— Что случилось, Иван Евгеньевич? — спросила преподавательница.

— Общее построение, курсантам велено явиться в полном составе.

Ну вот, кажется, и началось.

— Что ж, видимо, продолжим занятие позднее, — легко пожала плечами Анна Леонидовна. — Господа курсанты, на выход!

И пока мы строились, чтобы в очередной раз направиться на плац, сама Васильева собиралась вслед за нами. Видимо, общее построение и для преподавателей тоже является поводом собраться. Курсанты проводили фигуристую преподавательницу жадными взглядами, когда она обогнала наш строй и первой покинула помещение.

— Курсанты! На плац! — привычно рявкнул сержант.

Снаружи оказалось, что общее построение действительно общее. Не знаю, сколько в действительности народа собралось, однако на первый взгляд никак не меньше двух-трех сотен. Были здесь и учащиеся других курсов, и их преподаватели, и рядовые сотрудники академии.

Курсантов выстраивали по убывающей — первыми стояли будущие выпускники, а для нас, слушателей подготовительных курсов, нашлось место в самом хвосте. Однако так даже лучше — можно немного расслабиться за спинами старших.

Напротив студентов уже установили небольшую трибуну, возле которой что-то между собой обсуждали несколько мужчин. Среди них я заметил Верещагина. К ним же подошла и Анна Леонидовна.

Сергей Валерьянович что-то негромко выговаривал обрюзгшему седому мужчине в белом костюме тройке. Тот слушал внимательно, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — Верещагина он на самом деле не слышит.

— Смирно! — наконец, пронеслась команда, и студенты вытянулись в струнку, пожирая глазами начальство.

Мужчина в белом костюме поднялся на трибуну в полной тишине и обвёл своих подопечных взглядом. Только сейчас я сообразил, что перед нами выступает директор военной академии. А так как должность у него сугубо административная, то и формы он не носил. Впрочем, я не уверен, что она бы на него налезла, слишком уж он стремился к идеальной форме шара.

— Здравствуйте, господа курсанты! — произнёс директор в микрофон, установленный на трибуне.

Отвечать требовалось по уставу, так что несколько десятков разом кричащих глоток ударили по ушам. При этом старшие курсы ревели так, что нам было достаточно только рот открывать.

— К сожалению, я вынужден сообщить вам крайне тревожные вести, — заговорил директор, и я как никогда сильно за сегодня почувствовал боль в груди. — На территории нашей славной военной академии произошло чрезвычайное происшествие, каких не случалось уже несколько лет. Сегодня ночью трое студентов были избиты до крайне тяжёлого состояния. Это вопиющее нарушение нашего устава, и оно не останется безнаказанным!

Ну вот и всё, подумал я, глядя на директора. Приплыли.

Люди на плацу ждали продолжения, но директор профессионально выдерживал паузу. По рядам выстроенных студентов прошлись шепотки, народ успел обсудить ситуацию. Судя по доносящимся до меня обрывкам разговоров, никто не связал мой будущий поединок с Лисицким и избиение трёх человек.

Я стоял спокойно, уже смирившись с тем, что сейчас глава академии назовёт моё имя и меня отсюда выпрут. Жалко, конечно, но не сдаваться же мне было на милость боярича, попутавшего берега? К тому же такой возможности мне никто и не собирался предоставлять — ночью меня пришли бить, ломать, наказывать. А это никак не входило в мои планы.

Может, Лисицкий и урождённый аристократ, но и я себя не на помойке нашёл и не позволю зажравшемуся мажору переходить границы.

— Сегодня ночью, — продолжил наконец-то речь директор, — трое наших курсантов, участвовавших в драке, попытались самовольно покинуть территорию академии, чтобы тайно получить медицинскую помощь на стороне и скрыть факт драки. Охрана задержала их, сейчас все они находятся в лазарете и получают квалифицированную медицинскую помощь. Эти курсанты пока не признались, кто их так сильно покалечил, но это вопрос времени. Скоро мы будем знать имена всех, кто участвовал в той драке. За серьёзное нарушение дисциплины пытавшиеся покинуть территорию академии участники драки будут отчислены. Мы уже нашли место, где произошла драка, однако камеры были отключены, и установить, кто избил трёх студентов третьего курса, не представляется возможным.

