Якобс выслушал Макса, потом меня.

— Пожалуй, я передам тебя по команде.

Я скрипнул зубами:

— Если вы не вернете меня обратно, то немедленно доложите в Белград, в Гестапо, штурмбаннфюреру Клопфу! Он знает меня лично!

При фамилии «Клопф» Якобс заинтересовался, посветил мне в лицо, прищурился и спросил:

— Родственник?

— Это к делу не относится! И у нас кончается время! А я за ваших идиотов один впрягаться не желаю, и доложу начальству все как есть!

— Фенрих, значит? — еще раз оглядел меня командир. — Где учился?

— В Нюрнберге, — ляпнул я, но тут же с облегчением сообразил, что ляпнул правильно.

Мы ездили туда от Федерации на знаменитую стрелковую выставку и облазили по случаю весь центр, восстановленный после бомбежек союзников. Я еще хотел остаться в отеле, а не топать по городу, но президент наш мне и сказал «Все, что ты узнал, выучил или увидел в этой жизни, когда-нибудь тебе пригодится, главное, не ленись, впитывай», спасибо ему за науку.

— Да? И что там стоит на площади у собора?

— Фонтан. Красивый. С золотым колечком. Только оно для дураков, крутить на счастье надо другое, железное.

— Хм…

— Соображай быстрей, камрад. Я не хочу даже думать, что с нами сделают за провал такой операции. Если просто отдадут под суд, считай, повезло. Мне-то пофигу, перебросят в другую страну, а вот тебе, считай, всю карьеру порушат. А уж как Клопф умеет выворачивать наизнанку, ты, наверное, слышал.

— Макс! — принял решение командир.

Чернявый материализовался мгновенно.

— Выбери троих, этому верни оружие и рысью обратно.

Макс умчался, а меня аж качнуло — сработало! Сработало!!! Главное, не расслабляться и дожимать:

— Якобс, деза есть какая?

— Нахрена, камрад?

— Надо объяснить отсутствие. А тут мы придем вроде как с результатами разведки.

Он уважительно кивнул:

— Запоминай. Сейчас проводится большая инспекторская проверка, по жупании ездят семь полковников из Берлина. Каждый в машине с двумя-тремя сопровождающими.

— Отлично, ответная любезность: у команданта Демони нога сорок шестого размера, главная тема для шуточек в Славонской дивизии.

— Что, реально? — впервые улыбнулся Якобс.

— Сам видел, как лыжа! — впарил я и свою липу.

Обратно мы рысили под мелкий дождичек вчетвером и как бы не быстрей, чем туда. Просто я некстати снова вспомнил «вот таким нехитрым способом Штирлиц третий год дурил Гестапо» и чтобы не ржать, как припадочный, все время подгонял немцев. Ну и запоминал дорогу.

И упал, как только мы добрались до первого секрета и отпущенные взмахом руки провожатые скрылись в чаще — просто подогнулись ноги, повело и я рухнул, уткнувшись лицом в землю.

— Эй, ты что, пьяный? — перевернул меня за плечо Бранко.

— Хотелось бы, — едва выдавил я. — Ракия есть?

— Точно пьяный.

— Живой, ребята, живой, — я сфокусировал взгляд на склонившихся надо мной.

— Где тебя носило?

— К немцам в гости ходил.

Бранко схватил за лацканы и тряхнул:

— К каким, к дьяволу, немцам???

— Вот к этим вот, — я выдавливал слова через силу, — это немцы были. Поменяй секреты и снимаемся с лагеря, срочно.

Срочно не вышло — отходняк накатил такой силы, что встать я смог только через полчаса. Все это время я сидел с глупой улыбкой привалившись спиной к молодому дубку и диктовал Ромео радиограмму о подставных партизанах. Память услужливо подсказала, что такой метод юзали почти все боровшиеся с повстанчеством — от косивших под «махновцев» конников Котовского до истребительных отрядов НКВД на Западной Украине. Вот что стоило дурной башке вспомнить это раньше, а?

На половине рассказа проникся даже не Бранко, а Лука и принес фляжку с ракией, после пары глотков дело пошло веселей. И совсем хорошо, когда к нам вышел батальон Славонской бригады. Обжегшись на молоке, мы долго дули на воду, выспрашивали и перекликались на дистанции, через прицелы винтовок. Наконец, терпение у командира настоящих славонцев лопнуло и он пошел разбираться сам.

