— А ты как-то иначе поступаешь? — Приложив руку к пульсирующей от боли щеке, я зловеще посмотрел прямо в глаза лорда. — Особенно когда бежишь сражаться против армии монстров в одиночку.

Алгар молчал. Все еще хмурясь, и явно злясь на меня, он просто плотно сжимал кулаки. Между тем, я продолжал говорить все громче и злее:

— Я уже говорил тебе об этом ранее, и повторю сейчас. Алгар, если умрешь ты, умрет и север. Так возьми себя наконец-то в руки, перестань думать о самоубийстве и начни оберегать свою жизнь! Или ты думаешь, что я один заметил, насколько сильно ты рискуешь в последнее время⁈

Алгар молчал. По его исказившемуся выражению лица, я сразу понял, что до него дошел смысл сказанных слов. Оглянувшись, он посмотрел в лица окружавших нас стражников, и увидел в них то, что его насторожило. Все они смотрели на меня с пониманием, а на Алгара с сочувствием.

И, да, я был уверен в том, что сами стражники понимали, насколько безбашенный был у них лорд, и как сильно это могло повредить самому Северу.

— Для тебя здесь нет замены, — уже спокойнее продолжал я, — и поэтому перестань подставляться. Мы все готовы сражаться и умирать ради Севера, но вот тебе умирать уже нельзя.

Мы с Алгаром стояли в полной тишине у стен крепости. Врата, охранявшие саму крепость, были более низкими, нежели стены Бригира, но все же и они своим видом вызывали ощущение могучести и защищенности этого места.

Между тем, вдоль врат располагалось то, ради чего мы пришли в это место посреди дня — человеческие могилы. Множество разных захоронений, помеченных лишь небольшими деревянными дощечками, с нацарапанными на них именами, были своеобразным отпечатком последних сражений. Они находились у дальней стены крепости, в месте, куда не выходило ни одно окно, но куда постоянно проникали лучи заходящего солнца.

— Здесь лежат мои товарищи, — заговорил Алгар, взглядом обводя несколько десятков могил. — Самые близкие люди, которым я доверял, и тела которых нам удалось спасти.

Я не отвечал. Мне тяжело было находиться здесь. Морально это место, как и сам процесс сжигания тел после сражения, давили настолько сильно, что становилось тяжело дышать. Хотелось как можно быстрее покинуть это место.

— На самом деле, — продолжал говорить Алгар, — все, кто сражался на вратах достойны того, чтобы лежать здесь. Но не всем предоставился этот шанс.

— Да, я был против этого.

— Я не виню тебя, ты был прав. — Мужчина хлопнул меня по плечу, даже не поднимая взгляда. — Это было бы неразумно, учитывая то, что на каждое захоронение нужны силы, которых у нас просто нет. К тому же, если бы мы хоронили каждого, очень скоро наш город полностью заполонили бы могилы.

Я невольно посмотрел в сторону. Ряды могил тянулись уже довольно далеко, и зрелище это было устрашающим. Здесь уже даже лежали те, кого я хорошо знал, и мне мучительно было думать об этом.

— Но даже так, — снова заговорил Алгар, — я не вижу ничего хорошего в том, что мои люди лежат здесь. Понимаешь, с каждой новой могилой я чувствую себя все более беспомощным в сложившейся ситуации. Мы даже не можем достойно почтить память умерших. Не можем следить за их могилами, и поэтому теперь кости наших товарищей обвивает этот вездесущий сорняк. Сорняк, который ускоряет разложение их тел и еще быстрее разрушает их тела.

Мне ничего не хотелось говорить также потому, что я знал большинство этих реплик. Именно этот разговор напротив могил был частью сюжета, который я прописывал. Алгар был обязан сказать все эти фразы, но по ходу истории он должен был сделать это намного раньше. Сейчас же получалось, что из-за моего вмешательства фрагменты сюжета просто менялись местами.

Приподняв на меня обессиленно-усталый взгляд, Алгар чуть тише проговорил:

— Я молюсь каждый день за то, чтобы ночь просто не начиналась. Странно, правда?

— Ты молишься? — в моем голосе явно промелькнули нотки растерянности.

— Почему тебя это так удивляет? Ты же бывший монах.

— Мне казалось, что северяне молятся только своему лорду.

