— Катя, буди Игоря, а то он завтрак проспит! — раздался голос матери из коридора.

Дверь в мою комнату приоткрылась. Стараясь ступать крайне осторожно, Катя подобралась к моей кровати. Сестра наклонилась ко мне поближе, набрала в грудь воздуха, чтобы крикнуть мне в ухо, но я её опередил.

— Рота, подъём! — гаркнул я.

Катя испуганно отскочила назад и шлёпнулась на задницу. А я со смехом откинул одеяло и свесил ноги на пол. Сестра надула губки.

— Вот ты гад, Игорь! — заявила она, поднимаясь, и тут же приняла воинственный вид. — Ничего, однажды у меня получится. Так и знай!

— Как скажешь, мелкая, — со смехом кивнул я, нащупывая ногами тапки.

Катя вышла из комнаты, а я принялся собираться. Надел спортивки с футболкой, и в таком виде пошлёпал в ванную. Пока приводил себя в порядок, подумал, что мне будет не хватать вот таких семейных розыгрышей.

С тех пор как я поступил в лицей, сестра каждое утро пытается устроить мне «казарму». Но ещё ни разу у неё не получилось — я всегда просыпаюсь раньше неё и просто жду под одеялом, когда Катя проберётся ко мне в комнату.

— Сынок, ты не забыл, какой сегодня день? — постучав в дверь ванной, спросил отец. — Не затягивай.

— Нет, пап, — ответил я, сплюнув пену от зубной пасты. — Уже иду.

Сегодня у простых школьников выпускной, а в моём лицее, помимо этого, ещё и обряд инициации — позволяющий одарённым полноценно взаимодействовать с их магией. У меня дар, конечно, не слишком сильный, но и он может быть полезен. Ведь как говаривал великий полководец, воюем не числом, а умением.

Не то чтобы меня прельщала военная карьера, но родители сильно старались дать мне будущее, так что я просто не имел морального права отказываться. В конце концов, я в свои восемнадцать лет всё ещё понятия не имел, кем хочу стать, когда вырасту. А родители старше — им виднее.

Выйдя из ванной, я прошёл на кухню, где за столом уже собралась вся семья. Катя сидела на своём обычном месте и, не отрываясь от тарелки с яичницей с помидорами, листала учебник по геометрии. Отец во главе стола нарезал свою глазунью с беконом маленькими ломтями. А мама в это время ставила тарелку перед моим стулом.

— Садись, сынок, — с теплотой произнесла она.

— Спасибо, мам.

Мне, как и отцу, полагалась яичница с беконом и стакан чая со сдобной булкой на десерт. Вооружившись приборами, я приступил к еде. В самом деле, следовало поторопиться, не дело — опаздывать на инициацию. В военном лицее, куда я поступил по протекции отца, нарушения дисциплины, мягко говоря, не приветствовались.

Ну как, отца. Глава нашей семьи Василий Петрович Воронов трудился на Императорском Екатеринбургском оружейном заводе, совмещая две немаленькие должности: начальника отдела кадров и заместителя директора по просветительской работе. Но характер не позволял ему пользоваться служебным положением, папа у меня слишком для этого мягкий и стеснительный. Так что с директором завода насчёт моего зачисления в лицей договаривалась мать — Наталья Вячеславовна.

В углу кухни работал телевизор, транслируя объявление о новых этапах реформ, которые затеял Его Императорское Величество Михаил Романов. На этот раз диктор вещал о том, что прошедший референдум о необходимости сохранения монархии прошёл успешно, и за сохранение проголосовали без малого семьдесят восемь процентов подданных.

— Какой ерундой занимается, — вздохнула мать, поставив на столешницу плетёную корзинку с нарезанными ломтиками хлеба.

По-праздничному, треугольниками. Я сразу почувствовал, что сегодня особенный день, и намазал первый кусок сливочным маслом с завода, на котором работала мама.

— Императору лучше видно, Наташа, — возразил отец, оторвавшись от своей глазуньи. — Он потомственный аристократ, которого с детства учили и воспитывали, как будущего правителя. Так что не нам учить Его Императорское Величество страной править. Если каждая кухарка начнёт советы давать, как монарху Российской Империей руководить, страна просто развалится.

