Едва все расселись, дверь в кабинет открылась, и к нам вошла красотка лет двадцати семи. Униформа военной академии подчёркивала её спортивную фигуру, чёрные длинные вьющиеся волосы были заколоты на затылке, но даже так опускались до лопаток. Глаз от девушки было не оторвать, и судя по шумным вздохам, не только я придерживался такого мнения.

Каблуки туфель простучали по паркету, девушка остановилась у преподавательского стола и, взяв с него кусочек мела, прошла к доске.

— Здравствуйте, господа курсанты! — поздоровалась красавица бархатистым голосом. — Меня зовут Анна Леонидовна Васильева. Обращайтесь ко мне по имени-отчеству, — велела она. — Я буду преподавать у вас теорию магии сейчас и на последующих курсах нашей академии. Надеюсь, вы будете очень внимательно слушать мои уроки.

Кого-то она мне неуловимо напоминала. Да и фамилия была знакомая, где-то я её уже слышал.

— С вами познакомимся со временем, а сейчас перейдём к главной теме занятия. Что такое магия, — объявила Анна Леонидовна.

Нарисовав на доске несколько вложенных друг в друга сфер, молодая преподавательница отложила мел и отряхнула руки.

— Итак, как всем вам известно, процент одарённых среди людей не слишком высок, — проговорила Анна Леонидовна, поворачиваясь к нам. — В среднем одарённым является один из ста, он может передавать своим потомкам дар к магии, который, возможно, через несколько поколений вырастет в мощную силу. Из таких одарённых, а по сути носителей магического гена, примерно каждый десятый достаточно силен, чтобы самостоятельно оперировать магией. И из десятка таких магов только один окажется достаточно сильным, чтобы стать боевым чародеем.

Закончив эту речь, преподавательница прошлась вдоль стены, на которой висела доска, выдерживая короткую паузу.

— Мы будем с вами говорить только о двух последних категориях, так как именно к ним вы и относитесь, — объявила она. — Итак, сама по себе магия — это ещё один, особый вид энергии, не подчиняющийся законам физики, но способный на неё влиять. Сама по себе магия инертна и находится в состоянии покоя. Вы, как маги, с помощью заклинаний задаёте условия, при которых эта энергия переходит из состояния покоя в состояние воздействия на мир.

Снова взяв мел в руку, Анна Леонидовна ткнула в нарисованные ранее сферы.

— По итоговой силе воздействия, которое вы запускаете, заклинания делятся на десять кругов. Первый круг — самые слабые заклинания и самые грубые воздействия. К примеру, типовой Воздушный кулак. С точки зрения физики — это возмущение воздуха в месте воздействия, которое распространяется в направлении от мага. Грубое, простое и не требующее особых навыков заклинание.

Оглядев кабинет, преподаватель продолжила.

— Для контраста на десятом круге существует заклинание Вакуум. И хотя к настоящему вакууму оно не имеет никакого отношения, но эффект практически не отличается. В чётко обозначенной зоне возникает безвоздушная зона, вокруг которой нет и следа применения чар, и можно спокойно дышать. А вот внутри обозначенной Вакуумом зоны воздуха просто не существует, — пояснила преподаватель. — Это очень тонкое воздействие, которое требует от мага не только высочайшей концентрации, но и огромного запаса энергии.

Сделав короткую паузу, Анна Леонидовна вытерла руки.

— Ещё, разумеется, есть так называемые фокусы, доступные всем одарённым. К примеру, некоторые позёры любят подкурить от пальца, — с усмешкой сказала она. — Но фокусы мы с вами рассматривать не будем. Так или иначе, в нашей академии вы будете изучать теорию применения магии посредством заклинаний от первого до десятого круга. Не все из них вы сможете применить на практике, но знать о них обязаны все возможное, ведь предполагаемый противник может их использовать.

Разумный подход, надо признать. Чем-то напоминал занятия в армии из моей прошлой жизни, где разбирали устройство и слабые места техники условного противника.

