— Ну, почему… Ты меня трогал.

Как там? Инициатива наказуема?

— Мм… Трогал, да, — двигаясь в сторону, заваливаю ее на бок. — А если тут? — невесомо веду рукой между ног.

— Тёма… Ну да, не везде… Ах! — вскрикивает, когда разворачиваю ладонь ребром, усиливая давление и задевая особо чувствительные точки.

Совсем одурев, расстегиваю пуговицу на ее штанах и медленно тяну молнию вниз. Не к месту думаю о том, что дело всё-таки не в том, что на ней одето… Запускаю руку под грубую джинсовую ткань и скольжу вниз по трусам. Кто бы знал, каких неимоверных усилий мне стоит не забраться под единственную тонкую преграду на ней там. А когда добираюсь к промежности, меня прошибает яркими вспышками от осознания того, какая она… мокрая.

— Тём… Тёмаа… — дробит задушенно.

— Бля, Ми… Останови, — буквально молю, вглядываясь в затуманенные глаза. — Сам, блядь, не способен…

Мила кусает губы, всхлипывая на пределе своих жгучих ощущений, и вместо ответа тянется ко мне, затягивая в жаркий и многозначительный поцелуй. Пробираясь руками под футболку, обнимает за спину, позволяя уносить себя на вершину блаженства.

— Хочешь еще разок улететь? — хриплю многообещающе.

Робкий кивок, и я продолжаю скользить рукой по влажной ткани, усиливая давление средним пальцем между мягких складок, доставляя ей неземное наслаждение. Под движением пальцев, ерзает все сильнее, плавится в моих руках.

Салон затягивает густым запахом нашего возбуждения, к которому примешивает пьянящий аромат моей Ми. Кружу пальцами по особо чувствительной точке, немыслимым образом сдерживаюсь, чтобы всё же не нырнуть под полоску трусов и гладить ее уже без всяких препятствий. Спускаюсь ниже, надавливая туда, где хотел бы оказаться другим более внушительным органом. За прикрытыми глазами резко вспыхиваю снопы искр. Меня охватывает чувство довольно необычной эйфории.

В момент, когда понимаю, что она близится к оргазму, целую настойчивее, свободной рукой обнимаю за шею и размазываю пальцем слюну на ее губах.

Мила неожиданно откидывает голову назад, хватая воздух рывками и соблазнительно постанывая. А я впадаю в нирвану, когда протяжно вскрикивает и дергается в экстазе, испытывая сладостное удовольствие.

— Чёрт… Ми, — хриплю ей в губы, собирая остатки своей выдержки. — Ты такая красивая, когда кончаешь.

Спойлер:

— Ты трогала себя когда-нибудь сама?

Артём

Артём: "Не спишь?"

Отправляю Милане смс, как только выхожу из душа и добираюсь до своей кровати. Морщась, закидываюсь очередной порцией тошнотворных колес, которые вынужден принимать на постоянной основе до конца своих дней. Надеюсь, их не так уж и мало осталось.

Около часа назад я уехал от Милы и примерно такое-то же время гоняю в голове поганые мысли, осознавая безвыходность положения и весь масштаб грядущего пиздеца.

Я должен рассказать ей о своем диагнозе.

Это было бы правильным решением, по крайней мере честно. Но, блядь… Увидеть непрошенную жалость в ее глазах? Выглядеть слабым — так себе перспектива. Хуже не придумаешь, проще уже сразу вздернуться.

Не успеваю раскрутить эту мысль, как прилетает сообщение от Ми, что выбивает меня из равновесия.

Милана: «Тём, я такая дура…»

Милана: «Прости(((»

Зашибись. И что, твою мать, это значит?! В скопе с кучей подобных незаурядных вопросов, в голове поселяется тревожный хаос. Жалеет? Да ну, на хрен. Не находя ничего стоящего, набираю по истине "гениальный" ответ:

Артём: «Ты о чем?»

Милана: «Я забыла про подарок…»

Милана: «Хотела подарить на вечеринке, когда останемся наедине, но всё вылетело из головы после того, как… Ну, ты в общем понял»

Она даже в сообщениях не договаривает. Делаю очередную зарубку. Одолевает какое-то необъяснимое желание ее разговорить. Хочу, чтобы выражалась прямо, не обходя пикантные выражения и острые словечки, что так заводят.

Сердечный ритм постепенно выравнивается, отгоняя беспокойство, а следом разгоняется по-новой, воскрешая в памяти минувший вечер.