— Да лучше бы реальные проблемы решали, — фыркнула мать. — Кому нужен этот референдум?

— Ничего ты не понимаешь, дорогая, — возразил отец, окуная в растёкшийся яичный желток корочку хлеба. — Государь для людей старается. Вот провёл референдум, и теперь никто его не упрекнёт, что монархия Российской Империи не нужна. Семьдесят восемь процентов проголосовали за сохранение монархии! Теперь любой революционер дважды подумает, поддержит ли его народ, и не станет вредить стране.

— Держи карман шире!

— Наташа, ну ты посмотри на людей, — не сдавался отец, прожевав кусок хлеба. — Сколько стало свобод у простых людей? Жить стало лучше! А всё благодаря либеральным реформам императора.

— Жить стало лучше, жить стало веселее! — передразнила его мать. — Тут не знаешь, чего завтра ждать с этими реформами. Повсюду теперь бардак, никто ни за что не отвечает, каждый сам за себя теперь. Никакого порядка! Непонятно, на что и как жить будем. Ещё и войска из Афганистана выводят…

— Так у нас врагов нет! А это поможет снизить нагрузку на экономику, — возразил отец. — Англичане обещали, что не станут вводить войска в Афганистан. Так зачем нам тогда держать там солдат?

— Обещали, да. Только когда свои обещания хоть кто-то пытался сдержать? — не стала сдаваться мама. — И вообще, ты, Вася, на военном заводе работаешь, — напомнила она, погрозив отцу вилкой. — А твой любимый император расходы на армию сокращает. Так, глядишь, и вас прикроют. На что тогда жить станем?

— Да никто нас не сократит, Наташа. Мы же важное звено в военной промышленности! — возразил отец, и, отложив приборы, помял грудь в районе сердца.

— Да ты на Францию посмотри, к чему у них эти заигрывания с либералами привели! — пыталась развить тему мать.

Отец отмахнулся, давая понять, что разговор на эту тему поддерживать дальше не намерен.

— Наташа, давай потом об этом поговорим. Сегодня у тебя важный день, Игорь, — произнёс отец, обернувшись ко мне, и его голос заметно дрогнул. — Заканчиваешь лицей, становишься взрослым молодым человеком…

Мать украдкой смахнула слезинку с глаз, глядя на отца с неприкрытой любовью. А отец тем временем, взяв в руки чашку с чаем, продолжил:

— Переходишь в военную академию, будешь служить батюшке нашему императору Михаилу…

Отец прервался, чтобы выдохнуть. И побледнел. Со звоном поставил чашку на стол.

— Катя, быстро к Анастасии Александровне беги, отцу опять плохо! — велела мать, сама подскакивая со стула к отцу, чтобы не дать тому упасть на пол.

Я же в это время уже добрался до аптечки. Не первый раз у отца приступ, уже свыклись с ними. Хотя мать, конечно, настаивала, чтобы отец уже пошёл по врачам, но разве его заставишь?

Отмерив десять капель успокоительного в полстакана воды, я протянул его побледневшему отцу. Он тяжело дышал, откинувшись на спинку стула, но стакан взять смог.

В этот момент входная дверь распахнулась, и к нам в квартиру стремительно вошла Анастасия Александровна — золотоволосая и голубоглазая красавица с высокой грудью, которую так выгодно подчёркивала форменная белая блузка с гербом Уральского медицинского университета. Соседка, как всегда, была прекрасна.

— Дядь Вась, ну что же вы себя не бережёте совсем? — заявила гостья, присаживаясь на корточки рядом с отцом. — Игорь, успокоительное уже дал?

— Да, дал, — ответил я, стараясь не слишком любоваться студенткой медицинского.

Верхние пуговицы Настиной блузки были расстёгнуты, отчего мой взгляд сам собой нацелился туда, где угадывались чашечки белоснежного лифчика. А тем временем девушка приложила ладошки к груди отца, и её пальцы засветились мягким зелёным светом.

Лицо отца на глазах обретало здоровый цвет, он задышал ровно и уже не порывался хвататься за сердце, как раньше. Воистину магия — настоящее чудо. Жаль, что она лечит только травмы и симптомы, но не в силах исцелить человека полностью.