— Успеешь еще, — мягко сказал он.

Далее болтовня за столом пошла не менее живо, но в несколько более прозаичном русле, чем обсуждение детей, любовей и матримониальных планов. Ляна Яновна в комичной форме рассказывала о своем пребывании в медицинском центре, нисколько не теряя присутствия духа перед возникшими проблемами — с сердцем, насколько поняла из ее рассказа Милана. Назар мрачнел, но помалкивал, что, впрочем, вполне было на него похоже. А Стах слушал с несколько снисходительным видом, скорее всего, прикидывая, в какую сумму обойдется лечение. Потом поинтересовался, как она смотрит на то, чтобы пройти повторное обследование заграницей, на что получил искренне удивленное «Зачем? У нас тоже прекрасно лечат!» Назар, казалось, расстроился еще сильнее. И вопрос чему именно — тому, что эта женщина, навязывающая ему Аню, не хочет свалить еще на неопределенное время, или тому, что она слишком легкомысленно относится к собственному здоровью.

А уже за кофе с десертом Стах переключился на дела и что-то обсуждал с племянником относительно каких-то участков, куда тот должен ехать уже сегодня к ночи.

«Сташек, ну я же только вернулась, тебе послать, что ли, некого?»

«Радовалась бы, сестра, что я только ему и доверяю», — снова снисходительно отмахнулся Шамрай и больше на нее внимания не обращал.

— Станислав Янович! — неожиданно прервала их разговор Милана. — За мной через полчаса Остап заедет, мы в клуб съездим.

— Наугольный? — вместо Стаха вклинился Назар, и они с дядькой переглянулись.

— С другими Остапами я пока не знакома, — обстоятельно пояснила она, поднялась из-за стола и повернулась к Ляне. — Приятно было познакомиться.

— Мне тоже, Милашечка. Завтра увидимся!

Но Милана мысленно была уже не здесь, выпорхнув из комнаты, и лишь краем глаза, когда обернулась, чтобы помахать всем по-девчоночьи ручкой, заметила, как Станислав Янович кивнул о чем-то племяннику. Да и до того ли ей было? Нужно срочно придумать, что бы эдакого надеть сегодня в клуб, пусть и провинциальный, но терпимый и хоть какое-то развлечение, поскольку танцевать она жуть как любила.

Наугольный вел себя вполне прилично, на ее личное пространство не посягал. Рук не распускал, когда она устала, очень цивилизованно отвез домой, а на вопрос насчет завтра пробурчал что-то типа того, что в понедельник у него работа. И когда она уже прошмыгнула через двор к террасе, то успела разглядеть тлеющий кончик сигареты в районе плетеного кресла возле овивающих деревянные подпоры роз. Кресло скрипнуло, в свете фонаря мелькнуло красивое в своей зрелости лицо с благородными чертами, а Милана уже оказалась в доме и взметнулась по лестнице к себе в комнату, осознавая, что ее ждали. Но на другой день об этом не упоминалось.

Стах ехал на своем жеребце в шаге от нее, легко улыбался, тепло глядел, щурился на утреннем солнце, что-то спрашивал. И среди прочего:

— Как вчера повеселилась?

— Хорошо, — сдержанно ответила Милана.

Вечер, действительно, можно было считать удавшимся. Настя и Оля слишком озаботились новыми лицами в их компании, имен которых Милана не запомнила, и потому она была практически предоставлена самой себе на танцполе. Энергия, присущая ее характеру, заставляла искать любые возможные варианты выживания в забытой всеми богами глухомани, где внезапно очутилась заботами папы. Уже несколько дней она бегала по утрам в парке. Еще были бассейн и речка. Вполне успеется прочитать несколько книжек, а сестры Иваненко — вместо радио. Но особенно помогал выжить оказавшийся вполне сносным клуб. Как там говорил Стах? Столичные неплохо приспосабливаются. Вот она и приспосабливалась. Скучно, но не сложно. А вот как приспособиться к хозяину дома — придется подумать. Потому что к его расспросам добавилась слежка. Вчера в клубе она заметила Назара. А значит, ей не показались многозначительные взгляды, которыми он обменялся с дядькой, когда Милана сообщила о своем намерении отправиться потанцевать.

