Прежде чем бой начался, я вновь проверил уровень своего резерва. Никаких изменений — будто ни один удар оппонентов на меня так и не повлиял. Такая лютая неуязвимость вызывала у меня самого вопросы. Ведь не мог же я быть самым сильным магом во всей академии!

Но думать об этом стало некогда.

— Бой!

— Итак, курсанты, — заговорил Верещагин, когда мы построились вновь. — Сегодняшний день показал вам всем, чего вы стоите, как боевые маги. Скажу честно, такого дрянного набора я ещё за свою карьеру не видел. Особенно это касается аристократов — вы только посмотрите на себя, вчерашний простой школяр плевал на ваши родовые техники боя и как котят раскидал всех противников. Где ваша концентрация⁈ — внезапно заорал капитан. — Расслабились⁈ Думаете, можно относиться к моим занятиям, как к развлечению⁈

Естественно, никто ему не ответил. А Сергей Валерьянович продолжил уже успокоившись:

— Курсант Воронов наглядно показал, насколько важно уметь применять технику укрепления тела грамотно, не вливая в неё всё, что есть. И проявил одно из важнейших качеств боевого мага — он работал головой, он думал. Пока вы махали руками и ногами, стараясь повалить оппонента, Воронов вычислял силу, с которой вы можете его ударить под усилением, а затем наплевав на ваши комариные укусы, выносил с нескольких ударов.

На меня, кажется, косились, но, слава яйцам, без ненависти. Да, я победил всех. Но так мы же и пришлю в академию, чтобы научиться. Так что этот разнос Верещагина на самом деле не так уж и серьёзен.

Мне ведь тоже следовало подтянуть подготовку. Что ни говори, а сам капитан легко бы меня размазал. Но он-то не слушатель подготовительных курсов, он полноценный боевой маг.

Однако я не мог не заметить, что меня откровенно радовала такая непробиваемость. Глядишь, если дальше так пойдёт, тоже смогу пули грудью ловить без опаски помереть.

— Вот вам задание до завтра, курсанты, — объявил куратор. — Тренируйте ваше укрепление тела всё время, даже во сне. Завтра я проверю, есть ли у вас прогресс. В особенности это касается тех, кто позорно проиграл первый раунд, даже не дойдя до Воронова. Поразительно низкие результаты! Занятие окончено. Все свободны!

Быстро ополоснувшись в душе и переодевшись в форму академии, я направился в столовую. До ужина оставалось совсем немного времени. Рядом шёл Орешкин, и по его сияющему лицу я понял, что парень в восторге.

— Ты нереально крут, Гарик! — заявил Гриша, когда мы преодолели половину пути до столовой.

— Опыт, Гриша, не пропьёшь, — ответил я.

— Да ты так дерёшься, будто у тебя этого опыта не один десяток лет!

К счастью, отвечать на это мне не пришлось — мы оказались на месте, и сразу же расселись за составленными для курсантов столами. Подавали картофельное пюре, щедро политое соусом и внушительную тушку запечённой в травах форели. Всё было приготовлено на высшем уровне — просто пальчики оближешь.

Да и булочка к чаю на десерт пришлась кстати. А то я за время тренировки у Верещагина сильно изголодался, хотя не понимал этого, пока не оказался непосредственно за столом.

— На что потратишь свободное время? — спросил Орешкин, уминая свою порцию.

— На тренировку, конечно, — ответил я.

— Тебе-то зачем? Ты и так лучший на нашем курсе!

Я улыбнулся, глядя на своего соседа.

— Гриша, ты что же, думаешь, что, кроме нашего курса, других магов не существует? Необученных пацанов расшвырять — много ума не надо. В настоящей драке так не выйдет.

— Ну, пожалуй, ты прав, — согласился Орешкин.

А я тем временем посмотрел на свои сбитые пальцы — надо было что-то придумать с руками. До сих пор костяшки болели, да ещё и тренировка у Верещагина добавила сверху.

Так стёсанные пальцы ещё не скоро заживут. Хорошо хоть большую часть времени я не замечаю неудобств. Льда, что ли, поискать?

