– Не сомневаюсь, он это сделает, – ответил я. По пути мы неожиданно попали в зону турбулентности, так что по прибытии Юрген был подавлен больше обычного и скрылся за грудой бочек с прометием, стоило дверям ангара закрыться. Учитывая обстоятельства, я решил, что ему потребуется несколько минут наедине с самим собой. Где мой помощник был сейчас, я не знал и не хотел знать – особенно, если окажется, что через час-другой после нашего прибытия в окрестностях пропало что-то съедобное или легко уносимое. Или съедобное и легко уносимое.

– Мы приняли меры предосторожности, чтобы защитить инфосистемы от возможных вторжений, – продолжал Форшпунг, указывая на картинку на планшете, которая больше походила на снежную бурю. Я кивнул, чтобы показать, будто понимаю важность сказанного.

– Мы говорили об этом перед моим отбытием, – вспомнил я. Норгард тогда хоть и не нервничала, но явно выказывала больше признаков волнения, чем обычно увидишь у таких металлических истуканов. Идея того, что в рядах скитариев могут скрываться другие предатели, не могла её успокаивать. – Кажется, она сочла это довольно прямолинейным.

– Но мы всё ещё не знаем, что содержал тот всплеск данных, – напомнил Мори, – не говоря уже о том, почему он произвёл такое воздействие.

– Или почему воздействовал только на определённых скитариев, – согласился я. Именно это больше всего напугало Норгард, и я мог понять её. Пока мы не найдём ответа на вопрос, никто не сможет поручиться за то, что бунт не повторится. – Между восставшими как будто нет никакой связи, – мы уже изучили мятежников и знали, что это были выходцы из разных отрядов, сведённых в отделения (или их техножреческие аналоги), но перед самим мятежом ни одно из таких формирований прежде не служило рядом с другими.

– Есть один неочевидный фактор, – ответил Форшпунг в той же «совсем-не-самодовольной» манере, – который объединяет восставших, – он снова завозился с инфопланшетом и вывел на него карту южного полушария Эвкопии. – За последние восемь лет все бунтовщики какое-то время служили в охране вот этого святилища, – одна из точек на карте засветилась красным.

– Металлум Майорис, – сказал Мори. – Место, что совершенно не соответствует своему названию.

– Это верно, – согласился Форшпунг. Я был немного сбит с толку, так что магос немедленно пустился в объяснения^[97]. – Это крупнейший горнодобывающий комплекс на Эвкопии, но один из последних по продуктивности. Это в какой-то степени объясняет нехватку поставок, для изучения причин которой вы сюда и прибыли.

– Понимаю, – протянул я, начиная осознавать масштаб проблемы, – а вы не собирались упомянуть об этом, когда я прибыл на планету?

– В этом не было нужды, – ответил магос, искренне удивлённый, – мы загрузили все нужные данные в ваш планшет, когда вы посещали часовню управления.

– Да, конечно, – сказал я так, будто знал об этом с самого начала, – но вы должны понимать, что потом события понеслись одно за другим, а я не слишком силён в технических подробностях, – всё это не только было правдой, но и ловко обходило тот факт, что я не был силён даже в том, чтобы замечать появившиеся у меня документы.

– Я понимаю, – если Форшпунг и был расстроен, он не показал этого; скорее его порадовала возможность умничать дальше. – В таком случае, позвольте дать краткую выжимку?

– Прошу вас, – я был готов к лавине утомительных деталей, но меня снова спас Мори.

– У нас есть подробная голосхема шахт и прилегающих областей, – сказал он, – с которой комиссар Каин сможет ознакомиться, когда пожелает.

– Спасибо, это будет очень кстати, – поспешно согласился я.

– Схема? – Форшпунг выглядел немного удивлённым и даже раздражённым. – Откуда?

– Мы собираем сведения обо всех важных объектах на Эвкопии, – сказал Мори, не менее удивлённый таким вопросом. – На тот случай, если потребуется наша помощь в обороне.