— На обязательном экзамене, который вы будете сдавать примерно через месяц, и который должен будет показать, готовы ли вы к учёбе в военной магической академии, — заговорила Анна Леонидовна, — вы обязаны досконально знать теорию работы первых двух кругов заклинаний. Это включает в себя как описание, так и подробную механику работы.

И дальше до конца занятия преподаватель рассказывала о том, как именно работают заклинания, и почему каждое слово, жест или просто команда волей действуют именно так, а не иначе.

Так что, когда занятие закончилось, и мы должны были покинуть кабинет, я чувствовал, как мозги буквально шевелятся внутри черепной коробки — так много информации выдала Анна Леонидовна, что не вся она могла уложиться в голове. Хорошо хоть это была лишь вводная лекция, и дальше нас должны были учить подробно по каждому пункту. Сейчас же я чувствовал, что в голову новая информация просто не влезает.

Преподаватель осталась в кабинете, а мы направились на следующее занятие. На этот раз на физику. Вот тут я мог вполне расслабиться, так как ничего особенного мне рассказать капрал, преподающий предмет, просто не мог. Что тут, что в прошлой жизни этот предмет был идентичен.

И, кстати, только слушая лекцию по устройству реактивного двигателя, я впервые задумался, почему мир с магией развивал технологии. А дело-то в экономии. Магов много, если брать в общем, но в их услугах нуждается гораздо больше населения, чем самые крутые волшебники могут обеспечить.

Так что дешевле использовать ракеты на войне, машины в производстве и качать нефть с газом, чем надеяться, что у тебя в стране родится достаточно сильных магов.

Следующие две лекции я не то что проспал, но слушал вполуха, больше поглощённый мыслями о том, кем мне предстоит стать после выпуска из военной академии. Всё же боевой маг — это в первую очередь именно профессиональный солдат, воюющий не с винтовкой в руках, а заклинаниями. Хотя, конечно, и стрелять, и драться нас будут обязательно учить.

О мирном применении магии я пока что слышал только в лицее, и то, скорее, как о чём-то пренебрежительном. Бытовые заклинания — это для тех, кто не смог добиться чего-то большего. И без них вполне можно обойтись утюгом или тряпкой. Конечно, были ещё целители, но это отдельная специфичная категория. И целителей — настоящих сильных лекарей было очень мало, поэтому они ценились невероятно высоко, и никто из них никогда не оставался без работы.

Наконец, наступил обед, и мы под конвоем сержанта направились в столовую. Теперь времени было побольше, никто не торопил. Так что я наслаждался наваристым борщом с копчёной грушей, намазывал сливочное масло на ржаной гренок, присыпанный крупной солью. И в очередной раз подметил: в академии кормят отлично, что, впрочем, не удивительно, учитывая, что большинство студентов здесь — аристократы, а им помоев не подашь.

— Гарик, слушай, — обратился ко мне Орешкин, когда мы перешли к чаю, — ты извини, что так получилось. Ты из-за меня с Лисицким и Верещагиным в проблемы впутался. Я не хотел, честно.

— Забей, Гриша, — ответил я, пожав плечами. — Я сам свой выбор сделал.

Просвещать Гришу в то, что говорил Верещагин, когда отослал его, я не стал — ни к чему. Как бы Орешкин ни переживал, однако у него свои дела, у меня свои. И руководствоваться я буду в первую очередь своими интересами.

— И от меня, кстати, отстали, — добавил чуть тише Орешкин. — Спасибо тебе за это.

Вместо ответа, я кивнул, допивая чай.

Дальше у нас в распорядке значилась боевая подготовка. Но до неё оставалось ещё порядочно времени, чтобы не махать руками на полный желудок. Потому, оставив Орешкина добивать свой чай, я вышел на крыльцо столовой, где и остановился, разглядывая совершенно чистое лицо Лисицкого, стоящего внизу.

Нос боярича был абсолютно целым, будто я и не ломал его вечером. Это что, здесь такие в академии целители хорошие, или благородный сынок смотался домой, чтобы его починили собственные семейные лекари?

У меня вот костяшки до сих пор болели. Не то чтобы очень уж сильно — пользоваться рукой я, конечно, мог, однако неприятные ощущения остались и пройти должны были нескоро.