Какой там подарок! Сейчас перед глазами та самая причина, которую я "в общем понял".

Артём: «Не думаю, что стоит переживать по этому поводу. Свой лучший подарок я всё же урвал;)"

И тишина. Ставлю сотку — краснеет. А я — твердею.

Артём: "Скинешь фотку?"

Милана: "Какую?"

Артём: "Себя. Сейчас."

И снова тишина. Надеюсь, она использует это время правильно, выбирая лучший кадр. Хотя я хочу все кадры и ракурсы, для меня каждый будет лучшим.

В мучительном ожидании, осознаю, что уже точно не смогу остановиться. Терпение иссякло еще несколько часов назад, выдержка — в топку, спокойствие и стойкость — туда же. Горстка пепла — всё, что осталось внутри от бывалого самоконтроля.

А когда получаю снимок от моей Ми, всё самообладание летит к чертям. И разгорается новое пламя, которое сам потушить не способен.

Милана: "Тём, ты еще тут? Такое фото подойдет?"

Артём: "Охренеть, Ми. Спрашиваешь…"

Следом шлю голосовое:

— Ты трогала себя когда-нибудь сама?

Оба сообщения прочитаны, но отвечать она, конечно же, не спешит. Не в силах томиться в ожиданиях, набираю ее и, нетерпеливо поджимая губы, жду, когда возьмет трубку. Спустя серию долгих гудков с облегчением выдыхаю, когда слышу тихий и взволнованный голос Ми:

— Тёма…

— Мм? Трогала себя там? — с ходу повторяю свой последний вопрос. — Так, как сегодня трогал тебя я, — весь напрягаюсь, пока жду, что скажет.

— Да… Когда… Когда думала о тебе, — протяжный дрожащий выдох.

С удовлетворением прикрываю глаза, ликуя внутри. Трогала себя. Думала обо мне. Моя девочка.

— Знаешь, это уточнение, охренеть, как радует.

— А ты? Ты так делаешь?

— Чёрт… В этом можешь не сомневаться. И в моих мыслях только ты. Всегда ты, Ми, — говорю чистую правду. — Потрогаешь себя сейчас?

Сомневаюсь, что согласится, но не проверить это, сделав откровенное предложение, не могу. Даже двойная разрядка в душе не особо облегчила моё состояние после минувшего вечера с ней.

— Я… уже…

Бля… Оглушенный ее ответом, откидываю одеяло и обхватываю рукой каменный стояк. Кажется, кровь со всего тела устремилась в паховую зону.

— Я сегодня еле сдержался, чтобы не залезть к тебе в трусики, — выдаю открыто. — Но ты же можешь не сдерживаться. Ласкать себя без всяких преград.

— Могу, — отзывается Ми с озорными нотками в голосе.

— Погладь себя между мокрых складочек, — прошу ее и, выдерживая небольшую паузу, продолжаю: — Что ты чувствуешь, зай?

— Мм… Мне хорошо, приятно очень. И… жарко, — несмело описывает свои ощущения.

Мне тоже. Пиздец, как хорошо сейчас. Запредельно. Приходится сдерживаться, замедляя темп движения руки, чтобы не разрядиться раньше времени.

— Коснись своего клитора и… Поводи по нему пальчиками покругу, — хриплю сбивчиво.

Дыхание Ми учащается. Прорываются тихие задушенные всхлипы.

— Я бы хотела, чтобы это были… твои пальцы, — смущенно признается, удивляя тем самым еще больше.

Один ее голос может привести к преждевременному семяизвержению, а когда вникаешь в смысл слов, это становится задачей со звездочкой.

— И не только пальцы, да, Ми? — с трудом нахожу в себе силы, чтобы говорить внятно.

— Да, Тём, — шепчет, рвано хватая воздух. — Тёмаа…

— Спустись ниже и войди двумя пальчиками поглубже, так как это сделал бы я.

С ее губ слетают негромкие стоны, доводящие меня до крайней степени возбуждения.

— Представляй, что это я. Когда входишь и выходишь…

— Я больше не могу… — срывается Ми на грани удовольствия.

— Помогай себе второй ручкой. Потереби пульсирующую точку. Давай, зайка… — подталкиваю ее, не узнавая собственный голос.

Движение моей руки ускоряется. Увеличивая размах, мчусь за ней следом. И когда частые вздохи Ми переходят в один протяжный стон, я мощно взрываюсь, получая запредельное, неизведанное до этого момента прежде удовольствие. Захлебываюсь накатившей лавиной чувств и эмоций.