Стах же выглядел сейчас совершенно безмятежным и словно бы наслаждался каждой минутой этого утра, будто не он ночью зыркал на нее из темноты темными и… немного пугающими глазами. Тогда ей так показалось, но ночь — смещает реальности.

— Я смотрю, ты с Наугольным подружилась? Он тебя домой подвез?

— Он сказал, что ему по дороге.

— Ну да, если не считать, что их винодельня вообще в другой стороне.

— Да? Ну я не сильна в здешней географии.

— Хотя я прекрасно понимаю, что с ним тебе было гораздо интереснее, чем выдерживать Лянкин натиск за ужином. Если она тебе не понравится или начнет докучать, то скажи, ее не будет.

— Как это не будет? — опешила Милана. — Куда вы ее денете?

— Скажу, чтоб ужинали с Назаром у себя, — пожал плечами Стах. — Не познакомить вас было бы странно, а сам я ее терплю с трудом. Гляди, гляди! Лелека! Вон, гнездо!

Они как раз выехали по грунтовке на окраину леса, откуда довольно далеко просматривались кроны впереди. В березовой рощице, между ветвей, расположилось огромное гнездо с белым красавцем в нем. Милана посмотрела в направлении, которое указывал Шамрай, и улыбнулась. На фоне яркого цвета неба птицу было хорошо видно.

— Она ведь ваша сестра, — Милана резко повернулась к Стаху, глянув ему в лицо. Он поймал ее взгляд и на некоторое время приковал им к себе, как будто тонкая нить стала чем-то бо́льшим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сестра. И, видит бог, я все обязательства по отношению к ней выполняю. Я отцу обещал позаботиться, если что… Позаботиться, но не любить же. Тогда мне никто не говорил, что это счастье на всю жизнь, и звучало очень абстрактно… гипотетически. Откуда было знать, что и правда придется. А Шамраи свою ношу на других не перекладывают.

— А я бы, наверное, хотела, чтобы у меня была сестра… или брат, — она чуть прищурилась, будто от солнца, и отвернулась.

— Это когда вы с детства вместе, корень один, отец, мать — все разом, все одним узлом стянуто… Ляну мне навязали, у нас разница десять лет. Мой отец овдовел довольно рано и повторно женился. Там не было такой красивой легенды о поездах, как с мамой… проза. Она работала на камволке, ткачихой, уж понятия не имею, как познакомились, но… не успели мать похоронить, а он ее в дом привел, мужичку. Уже беременную. Я сбежал к бабушке, мы несколько лет жили порознь, потому что мне очень трудно было принять постороннюю женщину. Хотя сегодня я понимаю отца, одному — тяжело. Тем более, когда сам еще довольно молод. Но если бы он хоть немного выждал, если б не сразу с пузом… А потом: вот это твоя сестричка, береги ее.

— Как в кино…

— Ну так истории для кино, наверное, из жизни берут. Разве что чуток преувеличивают во имя красоты сюжета. Ляна в итоге пошла по стопам своей мамаши. Дитя природы. Родила Назара в восемнадцать лет, в подоле принесла, потом наш отец от сердечного приступа умер, он же гораздо старше второй жены был, а в итоге у меня орава на руках — две крестьянки и байстрюк. Им, конечно, полагалось некоторое имущество, но они ж бестолковые, а я обещал… Потом привык, конечно. Да и от Ляны своя польза есть, прислугу вышколила, комфорт в доме обеспечивает. Если б еще не такая болтливая… В общем, если будет докучать, говори, отправлю ее к себе, им есть где столоваться, не обязательно ходить в большой дом.

— Да не переживайте, Станислав Янович, — улыбнулась Милана, — как-нибудь уживемся. Это ж ненадолго.

Стах повернул к ней голову и посмотрел таким взглядом, от которого ее бросило в жар. Словно бы на дне его глаз, темных и очень внимательных, жаровни. Не ускользнешь, заденет.

— Да как сказать, никто ведь не знает, как жизнь повернется завтра. Каждый день мы принимаем какие-то решения, которые ее подчас меняют кардинально. И то, что вчера казалось шуткой, завтра оказывается единственным вариантом будущего. Как мое обещание, например.

— А я не даю обещаний! — бойко сказала она и немного пришпорила коня, уходя от его пристального взгляда.