— И в этом ты прав. Мы, северяне, живем каждым днем, и мало беспокоимся о загробном. Будет дальше что-то или нет не так важно, и именно поэтому народ больше верит в своего лорда, нежели в самого бога. Но что, если ты сам являешься лордом? К кому обращать все свои надежды и мольбы?

Я вяло улыбнулся. На самом деле, в моей книге все же была одна сцена молитвы Алгара, но она должна была произойти в момент полного отчаяния главного героя. В момент, когда он уже сдался с неизбежным падением Севера и принял быстро приближавшуюся к нему смерть. И даже учитывая, что подобное было в сюжете, это был всего лишь один незначительный фрагмент всей истории. Не думал, что он сможет стать частью характера героя.

Среди внезапно возникшей тишины снова прозвучал голос Алгара:

— Люди Нобутоши убивали себя, когда узнавали, что они заражены. Я считал это диким поступком, но благородным.

— Благородным в чем?

— В том, что они сделали все, что было в их силах, чтобы не допустить убийства невинных. Если бы так поступил каждый, может быть, сейчас бы мои люди не погибали на вратах Бригир. И их омертвевшие тела не лежали бы в этих могилах, покрытые гадким ядовитым сорняком.

Я тяжело вздохнул, повернулся всем телом к Алгару и серьёзно посмотрел на него. Мои действия сразу подсказали ему, что я собирался поговорить о чем-то важном, и Алгар, мгновенно отбросив от себя все упаднические мысли, столь же спокойно развернулся ко мне.

— На самом деле, об этом сорняке я и хотел поговорить.

— Не забывайте, нельзя позволять яду долго находиться на воздухе. — Бегло осматривая лица столпившихся вокруг меня людей, я все продолжал серьезно говорить. — Всегда закрывайте за собой емкости. Всегда проверяйте положение и готовность ваших стрел. Тут важно еще и самому не пораниться, так что будьте осторожны.

Люди, стоявшие рядом со мной, молчали, но по их взглядам я понимал, что они внимательно слушали каждое мое слово. Для меня это была уже примерно восьмая группа охранников, перед которыми я проводил инструктаж. Яд, созданный из сорняка Манегрии оказался действенной вещью. Стоило ему попасть на плоть монстра, как та начинала биться в конвульсиях, а в таком состоянии эти твари были менее опасны.

— И, да, сейчас день. Но помните, что нынешние монстры намного сильнее предыдущих. Они уже не превращаются в людей, а это значит, что они могут нападать в любое время.

Окружающие разом кивнули, а я, быстро приподняв ладонь, расслабленно махнул. Стражники восприняли этот жест правильно — в наших кругах он звучал примерно так: «всем разойтись по своим местам». И после этого все в округе, кроме одного человека, действительно начали расходиться.

Заметив краем глаза стоявшую в стороне фигуру, я сразу же насторожился. Рудриггер стоял на самом краю врат Бригир, слегка опираясь на каменную изгородь. Сверля меня задумчивым взглядом, еще некоторое время он ничего не говорил и просто будто размышлял над чем-то. Но стоило мне развернуться, чтобы уйти, как в тот же миг раздался его спокойный голос:

— Иногда я думаю о том, откуда ты столько знаешь. Ведь не может быть, чтобы человеку так легко везло в жизни. Случайно нашел Освальдский корень, случайно сблизился с лордом, случайно оказался дружком генерала с соседнего континента.

— Я не его дружок.

— Меня это не волнует.

Отстранившись от изгороди, Рудриггер выпрямился и плавным шагом приблизился ко мне. Когда мы стояли так близко, его голова была намного выше моей. Мне приходилось даже приподнимать подбородок, чтобы просто смотреть ему в глаза.

— Я хочу сказать тебе другое, — продолжал Рудриггер. — Понимаешь, не у меня одного твои действия вызывают уйму вопросов.

Я просто продолжал молчать. Мне нечего было сказать на любые претензии, связанные с моей подозрительностью. Я и сам понимал, что действовал не так хитро, как нужно было. Мне намного важнее было добиться результата в короткие сроки, нежели сохранять конспирацию. И я бы не удивился, если бы после выхода из этого апокалиптического мирка оценка моего прохождения истории была бы самой низкой из всех возможных.