— Никола!

— Владо!

Батальон привел лично Демоня, но первоначальная радость от встречи улетучилась при мысли, что целый командант дивизии тут неспроста. Ромео отбил срочное радио Верховному штабу, а Никола, узнав про мои приключения, немедленно подорвался настичь и загасить немцев. Вокруг нас потихоньку собирался целый партизанский батальон, и я подумал — а почему бы и нет? Немцев сорок, нас триста, да еще каких — среди них «русская рота» из советских военнопленных! Брататься я предусмотрительно не полез, поверил на слово Демоне, что бойцы обученные и злые.

Вот они вместе с моей группой и выступили на Якобса с камрадами.

Немцы с лагеря снялись, но далеко не ушли — дальше начиналось болотистое Лоньско поле, вода после паводка еще держалась в низинках, особо не побегаешь. К замаскированному дозору на новом лагере я вышел с десятком бойцов, пока остальная рота ползком занимала позиции, охватывая немцев с трех сторон.

— Эй, где Макс? — крикнул я в ответ часовому. — Передай, его хочет видеть командир батальона.

Вскоре появились и Макс, и Якобс, которым я приветливо помахал рукой.

— Долг платежом красен, принимай пополнение, — и я поднял раскрытую руку, собираясь хлопнуть Якобса по ладони.

Он оглядел пришедших, скользнул глазом по трем вертикальным нашивкам комбата на рукаве одного из них, улыбнулся в ответ и подставил кисть.

Моя рука резко пошла вниз, из рукава вылетел «вальтер» на резинке, ствол уперся в живот Якобсу и, прежде чем он что-то понял, я дважды выстрелил.

И тут же рухнул на землю, стараясь уйти из-под огня немцев и выдергивая автомат.

Точно так же поступили и пришедшие со мной — упали и полоснули очередями.

Лес взорвался выстрелами, немцы попали меж двух огней, лишившись при этом цугфюрера.

Макс попытался командовать, но получил беззвучную пулю в лоб от Небоша, еще один квазипартизан попытался метнуть гранату, но его срезала очередь и колотушка взорвалась у него в руках, слишком близко от нас. Мне крепко ударило по ушам, осколком распороло плечо русскому, но заодно досталось и троим немцам.

Скоротечный бой продолжался секунд сорок, не больше — потеряв с ходу человек двадцать убитыми и ранеными, оценив плотность огня атакующих и собственное невыгодное положение, немцы сдались. Не все — три или четыре человека, похоже, приняли яд. Во всяком случае, ничем иным объяснить смерть не имеющих ранений людей я не мог, не от страха же они окочурились?

Оставив засаду ждать ушедшее в разведку отделение, мы погнали шестерых способных к бегу пленных к нам, на допрос, который подтвердил мои воспоминания — набраны из фольксдойчей дивизии «Принц Ойген», идеально знающих язык. Цели — атаковать слабо защищенные штабы и госпиталя, вести разведку, вербовать агентуру, пленных не брать.

— Ну не брать так не брать, как они с нами, так и мы с ними, — приказал Демоня.

После суток беготни туда-сюда я попросту вырубился, но только для того, чтобы через два часа Ромео сунул мне под нос радиограмму — союзники начали высадку на Сицилии!

Новость эта вызвала бурную радость партизан, но к ней прилагался и приказ срочно выдвинуться на дорогу из Белграда на перехват большого немецкого начальника, едущего на совещание в Загреб и по дороге инспектирующего немецкие части.

Обостренная после косяка с псевдопартизанами мысль тут же сопоставила это с дезой от Якобса и я поделился сомнениями с Демоней: а не ловушка ли это?

— Ловушка или нет, но это приказ Верховного штаба.

И я, проклиная внезапные вводные, повел взвод разведки славонцев и двадцатку моих парней к шоссе. Через час бега ноги у меня уже отваливались, но мы едва успели залечь и замаскироваться, как засекли колонну со стороны Белграда.

Чем ближе она подъезжала, тем больше у нас вытягивались рожи — головной Sd.Kfz.222, за ним «Блиц» с солдатами и пулеметом на крыше кабины, дальше три солидных «Опель-Адмирала», еще три таких же грузовика и замыкающим опять «222».