Оставив Юргена разбираться с багажом, я подождал, пока с лёгким шипением не откроется выход и не опустится аппарель. Пассажирский отсек мгновенно наполнили пробирающий до костей холод и пара клочков тумана, появившиеся, когда воздух вокруг меня начал конденсироваться. Рефлекторно вдохнув, я почувствовал, как лёгкие напрягаются, а голова начинает кружится.

– Комиссар. Добро пожаловать на Эвкопию, – у подножия аппарели меня ждала делегация, которую возглавлял самый металлический и закутанный в самую вычурную рясу техножрец. Его вокс-шифровальщик звучат до странного слабо и пронзительно.

– Рад быть здесь, – соврал я. Слова застряли в горле, и я проковылял по аппарели навстречу хозяевам, пытаясь не обращать внимания на чёрные, клубящиеся облака, что принялись застилать моё периферическое зрение.

– Вы функционируете в пределах стандартных показателей? – голос техножреца походил на писклявое комариное жужжание, а его голова наклонилась в жесте, что я принял за демонстрацию озабоченности.

– Я в порядке, – мой собственный голос тоже прозвучал до странности слабо. Память выдернула из глубин подсознания номер Эмберли на одном из верхних ярусов ульевого шпиля на Хризопразе, и то, как воздух вытягивало наружу, когда пара шальных болтерных зарядов повредила бронекристалльное окно^[21], и я понял, почему чувствую себя так. – Просто мне нужно чуть больше кислорода.

– Я держу вас, сэр, – рядом материализовался Юрген, бросивший багаж, и поддержавший меня грязной, но с благодарностью принятой рукой. На моего помощника будто не подействовала местная погодка: холод его совсем не пробирал^[22], что позволяло все силы бросить на борьбу с тонкой атмосферой. – Сюда, – игнорируя сбитую с толку делегацию он провел меня по пустынной крыше к открытой двери в высокой надстройке над главным зданием, облицованной мозаикой в виде взаимосвязанных шестерёнок, от взгляда на которые кружилась голова.

– Мои самые искренние извинения, – старший техножрец поспешил за нами, а за ним, как хвост за кометой, последовали подчинённые, – у нас редко бывают неаугментированные гости, что мой разум совершенно упустил из виду разреженность атмосферы.

– Не стоит и упоминать, – выдохнул я, моё зрение затуманилось; тут где-то сзади захлопнулась дверь, искусственный свет ослепил меня, а долгожданный воздух ворвался в лёгкие.

– Уверяю вас, это лишь временная проблема, – продолжил магос, выглядя и звуча настолько смущённым, насколько это возможно, когда ваше лицо почти целиком состоит из металла, а голос – теперь я расслышал его как следует – похож на звуки, что издаёт запертое в коробке крупное насекомое. – Атмосфера станет совершенно пригодной для неаугментированных уже через семьдесят-восемьдесят стандартных лет^[23].

– Не думаю, что смогу так долго пользоваться вашим гостеприимством, – ответил я, делая ещё один вдох и непривычно радуясь запаху Юргена, после чего протянул магосу руку, – но если я пойду любоваться пейзажами, то не забуду дыхательную маску.

С сомнением посмотрев на мою кисть, хозяин, должно быть, вспомнил о ритуале приветствия и протянул одну из своих, которая, к моему совершенному неудивлению, была полностью механической.

– Магос Форшпунг^[x6], – представился он, – омнипророк Эвкопийский^[24], – он замолчал, ослабил хватку и более внимательно изучил мою кисть. – Ваши пальцы удивительного качества.

– Мастерской работы, – подтвердил я, стягивая перчатку, чтобы дать ему взглянуть поближе. Обычно я не делал этого на людях, но всегда пользовался возможностью произвести хорошее впечатление, а это казалось недурным способом. – Их установил технодесантник из ордена Отвоевателей.

– Слышал о них, – магос ещё мгновение смотрел на мои пальцы, пока его прихлебатели толпились вокруг, делая вид, что вовсе не так очарованы, а потом поднял на меня глаза, – конечно, мы знаем о вашей связи с ними.