Директор выдержал небольшую паузу и, театрально подняв большой палец правой руки, добавил:

— Пока не представляется возможным! Но мы не оставим это дело и выясним, кто устроил побоище на территории нашей академии, нарушив её устав. Как я уже сказал, это лишь вопрос времени!

Я усмехнулся, чувствуя, как напряжение понемногу отступает.

Хрена с два вчерашние громилы заговорят. Им ведь тогда придётся сдать боярича, как организатора, а этого они себе позволить не могут. Выгонят их теперь по-любому, но пока они молчат, Лисицкие их явно не бросят и, возможно, окажут поддержку за пределами академии. А вот если они проболтаются, и вместе с ними из академии и боярича выпрут с позором, будет уже совсем другой расклад.

Аккуратно пошевелив локтем, я прижал его к рёбрам. Знал бы, что там камеры не работают, действовал бы иначе. А повязку надо исхитриться наложить. Не самому же в лазарет топать? Впрочем, чтобы её наложить, надо было где-то найти материалы, чтобы её сделать.

— А пока что все свободны, — закончил свою речь директор и сошёл с трибуны.

Оживились сотрудники академии, выкрикивая команды, они развели толпу студентов по своим делам. Наш сержант тоже повёл нас обратно на занятия, но уже не к Анне Леонидовне, а на полигон.

Мы пришли на стрельбище. Вот только оружия нам выдавать не собирались — занятие-то магическое. Поджарый мужчина с жутким шрамом на подбородке, характерным для собачьего укуса, оглядел наш строй.

— Слушатели подготовительных курсов построены, господин капрал! — доложил доставивший нас сержант.

Капрал кивнул.

— Курсанты, меня зовут Павел Евгеньевич Сухов, — представился он хриплым голосом, держа руки за спиной. — На моих занятиях вы будете работать с заклинаниями. Мы не будем касаться теории построения силы, это вы будете слушать на лекциях Анны Леонидовны. У меня — только практика. И сегодня я покажу вам, как пользоваться вашей силой.

Он встал вполоборота к нам, вытянул левую руку, и с неё в сторону установленных в ста метрах от нас мишеней понеслась хорошо видимая воздушная волна. Ударив волной в щит, к которому крепилось схематичное изображение человека, капрал вновь повернулся к нам.

— Сегодня вы изучите своё первое заклинание и будете отрабатывать его в течение всего занятия. По итогу я распределю вас по группам: слабые попадут на заметку экзаменационной комиссии и, если не покажут нужного результата на экзамене, вылетят несмотря ни на какие отзывы других преподавателей. Боевой маг должен уметь работать с магией. Если вы на это не способны, в нашей академии вам не место. Подходим к линии огня!

Рассредоточившись, мы заняли позиции у рубежа. Капрал, руководствуясь какими-то своими соображениями, переставил несколько человек и зашёл на стрельбище.

— Сейчас я покажу вам, как воспользоваться вашим первым заклинанием, — объявил он, сгибая в локте правую руку. — Это заклинание называется Воздушный кулак и считается одним из самых слабых, относится к первому кругу и всегда работает по направлению от вас. Итак, ваша задача направить магию из резерва в кулак…

Пальцы капрала подёрнулись едва уловимой дымкой цвета безоблачного неба.

— Чем больше силы вы сосредоточите в кулаке, тем сильнее будет конечный удар, — продолжил пояснения Павел Евгеньевич. — Однако распорядиться ей можно по-разному. Именно вы определяете, как именно бить — расстояние, давление и прочие характеристики заклинания задаёте вы сами, — капрал указал левой рукой на висок. — Но для того, чтобы всё верно рассчитывать, нужно пользоваться головой, а не магией. На конечный итог будут влиять все те же параметры, что и на стрельбу. Направление ветра — не думайте, что вам удастся перебороть природу. Если вам в лицо шпарит ураганный шквал, ваше заклинание просто снесёт. Если будет повышенная влажность — объём толкаемой воздушной массы изменится в меньшую сторону. Если на вас прёт стена огня, или вы находитесь посреди пожара, ваш удар может раздуть пламя ещё сильнее, и вы сгорите раньше, чем осознаете, в чём были не правы. Помните об этом, прежде чем приступать к делу.