– Конечно, – Форшпунг кивнул, удовлетворённый этой полуправдой. Я не сомневался, что Отвоеватели составили и планы нападения – любой стоящий гвардейский командующий сделал бы это на случай предательства, восстания или вмешательства Хаоса, а космодесантники не стали бы лучшими воинами в Империуме, если бы доверяли всем подряд. – Тогда я укажу вам лишь, э, ключевые пункты, как вы это называли.

– Это будет очень полезно, – я очень надеялся, что мы дойдём до дела раньше, чем на планете появится мой корабль до Перлии.

– Очень хорошо, – Форшпунг выдержал паузу, как будто раздумывал, сколько подготовленных данных стоит выдать сейчас ради большей эффективности. – Изначальное изучение Эвкопии показало необычно высокую концентрацию ценных ископаемых в большом изобилии в пределах относительно небольшой области. Важность этого места была так высока, что на добычу ресурсов там было брошено больше наших сил, чем обычно.

Он снова замолчал, видимо, чтобы убедиться, что я не потерял нить рассуждений. Я поощрительно кивнул, надеясь, что до важного осталось немного.

– Работам по добыче ископаемых была дана степень самостоятельности, необычная в таких операциях.

– То есть вы просто взяли бригаду, велели им копать и забыли о них, – сказал я, бросив быстрый взгляд на Мори, которому такая концепция понравилась не больше, чем мне.

– Вы сформулировали лаконично, но очень точно, – согласился Форшпунг. – Магос Тезлер имел право сам распоряжаться ресурсами и рабочей силой.

– А магос Тезлер – это..? – уточнил я, поскольку новое имя ничего мне не говорило.

– Многообещающий механозодчий, – ответил Форшпунг, – с безупречной репутацией. Его выбор на этот пост был очевидным, несмотря на возражения старших техножрецов.

– Что за возражения? – то, что я слышал, нравилось мне всё меньше и меньше.

– Тезлер был относительно молод и неопытен, – пояснил Форшпунг. – Некоторые из нас считали, что более знающий галактику и заветы Машинного бога станет лучшим кандидатом.

– Понимаю, – сказал я. Кажется, старикам не понравилось, что высокий пост урвал кто-то выдающийся и не из их числа. Такое бывает не только в Адептус Механикус. – А кто-нибудь был настолько уверен в своих возражениях, чтобы изучить работу Тезлера и понять, что она не так успешна, как все надеялись?

Мори кивнул, поняв мысль, которую я так тактично пытаюсь донести, и смёл все дипломатические словеса, как бульдозер.

– Иными словами, вместо того, чтобы тратить наше время на поиски еретиков и генокрадов, нам стоило бы заняться вашими мелкими распрями.

Я был поражён, что Форшпунг не взорвался от негодования, а всерьёз проанализировал такое предложение.

– Конечно, в нашем ордене существуют трения, – сказал он, задумчиво кивая, – и я должен сказать, что на Тезлера, несмотря на его сопротивление, подавалось немало напряжения^[x12] – его взгляды на совершенствование образа человечества по подобию Омниссии через обширную аугментацию не снискали всеобщего одобрения. Но логика говорит против того, чтобы враждебность к Тезлеру и его назначению в Металлум Майорис была главным фактором во всех недавних инцидентах.

– Почему? – спросил Мори, очевидно не желая, чтобы новая многообещающая линия расследования резко оборвалась.

– Потому что в интересах противников Тезлера было бы содействовать расследованию комиссара и позаботиться о том, чтобы он получил доказательства некомпетентности Тезлера – быть может, даже сфабрикованные, если бы не нашлось настоящих. Попытка убить его и нас совершенно контрпродуктивна.

Мори кивнул.

– Ваши доводы убедительны, – неохотно признал он.

– Именно, – Форшпунг позволил себе секунду или две самодовольства, прежде чем вернуться к своей обычной хладнокровной манере. – К сожалению, это не двигает нас вперёд.

– У нас всё ещё есть один вариант, – сказал я, пытаясь игнорировать нарисованного на стене за моей спиной Императора, чье полное чопорного неодобрения лицо говорило, что я сейчас предложу плохую идею. Я повернулся к Мори. – Я хотел бы получить предложенные вами сведения о Металлум Майорис и способ добраться туда.