «Смотаемся с отцом уладить некоторые рабочие вопросы. Вводит меня понемногу в курс своих дел».

Но как же учеба? Впереди госэкзамены, поступление. Даже если место его работы уже предопределено, в институт он всё же должен поступить.

Да и не в этом основная причина моего беспокойства. Я слишком хорошо его знаю и замечаю, когда он увиливает и пытается скрыть правду. Тем вечером был как раз-таки тот самым случай…

Меня бессомненно тревожит факт того, что он что-то не договаривает. И я чувствую, что с каждым днем этот снежный ком из тайн и загадок стремительно растет.

Но как ни странно, я не испытываю щемящей, душевной боли, как это бывает, когда тебя обманывают и предают. Верю в искренность его чувств. Хоть мы и не говорили о статусе наших отношений, не обсуждали планы на совместное будущее, я вижу в его глазах самые важные для меня ответы. Глаза не врут.

Как только получила вчера от него смс: «Уже в дороге, какое-то время буду не в зоне», в душе тотчас поселилась тоска, разрастающаяся с каждой минутой всё больше. Казалось, чем дальше он от меня находится — тем сильнее я по нему скучаю.

И сегодня, глядя на пустующее место за его партой, в груди неприятно ноет, острее ощущается его отсутствие. Дождаться бы вечера! Он обязательно напишет или позвонит, и мне сразу же станет легче, а там и до утра недалеко.

Еще целых шесть дней томиться в мучительном ожидании, когда снова его увижу, смогу запрятаться в теплых объятиях и раствориться в сладких поцелуях. Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая азартные огоньки в его темных глазах, уверенные руки на моем теле и свои обостренные реакции на дразнящие прикосновения.

За мгновение до того, как осознаю причину своей непонятно откуда взявшейся встревоженности, ловлю презрительный взгляд Яны за соседней партой. Она тоже периодами косится на место Артёма, тем самым вызывая во мне целую бурю негативных эмоций. Я раздражаюсь, злюсь, возмущаюсь и… ревную. Хоть и понимаю, что это глупо, но подавить подобные вспышки достаточно сложно.

После уроков она решается ко мне подойти.

— Макеева, — бросает пренебрежительно. Невольно задумываюсь о том, куда же подевались ее зажатость и скованность. — Что ты сказала про меня Тёме?

Хмурюсь, не понимая, что она имеет ввиду. С чего вдруг нам вообще о ней говорить.

— Когда я ему пишу сообщения…

Она ему пишет? Вот же прилипала! Но он ничего не рассказывал мне об этом… Так, стоп. Они что, общаются?!

— Он всё читает, но не отвечает! — тем временем продолжает она.

Не успевая раскрутить последнюю мысль и навешать на него ряд всевозможных обвинений, я успокаиваюсь и облегченно вздыхаю.

— Я знаю, что это ты! — необоснованно выпаливает Яна, сверкая глазами, метающими искры.

— Я ничего про тебя не говорила, — отвечаю спокойным и ровным голосом.