– Конечно, – ответил я, на миг удивившись, откуда ему это известно, но быстро вспомнил, что у Отвоевателей были особые отношения с Адептус Механикус. Космодесантники не слишком любят сплетничать, но моё имя вполне могло проскакивать время от времени – особенно после недавних неприятностей на Фекандии, к которым послушники Омниссии также были немного причастны. – Я уже давно не служил вместе с ними официально, – и это было не так уж плохо, учитывая любовь астартес бежать с болтерами в сторону опасности, едва завидев её, и палить на ходу; хотя, конечно, прятаться за генетически сконструированным сверхчеловеком в керамитовой броне куда лучше, чем за обычным гвардейцем, – но это был очень запоминающийся опыт, – особенно запомнилось, как меня затащили на самоубийственный абордаж космического скитальца, который мы несколько месяцев выслеживали через Варп.

– Уверен, что так, – согласился Форшпунг.

– Прошу прощения, сэр, – вмешался Юрген, – но не стоит ли сейчас вернуться к челнок за нашим багажом?

Форшпунг и его спутники были почти неспособны изобразить на своих лицах то выражение неясно-жуткого замешательства, как делало большинство людей, впервые встретив моего помощника. Я не сомневался, что оставайся у них на лицах достаточно плоти, они бы так и сделали, обнаружив его присутствие.

– Мой помощник, артиллерист Юрген, – представил я, делая тот неопределённый жест рукой, что сопровождает представление кого-либо по всей галактике.

Форшпунг похвально быстро пришёл в себя.

– Ваш багаж уже забрали, – сказал он, – и несут в ваши покои. Я полагаю, это вам это подходит?

– В высшей степени, – согласился я, не дав Юргену возразить. Зная его, я не сомневался, что он считает почётной обязанностью таскать мои вещи, невзирая на последствия, а я не хотел, чтобы единственный на этой планете человек, которому я доверял, вышел из строя без необходимости.

Форшпунг кивнул, и слабая аура облегчения окутала его, будто ещё один слой излишне вычурной ткани. Впрочем, я не мог его винить – он уже куда-то дел одного посла, и не обрадовался бы перспективе объяснять Живану, что представитель Астра Милитарум пропал точно так же как чужак-техножрец. Это напомнило мне, что перед тем как продолжать расследование, неплохо было бы его начать.

– По крайней мере, ваш последний гость, не испытывал неудобств по прибытии, – я постарался, чтобы это прозвучало как простая любезность.

– Вы о юном Клоуде? – Форшпунг не заколебался ни на мгновение, хотя я подумал, что у менее аугментированного техножреца я бы заметил какие-то следы беспокойства или уклончивости. – Я и не знал, что вы знакомы.

– Мы не знакомы, – ответил я, делая вид, что принимаю это замечание за чистую монету, – но, кажется, мы здесь по схожим делам, так что было бы полезно сравнить наши мнения, если возникнет необходимость.

– Чрезвычайно рациональное умозаключение, – похвалил Форшпунг. – Я с нетерпением жду вашей совместной работы, – он пошёл по коридору, явно ожидая, что мы с Юргеном последуем за ним, так что пришлось так и сделать, и продолжить беседу на ходу. – Не сомневаюсь, Милитарум, как и наши коллеги на Коронусе, уже знает о непредвиденных осложнениях, с которыми мы столкнулись в работе заводов.

– Да, про это говорили, – признал я, – но поскольку я отправлялся на Перлию, лорд-генерал предложил мне высадиться здесь и больше узнать об обстановке и заверить его, чтобы со своем справляетесь, – я никогда не был против обронить в разговоре важное имя, если знал, что собеседник его уловит, а кроме того, не повредит дать понять, что я действую от имени высших властей. Особенно, если с Клоудом действительно что-то случилось, и Форшпунг об этом знает, и тогда меня скорее попытаются спровадить, чем убить. Это мне подходило.

– Разумеется, мы будем счастливы помочь вам, как сможем, – сказал Форшпунг, – но могу я предложить вам отдохнуть и принять пищу прежде чем вы начнёте анализ? Вряд ли он будет плодотворным, если вы останетесь на неоптимальном уровне эффективности, – вряд ли любой техножрец был способен более внятно предложить поужинать и поспать, прежде чем браться за работу. Я немедленно согласился, так как всё ещё чувствовал последствия от пребывания в местной тонкой атмосфере.