Перед отбоем курсанты в казарме делились своими впечатлениями о первом дне. Ко мне никто подходить не стал — очевидно, что показная расправа над всем курсом сыграла свою роль, и меня сочли излишне заносчивым. Ведь что мне стоило проиграть или хотя бы дать противникам возможность не выглядеть перед Верещагиным дилетантами?

И это я не говорю о том, что любви со стороны благородной части курсантов мне такая победа не добавила. Ведь я кто в их глазах? Всего лишь плебей, чернь, холоп. А раскатал всех, несмотря на их тренировки и подготовку в роду.

Но меня это мало волновало на самом деле. Я был занят собственным даром. Если после лекции Анны Леонидовны у меня ничего не получилось, то Верещагину удалось научить меня обращаться к внутреннему резерву. И теперь, когда я уже понял, как это ощущается, чувство магии, о котором говорила Васильева, не покидало меня вовсе.

К чувству наполненности резерва ничего нового не добавилось, я всё ещё не мог почуять магию в воздухе, о которой рассказывала Анна Леонидовна. Зато мог натянуть укрепление тела на себя в мгновение ока, просто по желанию.

Чем и занимался, собственно говоря, до самого отбоя. Включая и выключая укрепление тела, я постепенно смог различить в собственном состоянии небольшие изменения.

Не знаю, сколько потребовалось повторений, может быть, несколько десятков, может быть, с сотню, однако объём доступного мне резерва снизился. По ощущениям всего на каплю, но всё же некий расход имелся, и это надо было учитывать. То ли у меня так много магии, что требуется неоднократно применять технику, то ли слишком мало, и она не успевает восстановиться за то время, что я упражняюсь.

В общем, в этом предстояло разбираться. Но уже не сегодня — в казарму заглянул сержант и, велев построиться, проверил наличие всех курсантов.

— Отбой через десять минут, — объявил сержант, прежде чем покинуть нас.

Приведя себя в порядок, я улёгся на койку и прикрыл глаза. А через минуту в помещении погас свет, и я тут же услышал, как кто-то, не успевший вовремя лечь, долбанулся от души в двухъярусную кровать и с тихим матом пополз на своё место.

Что ж, первый день обучения в академии прошёл не так уж и плохо. Если и дальше будет так же, как сегодня — вполне вероятно, мне даже понравится быть боевым магом. Во всяком случае то, что я ощутил сегодня, было по-настоящему волшебным. Ни в той, ни в этой жизни я ещё не чувствовал себя настолько всемогущим и неуязвимым.

И пусть это была лишь видимость — всё-таки настоящий маг меня, как щенка порвёт, но попробовав свою силу, я уже был уверен — мне это нравится. И пожалуй, не так уж и плохо, что родители отправили меня в военную академию.

Какой нормальный мужчина не грезил о такой силе?

Уснуть я не успел. Дверь в жилое помещение приоткрылась, впуская тонкий луч света, и сгорбленная фигура пригибающегося человека скользнула к койкам. Судя по тому, что дежурный шума не поднял, хотя по уставу был обязан, имел место элемент дедовщины.

Укрепление тела я с себя не снимал. Верещагин не зря говорил, что боевой маг его держит, даже находясь без сознания. А мне стоило ориентироваться на лучшие примеры. В отличие от окружающих пацанов, я-то понимал, насколько это важно.

Тем временем гость добрался до моей койки и замер на несколько секунд. Протянув руку, он собирался то ли сдёрнуть с меня простыню, то ли потрясти за плечо.

Но я перехватил его кисть и вывернул её под неестественным углом.

— Чё надо? — спросил я тоном, не терпящим пререканий.

— Отпусти! — прошипел незваный гость, но я усилил нажим. — Да меня просто послание передать отправили! Мамой клянусь, отпусти, Воронов!

Я сперва сел на постели, и только после этого выпустил кисть неизвестного из захвата.

— И что за послание? — поинтересовался я.

— Тебя за казармой ждут, — ответил, едва не шмыгая носом, мой собеседник, баюкая повреждённую руку. — Сказали разбудить и вывести тебя.

Кивнув, я быстро натянул форменные штаны и взял ботинки — не голым же выскакивать на стрелку.